Земное и небесное (храм Василия Великого на реке Етке, д. Кулемесово)
«… Здесь все века и каждого из нас
Хранит, как память, русская дорога.
А это поле и река у стога –
Немеркнущий, живой иконостас».
Евгений Юшин
Когда выезжаешь за город, горизонт раздвигается …
Пологие холмы, поля, перелески, крыши деревенек, речушки и снова поля… И всё это плавно и необратимо уходит в небо. Наш русский, вологодский пейзаж…
Итак, мы минуем фетининские поля. Когда-то это были болота, кормившие ягодами не только окрестные деревни, но и добрую половину Вологды. Их осушили в годы «сплошной мелиорации» (невольно вспоминается и «сплошная коллективизация»). И теперь именно оттуда чаще всего, из-за Фетинина, тянет летом на город едкий дым торфяных пожаров.
Что нужнее – поля или болота? Сегодня однозначно не ответишь, время покажет…
А время на этой дороге становится совсем условным понятием, потому что очень близко тут всё – звёздочки (уже ржавые) на избах и могилах, кресты на могилах и храмах. Герои войны и «герои духа» – монахи, трудники, священники храмов и монастырей, будто благословляющие в веках этот путь; герои мирного труда и безымянные наши предки-крестьяне – великие труженики, возделывавшие земли вдоль этой дороги, и на века вглубь намозолившие, утоптавшие и укатавшие эту дорогу лаптями да тележными колёсами…
Всё здесь рядом, всё накрепко стянуто дорожной нитью.
Впереди виден храм Василия Великого на реке Едке…
Я вспоминаю, как несколько лет назад впервые побывал тут. Совхоз «Фетинино» тогда объединился с комбинатом «Тепличный», и вот председатель «Тепличного» В. Л. Зинин пригласил главу района А. В. Гордеева и меня посмотреть этот храм.
По дороге В. Л. Зинин рассказывал то, что успел узнать сам:
- Некоторое время назад сложилась инициативная группа по восстановлению храма. В состав этой группы входят разные люди, в том числе один из бывших жителей этих мест, отец Василий. У него уже есть опыт восстановления храмов, он и подключил к работе архитекторов и бригаду строителей. Было получено благословение архиепископа Максимилиана. Игумен Дионисий, наместник Спасо-Прилуцкого Димитриева монастыря, отслужил молебен. Нашлись и благотворители. В их числе и «Тепличный» – помогаем техникой, помогаем питанием для строителей… Сейчас идёт восстановление алтарной части, причём свод восстанавливают по старинной технологии…
В старой книге писалось: «…первоначально стояла здесь церковь деревянная. По преданию, в этом храме в 1588 году страдавшему от тяжелого недуга крестьянину Илариону было явление св. Космы Бессребреника, после чего Иларион излечился, и на месте, указанном святым, основал Владимирскую Заоникиеву пустынь. С тех давних времен ежегодно в память о чудесном явлении совершался крестный ход от храма Василия Великого к Заоникиевой пустыни…»
На месте старой деревянной и возникла каменная церковь, которую видим сегодня. Согласно описанию, составленному в 1851 г., она «…построена во время Елизаветы Петровны и епископа Вологодского и Белозерского Пимена, а освящена в 1747 г. (возможно, это дата освящения верхней Троицкой церкви). Каменная, двухэтажная, пятиглавая. Престолы в честь: свт. Василия Великого, архиепископа Кесарийского, - главный, Святой Троицы, Свт. Николая Мирликийского (освящен 26 ноября 1867 г.). 16 мая 1876 г. освящен возобновленный храм во имя Св. Духа».
Дорога, ведущая к храму и дальше – в деревню со звучным названием Кулемесово, была в тот день проезжей, но легко можно было представить, какой она становится в дожди…
Огромный храм впечатлял. Он даже со сбитыми крестами и главками, с пробоинами в крыше и стенах – был прекрасен… «И храм старины, удивительный, белоколонный…»; «…Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..» Обе строчки из знаменитого стихотворения Николая Рубцова «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны» будто об этом храме и написаны. Храм, вернее, колокольня, действительно украшена колоннами, придающими всему зданию ещё большую устремленность ввысь, в небо… И, конечно, от жалости, за такую красоту сердце сжималось. А ещё горше было оттого, что очень серьёзные разрушения этой красоте нанесены уже в недавние, последние годы… Но красота, как и Бог, поругаема не бывает! К тому же, храм – это не только (и не столько) объект любования, это, прежде всего, дом молитвы, Дом Бога.
Маленькая церковка или большой собор, золочёный купол или краской крашенная маковка, увенчанные крестом, – это давно уже (больше тысячи лет!) неотъемлемая часть русского пейзажа. Они будто стали частью самой природы. Они даже помимо нашей воли, даже, казалось бы, заброшенные, пустые, полуразваленные влияют на душу. Попробуйте-ка (фантастическое допущение) изымите все храмы, что стоят на каждом повороте реки Вологды, - и вы не узнаете город; уберите сельский храм с его места на взгорке или, иногда бывает и так, из той низинки, в которой он неожиданно открывается глазу, - и вы не узнаете этих мест.
И всё же «изымали». Известный литератор, знакомец Пушкина, московский профессор Степан Шевырёв насчитал в середине позапрошлого века вдоль старой Кирилловской дороги (тогда она не была «старой») по пути от Спасо-Прилуцкого монастыря до Кубенского озера семнадцать храмов (один храм на каждые полторы версты получается!) Где они, много ли осталось? Теперь уж можно только представить, какая красота была.
Мы вошли в храм… Картина представшая нам, к сожалению, обычная, одним словом – разруха. И судьба храма в советские годы тоже обычная – содержали там и заключенных, использовали под склад…
Подобный – красивейшей архитектуры и разрушающийся без пригляда – храм есть в Янгосари. Может, найдутся и там люди, которые возьмутся за его восстановление? (Умирающее село Янгосарь – не расплата ли за разоренную святыню? Да и все-то недавние и нынешние потрясения, выпавшие на долю России, – не расплата ли?)
А здесь, в храме Василия Великого, кое-где ещё просматривались на стенах фрески – взыскующие лики. Поднимешь глаза вверх, а там, образом Неба, весь наполненный живым светом подкупольный свод… Но и пробоины в этом своде, пробоины в стенах… В душах наших пробоины…
Спустились с холма, на котором стоит храм, в деревню Кулемесово. Дачных новоделов не увидели – настоящие, в основном ещё и довольно крепкие северные избы. В Кулемесове и сегодня тридцать домов, а когда-то это, наверное, большое село было.
Название, думается, старинное, языческое. Ведь «кулемесить» - это дурачиться, беситься… И «не дурачились ли и бесились», с точки зрения первых в этих местах христиан, люди, справлявшие свои праздники на горе, у почитаемого источника, на берегу реки? Ведь когда-то наши предки не были и христианами.
Язычество – это наша история, от которой не уйдёшь, и не нужно уходить. Ныне нам, русским и православным, только и можно относиться к язычеству, как Гоголь писал в «Выбранных местах из переписки с друзьями»: «Что может быть, например, уже сильней того упрека, который раздается в душе, когда разглядишь, как древний человек, своими небольшими орудиями, со всем несовершенством своей религии, дозволявшей даже обманывать, мстить и прибегать к коварству для истребления врага, с своей непокорной, жестокой, несклонной к повиновению природой, с своими ничтожными законами, одним только простым исполнением обычаев старины и обрядов… дошел до того, что приобрел какую-то стройность и красоту поступков… и кажется, как бы действительно слышно в нем богоподобное происхождение человека? А мы, со всеми нашими огромными средствами и орудиями к совершенствованию, с опытом всех веков, с гибкой, переимчивой нашей природой, с религией, которая именно дана нам на то, чтобы сделать из нас святых и небесных людей, умели дойти до какого-то неряшества и неустройства, как внешнего, так и внутреннего, умели сделаться лоскутными, мелкими, опротивели до того друг другу, что не уважает никто никого».
К русскому язычеству мы должны относиться как к детству нашего народа – и светлому, и жестокому, и наивному. Воспринимать детство, как неизбежность. Но, оставаясь детьми в душе, умом и духом подниматься над язычеством. И, как укор за своё несоответствие званию православного христианина, – вспоминать «языческое детство»…
… Но вернёмся в деревню Кулемесово.
А. В. Гордеев поговорил тогда с местными жителями (постоянных жителей в деревне – шесть человек, но летом, конечно, больше). Главный вопрос для них – дорога. По-своему прав был один из жителей: «Для кого восстанавливать храм, если дороги нет?» Хотя стоит сказать, что храм – самоценен, над алтарем всякого, даже до основания разрушенного храма вечно стоит Ангел… Храм осеняет, крестит округу… Хотя кто же спорит – нужна и дорога. Кстати, глава района А. В. Гордеев взял на заметку этот вопрос. Да и В. Л. Зинин обещал содействие.
… Так было несколько лет назад. С тех пор многое изменилось: дорогу – отворотку к храму и деревне Кулемесово сделали, восстановили купол храма, установили кресты…
- Всё это только молитвами нашего батюшки, отца Василия. У него корни отсюда. Он родом из Фетинина, протоиерей, служит в Свято-Успенской Вышенской пустыни в Рязанской области. Он настоящий подвижник, постоянно к нему идут паломники, у него очень много духовных чад. Не забывает он и свою малую родину, здесь, на кладбище у церкви, похоронена его мать. Благодетель в Москве, который даёт деньги на этот храм, – тоже духовное чадо отца Василия. Всё только батюшкиными мольбами, - говорит женщина, назвавшаяся Татьяной. - Мой прапрадед был здесь церковным старостой, - ещё рассказывает она. - Жил в деревне Колпино. Бабушка здесь крестилась, венчалась, мама крестилась… А мы в детстве только безобразничали здесь…
Ну, да детские «безобразия» - не самое страшное из того, что пришлось пережить этой церкви, как и тысячам других в нашей стране в двадцатом веке.
Вот что писал в своей исследовательской работе ученик Кубенской школы Иван Мизяков: храм помнит «… запрещение колокольного звона и снятие колоколов, разборку ограды для покупки трактора для колхоза, появление «чёрных воронков» и исчезновение попа с попадьёй из д. Подсосенное, которых с 1935 г. никто никогда больше не видел. Три сильнейших пожара пережила Васильевская Едковская церковь. Один их них был вызван сильнейшей грозой, а два других произошли по вине человека… В церкви содержали заключенных, пленных во время Великой Отечественной войны, были в ней склад комбикормов, картофелехранилище, и, наконец, здание церкви стало бесконтрольным и лакомым куском для дачников, которые растаскивали кирпич, плиты, не заботясь о последствиях своего вандализма. И это несмотря на то, что на церковном кладбище похоронено не одно поколение замечательных людей-тружеников, участников войны… Увезены плиты с надписями, вырваны плиты из полов, выбиты окна, оторваны дверные полотна, крест валяется на втором этаже церкви…»
Слава Богу – всему этому положен конец. И слава Богу, что наши дети заботятся о храме и пишут вот такие работы… Но и укор нашей совести – ведь те, кто вырывал плиты и кирпичи из полов и стен храма для своих дач, тоже не с Луны свалились…
Рядом с храмом восстановлен источник, такой же есть выше по течению Едки, по отворотке в сторону Куркино. Про эти родники, почитаемые в народе, говорят, что здесь прошла Богородица…
Мы пьём из источника чистейшую, холодную воду, набираем этой живой воды с собой в дорогу…
Со старой Кубенской оглядываюсь на храм, и сами собой шепчутся слова: «О, вид смиренный и родной! Берёзы, избы по буграм, и, отраженный глубиной, как сон столетий, Божий храм…» И уже невольно всё стихотворение, как молитва захватывает душу:
«…О, Русь – великий звездочёт!
Как звёзд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечёт,
Не тронув этой красоты…
Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлён
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времён…»