Другие армянские сказки в нашем журнале: 1 - Сказка про честного пекаря
Автор: Борис Петров
– Папа! А когда будет лисичка? – дочка требовательно посмотрела на меня, выглядывая из-под одеяла, когда я забежал пожелать ей спокойной ночи.
– Какая еще лисичка? Пора спать, – сделал я недоуменный вид, но ребенка разве проведешь?
– Ты обещал, только не говори, что ты забыл. Со мною такие фокусы больше не пройдут,
– по-взрослому сказала Аня, схватив меня за руку, настрой у нее был более чем решительный.
–И откуда ты это узнала, – подивился я вслух, припоминая, что подобную фразу говорила одна из героинь проходной мелодрамы, которую мы смотрели в выходные. – Хорошо, будет тебе сказка про лисичку, а потом спать, договорились?
– Да, – Аня закивала.
– А ты не боишься, что не выспишься?
– Нет, не боюсь, – отрицательно покачала головой Аня и хитро прищурилась. – Это вам стоит этого бояться.
–Ну-ну, – усмехнулся я. Пришла жена, и я начал рассказ.
«Пока живо добро.
Давно это было, а кажется, что совсем недавно. Такая история может произойти где угодно, но люди помнят, что стоит одинокий домик в лесу, а в нем никогда не гаснет очаг, и всегда путнику есть ночлег и добрый разговор.
Жил старик со старухой, никто и никогда не видел их молодыми, никто не мог сказать, сколько им лет, они просто жили душа в душу. Домик их был небольшой и стоял он у самого леса, там, где терялась узкая тропинка в город, самый короткий путь туда из нашей деревни. Люди рассказывали, что когда-то было у них два сына, ушли они воевать с турками и не вернулись, пав от турецкой сабли. А старики все ждали, никто не смел им правды сказать, такая сильная была в них надежда, казалось, что скажешь, а они и умрут на месте, жалко стариков.
– Что-то мы с тобой жена скучно живем, – почесал голову старик, вернувшись из лесу с полной корзинкой грибов, а как раз грибы пошли, ягоды по всему лесу лесная царица раскидала словно бисер.
– И то правда, – согласилась старуха. – А давай козу заведем. Наши мальчишки вернутся, а у нас и молоко есть и сыр. Вот им радость будет.
Сказано – сделано. РешилИ, значит, будет коза. Достали кошелек, а там и звенеть-то особо нечему. Думали-думали, а занять и не у кого, бедно все жили, бедно, но честно. А деньги, они у кого? Правильно, деньги у царя. Пошел старик к нему на поклон, денег на козу занять.
– Коза дорогая, много стоит, – причмокивал царь, глядя на согнувшегося перед ним старика. – Денег я тебе дам, но как отдавать будешь?
– Как отдавать, как отдавать, – замялся старик. – Ну как буду грибы и ягоды на базаре продавать, может, куропатку подстрелю, а как коза молоко даст, так и сыр и молоко буду продавать, так постепенно и отдам.
– Э, нет, – покачал головой царь, а у самого глаза от удовольствия сощурились, жирные усы торчком встали, а толстые пальца от нетерпения запрыгали на толстом животе. – Я тебе денег дам, а ты мне потом сто лет отдавать будешь? Нет, так не пойдет.
– Ну почему сто лет? – удивился старик. – Я вот посчитал, как раз к лету все отдам.
– А проценты? Проценты, когда отдашь?
– Какие проценты? – удивился старик.
– Ну как какие? Я тебе денег дал?
– Ну, дал.
– А деньги чьи, мои?
– Твои.
– Вот, значит, ты моим имуществом пользуешься, так?
– Получается, что так.
– А платить за это не хочешь, разве это по-честному? – царь масляно улыбнулся. – Не честно. Отдашь долг, будешь потом отдавать проценты.
– А это сколько? – забеспокоился старик.
– Да сущая безделица, всего сотая часть в день, ты даже не заметишь этого, – царь встал и вручил ему кошель с монетами. – Ну что, по рукам?
– Ну, если только сотая часть, – почесал голову старик, запутал его царь, не угадал он подвоха и согласился. – А, давай. Решили же.
– Вот и молодец, – царь отдал ему кошель и достал из-за спины бумагу, исписанную красивыми вензелями. – Подпиши здесь.
– А что это? – удивился старик.
– Это договор, что я тебе денег дал, а ты мне их отдашь. Времена нынче такие, доверие надо закреплять на бумаге, так оно надежнее.
Стал читать старик договор, а буквы перед глазами так и скачут. Махнул он рукой и подписал не глядя.
Старик ушел, а царь уселся на свой трон и стал поглаживать большой живот, приговаривая:
– Было твое, станет мое. Никогда тебе не выплатить долга!
Привел старик козу с базара, хорошенькая была козочка, молодая, ласковая. И зажили они веселее. Утром ходил старик в лес, набирал грибов, ягод, может куропатку подстрелит и шел на базар. А старуха козочку подоит, да и выпустит пастись возле дома, нечего ей бояться, волков здесь отродясь не бывало, только лисицы, много было рыжих в лесу, оттого-то и прозвали этот лес лисьим... Потом испечет лепешек и на базар, молоко продавать. Жили, копили, к весне почти весь долг собрали.
Как-то в мае, когда стало уже совсем тепло, пошли старик со старухой долг отдавать.
– Ну что, принес? – спросил царь старика.
– Да, все, как и договаривались, – ответил старик, протягивая ему кошелек. – Все, что брал и сотая часть.
– Хм, что-то мало, – покачал головой царь и отдал кошелек своему казначею. Тот быстро пересчитал, шепнув итог царю на ухо. – Долг ты собрал, не отрицаю, но процент принес только за один день, а сколько их уже прошло?
– Как за один день? – удивился старик. – Мы же договаривались.
– Именно, вот документ, твоя подпись? – царь показал ему бумагу.
– Моя.
– Вот, твоя. А что написано? Одна сотая часть в день, а сколько дней прошло? – не знаешь?
– Много, но это же я никогда так и не отдам.
– А разве я тебя заставлял долг брать? Деньги мои и условия мои. Ты сам договор подписал, теперь отвечай. А прошло уже триста дней, значит с тебя уже три долга. Когда отдавать собираешься?
– Я отдам, отдам, – начал старик.
– Конечно, отдашь, – усмехнулся царь, а у самого от наслаждения аж в глазах слезы набежали. – Я же не царь ирод, даю тебе сроку до зимы. Лето жаркое будет, как раз наберешь. И должен ты будешь уже четыре долга.
– Ох, не сможем одни, только и на сыновей наших надежда, – заохала старуха.
– Каких сыновей? – гаркнул рядом с ней царский охранник, – в земле лежат твои сыночки, уж сколько лет лежат, а ты все ждешь, дура старая.
Побледнела старуха, побледнел старик, ничего они больше не сказали, ушли к себе в хижину. Как только вошла старуха в дом, так и легла замертво на кровать и больше не вставала. Остался старик совсем один, он да белая козочка.
Все пошло по-прежнему, но только без старухи. Утром он ходил за грибами, доил козу, а поесть сам забывал, все на продажу нес, оставлял себе только крынку молока, да сухую лепешку. Каждый день был длиннее другого, а что делать, вдвоем-то было легче, а одному невмоготу, а смерть все не шла, а он боялся ее просить, не по-людски это себе смерть зазывать.
Идет он как-то по лесу, грибы ищет, ягоды, а лес будто бы опустел, не набросала для него царица лесная своих сокровищ. И лес будто бы погрустнел, машут печально ели пушистыми лапами, ухает вдалеке сова, словно плачет. Шел-шел старик, надо возвращаться, козу доить. Смотрит, лежит возле елочки лисичка, вся облезлая, грязная, лежит, как мертвая, только ушки чуть подрагивают, слушают.
– Ой, бедная ты бедная, – заохал старик, склонившись над ней. – Кто ж это тебя так?
Снял он свою куртку и завернул лисичку в нее, решив выходить ее дома, а лисичка так и уснула у него на руках.
Придя домой, старик положил ее возле печки на чистую простынь, как смог попытался залечить раны и пошел доить козу. Часть молока налил в кувшин на продажу, а другую часть налил в крынку, набросал в нее лепешку и поставил возле спящего зверЬка, проснется, поест, а ему и не надо.
Так и стал жить. Делил хлеб с лисой, ходил на базар, а в лесу подстрелит куропатку, сварит из нее похлебку, сам немного поест, а мясо отдаст лисичке, чтобы выздоравливала. Жизнь потекла веселее, все-таки не одному жить. Лисичка быстро поправлялась, стала она очень красивой, пушистой, с ровным рыжим мехом, а взглянешь в морду, будто бы человек, смотрит на тебя умными глазами, а на шее у нее, как искусное ожерелье, белый воротник.
Стала она повсюду ходить со стариком, как послушная собачка. Он в лес, и она в лес. Он на рынок торговать, и она сидит рядом, дети к ней так и липнут, поиграть хотят, а она и не против. Все раскупали у старика, давали не торгуясь, а он и не просил большего, как можно на своих же наживаться?
Пришла осень, мало собрал старик денег, только на половину долга, а ведь царь сказал-ТО четыре долга. Только он собрался идти на рынок, как видит, едет к нему царь со своей свитой.
– О, куда это ты собрался? – спросил его царь.
– Так куда, на рынок, надо молоко продать, вот, целую корзину грибов насобирал, – ответил старик.
– Молоко, говоришь? – взял у него кувшин охранник царя, отпил большой глоток, а остальное вылил в землю. – Кислое, как ты такую дрянь продаешь?
– Ну что. Долг собрал? – спросил царь.
– Так ведь еще не зима, – опешил старик.
– Так а чего тянуть? Отдашь быстрее, меньше надо будет отдавать, тебе же выгоднее, понимаешь? – Царь улыбается, а глаза все по его хижине бегают, вот он уже думает, что вместо нее поставить.
– Нет у меня таких денег, – вздохнул старик.
– Ну, нет, так нет, – пожал плечами царь. – Мы люди честные, чужого брать не будем. Придется тебе отдать свой дом, и козу тоже заберем.
– А где я буду жить? – спросил старик.
– А где хочешь, у нас страна вольная, выбирай сам, – ответил царь. – О, это что это у тебя, лисичка? Ее тоже заберем, как раз моей жене на воротник сгодится.
Старик встал перед ней, загородив ее от длинных рук охранника, готовящегося схватить зверька и сунуть его в мешок.
– Не трожь, сказал старик.
– А то что? – засмеялся охранник и легко оттолкнул старика.
Только он попытался схватить лисичку, как цапнула она его за руку и убежала.
– Она мне руку прокусила! – истошно заорал охранник.
– Догнать! – заревел царь.
Бросилась его свита в лес, а из него вышла высокая стройная девица. Волосы ее были черные, как смола, а на кончиках горели яркие рыжие языки пламени, глаза темные, глубокие. Одета она была в длинное шелковое платье, а на шее висело алмазное ожерелье, свет от него лился словно от солнца, ослепляя смотрящего.
– Сколько должен тебе старик? – строго спросила она царя.
– Ну сколько, у него столько нет, – заулыбался царь. – А вы кто будете? Я смотрю, мы с вами ровня.
– Не ровня я тебе! – гневно воскликнула девушка и сорвала с шеи ожерелье, только старик заметил, что из ее смуглой шеи полилась тонкая струйка крови. – Этого тебе хватит. Бери и уходи отсюда!
– Хм, пожалуй, хватит, – царь алчно глядел на алмазное ожерелье, оно стоило во сто крат больше, чем долг старика. Обрадовался он и уехал вместе со своими вассалами.
– Кто ты? Но, спасибо тебе. Я не знаю, как мне тебя благодарить, – сказал старик.
– Тебе не за что меня благодарить, – девушка ласково поцеловала его. – Ты спас меня, выхаживал, сам не доедал, все мне отдавал. Я тебе обязана жизнью. Не печалься, все у тебя теперь будет хорошо. Вечером приду я и моя мать царица леса, а ты пока ложись спать, но сначала поешь, а вечером и я приду.
– Но, милая, нет у нас в доме еды, – вздохнул старик. – Хочется мне угостить тебя, но нечем.
– Как же нет? – удивилась она.
Они вошли в дом, а на столе стоЯла полная крынка молока, свежая лепешка и кусок сыра, как делала его старуха, завернутый в полотенце. Хотел старик, чтобы она осталась, но девушка убежала, только замелькал в лесной чаще ее рыжий хвост. Старик сел, удивленный, столько всего и в один день. Он поел и как только лег на лавку, сразу же уснул.
Уже ночь спустилась на землю, слышит он, что в дом кто-то вошел. Идет мягкими лапами. Открыл он глаза, а перед ним две лисички стоят, одна его, поменьше, а вторая больше и пышнее.
– Здравствуйте, гости дорогие, – сказал он, приподнявшись с кровати.
Лисички обернулись девицами, в ярких шелковых платьях, красивые, глаз не оторвать, и у каждой на кончиках волос горит яркий огонек. Сам зажегся очаг, и стало в доме светло.
– Я царица леса, – сказала старшая девица. – Ты спас мою дочь, проси все, чего пожелаешь.
– А чего мне желать, главное, что все здоровы, а мне-то ничего не надо, – улыбнулся старик.
– Дочь твоя отдала мой долг жадному царю.
– Чужое добро не принесет вору добра, – ответила ему царица леса. – Дочь моя просила меня, чтобы она могла стать твоей названной внучкой, я не против этого. Сколько тебе жить осталось, не знаю даже я, это должна решить судьба. Пусть в твоем доме никогда не погаснет очаг, а каждый, кто с добрым сердцем или сбился с дороги, сможет найти у тебя приюта и ночлега, людям добро, и тебе веселее.
Она хлопнула в ладоши, и возле очага появился мешок с углем, из которого угли сами стали запрыгивать в печь. На очаге стоял большой горшок, в котором уже закипала душистая похлебка.
– Вот спасибо, не знаю, как вас и благодарить, – всплеснул руками старик.
– А ты не благодари, пока живы люди, живо добро, пока живо добро, живы люди, – ответила ему царица леса, – мой лес для тебя всегда открыт, а теперь нам пора, прощай.
– Дедушка, я приду позже, – молодая лисичка села рядом с ним и обняла старика.
С тех пор жизнь пошла другим чередом. Старик так и живет у себя в хижине, на краю леса, а все, кто идет город, заглянут к нему, и для каждого у него найдется крынка молока и тарелка похлебки, а, если и понадобится, то и ночлег, а с ним интересный разговор и добрая история. Мне пару раз доводилось видеть его внучку, ох и красивая девушка, глаз не оторвать, а какая умная, любого мудреца переспорит. А не верите, проверьте сами, если у вас сердце доброе, то вы найдете дорогу к тому дому, ведь пока живо добро, живы и люди, верно?».
– Молодец! – похвалила меня жена. – Смотри, как Анька спит.
– Ага, а ты на волосы ее посмотри, – я показал на кончики ее прядей, которые в свете ночника отдавали рыжиной.
– Ты только ей этого не говори, а то начнет придумывать, – прошептала жена и погасила ночник.
– Па-ап, – протянула дочка сквозь сон.
– Ты чего не спишь? – удивился я.
– Пап, а что было с ожерельем?
– С каким это ожерельем?
– Ну как с каким, которое девушка отдала царю. Ты что, забыл?
– Я думал, что ты уже спала и ничего не слышала.
– Я все слышала, - Аня открыла глаза и повернула голову к двери, – вы ничего от меня не скроете.
– Вот ты, какая, – удивился я. – Не скроем, еще как скроем, если захотим. Ладно, слушай про ожерелье и царя, там совсем чуть-чуть…
«Вернулся царь к себе во дворец, держит в ладонях дорогое украшение и налюбоваться не может.
– А, что это у тебя? – его жена, завидев блеск, сразу же прибежала и выхватила у него из рук ожерелье. – О, как оно мне должно пойти.
Она с трудом надела его на свою толстую шею и подбежала к зеркалу, чтобы посмотреть на себя.
– Ой, как оно мне идет, какое оно красивое на мне, – завертелась она возле зеркала, а ожерелье сжалось и стало душить ее.
– Отдай! – взревел рассерженный царь. – Мое оно!
Но жена и слова вымолвить не может, вся покраснела, кашляет, а ожерелье все сжимается, не дает ей дышать. Попробовал он его снять с ее шеи, а замок не расстегивается, не хватает у него сил. Позвал своего охранника, у него тоже ничего не получается, с горяча даже решили голову его жене отрезать, но вовремя отказались, а как потом обратно пришьешь? Никто не умел.
Видит царь, худо дело, послал за доктором. Пришел доктор. А лицо у жены царя уже синее, глаза еле открываются, рот не закрывается, все вздохнуть хочет. Покачал доктор головой, взял и расстегнул замок на ожерелье. Снял он украшение с ее шеи и залюбовался им.
– Красивые камни, это украшение для тонкой шеи молодой принцессы, – сказал доктор.
– Отдай! – рявкнул царь, вырвав его из рук доктора. – Это я буду решать. Для чьей оно шеи, мое ожерелье, я и решаю.
– Твоя воля, мой господин, – ответил доктор, собирая свои инструменты, хвала богам ни один не понадобился. – Но шею надо бы подобрать тщательнее.
Когда доктор ушел, царь позвал к себе ювелира. Долго мастер смотрел на ожерелье, но отрицательно покачал головой, не будет он портить такое искусное украшение, рука у него не поднимается. Рассвирепел царь, выгнал ювелира и позвал кузнеца. Кузнец, недолго думая, раскалил ожерелье и ударил по нему молотом. Раскололся молот на мелкие осколки, а вместе с ним и наковальня.
– Что же это, ваше царское величество, теперь должны вы мне новую наковальню и молот, – сказал кузнец.
– Ничего я тебе не должен! – вскричал царь. – Сам сломал, сам и чини, а я тебе платить ни за что не буду.
– Ну, тогда и я ничего делать не буду, – сказал кузнец. – Давеча вы заказали мне сотню новых сабель, так нечем мне их делать. Либо гоните новую наковальню, либо не будет вам сабель!
– Ах ты, ах ты! – рассвирепел царь, но делать нечего, сабли были очень нужны, а все остальные кузнецы уже давно уехали в другое королевство, с которым он хотел затеять войну.
Пришлось царю достать свой кошелек и, почти плача, отсчитать всю сумму за новую наковальню и молот.
– Дорого же ты мне обошелся, чертов старик! – буйствовал царь, но уговор есть уговор, он сам согласился.
Решил он продать это ожерелье, нашел покупателя, заезжего купца, и продал, дорого продал. Но через неделю купец вернулся, а с ним и разгневанные цари соседних королевств. У одного жена чуть не задохнулась, у другого дочь чуть не померла. Пусть забирает свое ожерелье назад, да еще расходы возместит, за лечение и за новое ожерелье, это же не подошло! Пришлось царю открыть свою казну, сердце кровьЮ обливалось, как быстро она пустела, а ожерелье так и лежало, блестя яркими камнями, словно яркая лампа. Схватил он его и в сердцах выбросил в окно.
А под окном в этот момент проходил коробейник с лотком, упало оно к нему в лоток и сразу же потускнело, стало невзрачным. Не заметил этого торговец, ушел на рынок торговать. Долгий день торговал, никто ничего не брал, кроме пары банок с пудрой, да пары гребней.
Подошла к нему девушка, бедный был ее наряд, не могла она ничего купить, словно сама с трудом себе на еду зарабатывала. Постояла она возле его лотка, потрогала разные украшения, возьмет, посмотрит, и обратно положит, нет, дорого.
– Вай, девушка, красавица, выбирай любое, – воскликнул коробейник. – Я и так вижу, тебе все пойдет!
– Нет у меня денег, ты у прости, – ответила девушка.
– Ай, да что деньги, бери то, какое понравится, дарю! – воскликнул он. – Все равно не идет торговля, что за день, что за город, вай-вай.
– Можно я возьму вот это? – спросила девушка, вытаскивая из его лотка самое тусклое, сделанное будто бы из глиняных черепков ожерелье.
– О, откуда это у меня, не помню такого! Да возьми ты другое, посмотри, какое красивое, – он протянул ей яркие бусы из разных самоцветов.
– Нет, я возьму это, оно самое красивое, – сказала девушка, а в глазах ее сверкнул красный огонек.
– Бери-бери, мне не жалко. Главное, чтобы тебе нравилось. А, ну-ка, примерь, – он достал зеркальце и дал его девушке.
Девушка надела его на шею, и ожерелье стало вновь прозрачным и ослепительно ярким. Подивился коробейник этому. Только покачал седой головой.
– Вай, как красиво, ты и зеркальце бери, нельзя не смотреть на такую красоту без зеркальца, нельзя, – сказал он.
– Спасибо тебе, будет и у тебя удача, – улыбнулась ему девушка и скрылась за поворотом.
Долго он ее высматривал, но она словно сквозь землю провалилась, никто не вышел из-за дома, только лисица пробежала, у самого края города она остановилась и долго смотрела на него.
– Вай, какой чудной город, – покачал головой коробейник и пошел в сторону леса, знающие люди подсказали ему короткую дорогу в деревню, может там ему будет удача. Шел он шел, стемнело уже, думал, что заблудился, как вдруг появился пред ним старый домик, а из него так сладко пахло похлебкой. Дверь в домик открылась, и из него вышел старик.
– Заходи, гостем будешь, – сказал старик.
– Спасибо, раз приглашаешь, – ответил коробейник и вошел, а в доме уже ждет его добрая тарелка похлебки, чистая кровать, значит и завтра будет удача, не бывает иначе».
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.