Автор: Дмитрий Коробков
Если уж юмор чёрный,
пусть хотя бы память об Оскаре Уайльде
и его романе «Портрет Дориана Грея»
останется светлой!
Фёдор Глухов, лет двадцати пяти от роду вёл холостяцкий образ жизни. Работал фотографом в своём маленьком ателье, доставшемся ему в наследство от покойного родителя. Отец его был дряхлый старичок с больным сердцем. Частенько вечерами он засиживался в стареньком кресле и, ожидая своего непутёвого отпрыска с гулянок, в полумраке перелистывал свои старые альбомы с лучшими работами фотографического искусства.
В один из таких вечеров весёлый Федя и решил чуть-чуть пошутить над родителем. Подкравшись к отцу со спины на полусогнутых ногах, он, резко выпрямившись, ударил старика по плечу с громким приветствием: «Здорово, батя»! С тех пор он и управлял заведением в одиночестве. Заказов было мало. Фёдор с трудом перебивался, едва сводя концы с концами. Иногда к нему заходили давнишние приятели, принося с собой дешёвого вина с хлебом. Глухов радовался каждому посетителю своего заведения, поскольку заказчики могли заплатить за его работу, а друзья помимо общения несли с собой и пропитание. Приобретя со временем лёгкое увлечение напитками, несущими бодрость и радость, счастье и умиротворение в его убогое жилище, Глухов всё чаще стал называть себя «истинным художником», которого может обидеть каждый. Однако очередной стакан виноградного напитка не давал художника в обиду и он творил.
— Я мастер! — говорил он всем, натягивая себе на голову старый отцовский берет, заляпанный химикатами.
Однажды, некая дама почтительного возраста, пожелавшая остаться инкогнито, о чём она упредила фотографа, попросила маэстро слегка «омолодить» свою фотокарточку. Ей непременно хотелось подарить свой прелестный, незабываемый лик молодому офицеру. Дама пообещала хорошее вознаграждение за достойно выполненную работу, подтвердив твёрдость своего намерения авансом.
Фёдор, покрутив в руках карточку, прочёл с обратной стороны надпись, выполненную каллиграфическим почерком: «С любовью, Маргарита». Без колебаний и промедления Глухов взялся за дело. Сходив в лавку за тонизирующим зельем, он, закусив, принялся ретушировать фотографический портрет неизвестной дамы. Работа доставляла ему истинное удовольствие. Иногда он промахивался кистью, споласкивая её в стакане с вином, от чего краски только выигрывали. Достигнув практически невозможного, обессиленный, но удовлетворённый он заснул в отцовском кресле.
Следующим утром нетерпеливая дама уже стояла на пороге фотоателье. Мятый, небритый и нечёсаный, с кругами под глазами от вчерашней кропотливой работы Глухов предстал перед заказчицей.
— Ну, как, сделали? — немного нервозно с настороженностью поинтересовалась клиентка, глядя на мастера.
— Как договаривались, — гордо возвестил Фёдор, жестом предлагая даме взглянуть на портрет, прикрытый обрывком газетной бумаги от вчерашней трапезы.
Он шагнул вперёд к столику, и жестом фокусника смахнул покрывало с фотографии:
— Вуаля!
— Боже мой! — восхищенно взмахнула руками дама, — да вы просто талант!
Краснеть Глухову не пришлось, он давно догадывался о своей избранности, не уставая гордиться талантом. Тем более что красный цвет его лица уже давно стал естественным для него. Дама, ещё раз взглянув на Фёдора, хмуро покачала головой, затем переведя взгляд на фото, расплылась в умилительной улыбке.
— Я здесь помолодела лет на ...цать… Вы, — настоящий волшебник!
— Мастер! — поправил её Глухов, подняв над собой указательный палец.
Подойдя к Фёдору и протягивая ему оставшуюся сумму денег, дама добавила:
— Вы, миленький, кажется, немножко постарели.
Она взяла портрет двумя руками, прижала его к своей пышкой груди и, запрокинув голову назад, будто произнося заклинание сказала:
— Вот так бы всегда! Пусть люди на портретах молодеют, а стареют другие!
Потом переведя свой взгляд, словно стрелки часов, на Глухова, добавила:
— А Вы, — она провела рукой по растрёпанной голове Фёдора, — Вы не расстраивайтесь… Вы ведь ещё так молоды!
В небе громыхнуло. Яркая молния пробила внезапно налетевшую чёрную тучу, разорвав её надвое. Порывы ветра надвигающейся грозы поторопили даму откланяться.
Те деньги Глухов сумел потратить с умом и выгодой для своей коммерции. Частично расплатился с долгами, купил красок, закатил ужин. Красками он расписал окно и дверь отцовского заведения рекламными призывами нового содержания. Он предлагал не только услуги фотографа, но ещё: «Омоложение обликов посредством художественного мастерства». Теперь ему оставалось только ждать повышенного спроса на своё начинание.
Спрос оказался достаточным. В ателье, к «Глухому», стали приходить не только за новыми снимками, но несли старые карточки для «омоложения». Прозвали ателье «Глухим» не только по фамилии мастера, Фёдор неожиданно стал совсем плохо слышать и пользоваться специальным слуховым устройством.
Навещавшие его товарищи стали замечать в нём некоторые перемены. Они теперь были вынуждены сами выпивать то вино, что приносили Фёдору. Он больше не пил, из-за открывшийся язвы. Его внешний вид становился всё менее цветущим, в то время как из дверей ателье выходили всё более удовлетворённые люди. Каждый раз, провожая очередного довольного посетителя с «омоложенным» изображением, Фёдор мог неожиданно споткнуться на ровном месте и упасть на свои склянки с химикатами. Убегая от диареи, он врезался в дверной косяк, гримасничая на полу выбитыми зубами. Здоровье его сильно пошатнулось. Однажды, закончив колдовать над большим семейным портретом, Фёдор вышел из лаборатории с глупо—радостной физиономией за результат своей кропотливой работы, но совершенно поседевший.
Иногда ему снилась Маргарита, пролетавшая на метёлке, вся нагая, довольная, смеющаяся… Тогда Фёдор просыпался с обмоченными кальсонами. Такое стало происходить всё чаще, почти ежедневно.
Продолжение следует.
Дорогие друзья! Для автора очень важно ваше мнение о прочитанном – нажмите соответствующую кнопку.
Подписывайтесь на наш канал. Пишите отзывы и предложения о сотрудничестве. Ждём новых авторов!