Техника безопасности – это то, без чего невозможно было, порой, выжить. Случались трагедии. Не часто, но случались. Чаще происходили всякие несчастные случаи. Вывихи, ушибы, порезы – были обычным делом. На такие мелочи даже внимания не обращали, привыкли. Работа в экстремальных условиях способствовала тому, что всё время нужно было находиться в состоянии «здесь и сейчас» при полной концентрации. Иначе случайно могли на голову опуститься трубы, например... Работал одно время в цехе трубник, которого все называли Сарделька, может потому, что он правда, похож был в лежачем состоянии на большую жирную сардельку. Почему в лежачем? Потому что трубы укладывались на полу, и это была самая удобная поза для подключения. Так он никогда не считался с теми, кто работал в этот момент на кузове, мог, действительно, просто опустить кому-нибудь на голову всю охапку тяжеленных труб. Отучили. Грубо, но эффективно.
Потом ему на смену пришло ещё одно недоразумение. Лень ему было по лестнице поднимать инструменты, трубы, так он их просто забрасывал через дверь, чуть не убив однажды одного из монтажников. Тоже отучили.
А вот глупые «рацухи» одних, боком выходили всем остальным. Один такой деятель, Витёк, дабы упростить свою работу, выдав своё «рацо» под соусом, что ради пожаробезопасности, понатыкал по всему днищу кузова железные ноги и штыри. Работать стало совсем невозможно. Застилка резиновых ковров вместо часа стала занимать уже полдня, потому что под каждый штырёк и загогулину нужно было вырезать соответствующее отверстие. Но главное, ходить по кузову стало опасно. Штанины цеплялись за эти чёртовы ноги. Народ падал и получал травмы. Не обошла эта участь и меня. До сих пор ноет коленка, а прошло уже лет 10 после перенесённой травмы. В этот день пострадали двое – я и Андрей с разницей в полчаса. Раскладывали жгуты. Сначала упала я, зацепившись за штырь. Слава Богу, что упала не на штыри, а то бы они прошили меня насквозь. Но ходить не могла. Долго потом хромала, уже после больничного, после длительного лечения… А Андрей упал, сильно ударившись головой. Кровищи было – море. В травмпункте мы с ним и встретились. После этого случая всё же часть железных ног с кузова удалили, но на проходах оставили. Приходилось всё время ходить, как цапли, высоко поднимая колени. (Всё для людей!) Начальство заглядывало к нам крайне редко, боясь за своё драгоценное здоровье. А каково было всем остальным, кто работал в таких условиях, начальству было глубоко наплевать.
Опасность представляли и огромные блоки БСА, вес которых измерялся не в килограммах, а в тоннах. Наши ребята часто помогали слесарям при их установке. А однажды оборвался трос при установке БСА-2, и вся эта махина рухнула, чуть не убив установщиков. Просто чудом тогда все остались живы. Димка был тогда первым кандидатом в покойники. Едва успел отскочить, как на его место брякнулся блок. Димка… Я его воспринимала, как сына – и по возрасту, и по характеру, даже внешне он мне всегда напоминал Пашу. Лёгкий характер, очень дипломатичный, со всеми и каждым мог найти общий язык и договориться. Вредничал иногда, но не сильно, это вполне оправдывалось его возрастом и бессонными ночами (молодость – куда деваться!).
Однажды произошёл просто дикий случай - маневровый локомотив почему-то со всей дури впечатался в электровоз. Просто по счастливой случайности все электромонтажники в тот раз успели покинуть кузов и обошлось без внушительных жертв. По инструкции маневровый тепловоз должен был перегнать на покраску почти готовый кузов. Но что-то пошло не так - то ли тормоза отказали, то ли машинист был пьян, но произошла авария, в результате чего сверхпрочный материал, из которого был сделан кузов электровоза, просто сплющился в гармошку, а кресло, на котором должен был сидеть машинист электровоза, впечаталось в стену. Зрелище, конечно, не для слабонервных. Там было над чем подумать. В случае аварии на дороге шансов спастись у локомотивной бригады не было никаких. Оборудование даже не ставилось в расчёт, потому что сразу выйдет из строя при любом раскладе. Но к слову сказать, кабина маневрового тепловоза - только слегка помялась. Это существенный аргумент в пользу металла, а не дорогостоящих сверхпрочных, которые на практике оказались просто "туфтой", отмыванием чьих-то совсем не маленьких денег. Вы думаете, это как-то повлияло на конструкторские решения? Нет, конечно. Электровозы имеют те же кабины, которые больше напоминают по своей структуре картонные коробки для яиц, чем надёжный железный щит для машинистов. Жизни этих людей будут постоянно подвергаться опасности в случае какой-то нештатной ситуации на дороге. А значит и жизни всех пассажиров, ведь без машиниста - любой локомотив - это машина убийства сотен мирных граждан, обычных пассажиров. Это реалии нашей жизни - думать не о жизни и не о безопасности многих людей, а как набить себе карманы. Это я о тех, кто сумел перехитрить всех, убедить, что "картон" прочнее любого металла... А чудес, как оказалось, не бывает.
Пожары случались нередко на кузове. Чаще по вине сварщиков, и железные ноги, которыми был утыкан весь пол на кузове, совсем не спасали от возгораний. Горела мешковина, в которую заматывались жгуты, а потом и провода выгорали. Сколько раз приходилось собственноручно тушить такие пожары! Всё было...
Одежда рвалась у нас у всех просто влёт: не успеешь присесть, чтобы поправить жгут, слышишь только тресь – то ли у тебя, то ли у соседа очередная дыра на штанах нарисовалась, благодаря железным штырям. Когда я встречаю на улице молодых и престарелых чудиков в рваной одежде (трендовой, вернее говоря), мне так и хочется им сказать: «Глупые люди, каждую заплатку, и рванинку нужно ещё заслужить. Полазить по шкуродёрам и костоломам… А то нашли чем бахвалиться – дырками на штанах! Какая-то странная мода косить под бомжей... А раньше молодые девчонки красились в седой цвет. Ну не глупость ли? Зачинатели моды они что, совсем тупые?!
Вертолётчик постоянно интересовался: «Когда поэму про меня напишешь, поэтесса?» А у меня в голове – одни лишь матерные слова крутились и по поводу его уроков, которые он Саньку преподал, и по поводу тех же штырей и прочего головотяпства, которого, к сожалению, хватало в цехе. И если эти слова не вырывались наружу, то только благодаря маминому воспитанию. От мамы я тоже никогда не слышала грубости, а она-то хлебнула горюшка в жизни.