«О, БОЖЕ! КАКИЕ ЖЕ МЫ РАЗНОПОЛЫЕ!»
Каждый год 31 июля мы ходим в один и тот же ресторан с друзьями мужа. Мы там едим. Традиция такая. Нас три пары, где каждый первый - июльский именинник, каждый второй - жена и плюс ещё пара симпатичных геев, где всё, как у нас: один работает, другой - красивая. Назовём их Ливка и Лавуга. Ливка - маленький, носатый проворный предприниматель. Лавуга - косая сажень в плечах, золотая грива волос и томность. Ливка зарабатывает, Лавуга - домохозяйка.
С начала июля у меня вырисовывался вечер в воображении, что надеть: чтобы - не повториться, чтобы не слишком тянуть одеяло на себя вызывающим платьем. Но в то же время и не быть незамеченной, чувствовать себя комфортно, но выглядеть наповал красивой! Любая женщина меня поймёт! Здесь важна комбинаторность! Всё должно совпасть: и сумочка, и аксессуары, и настроение!
– Я тебе говорил, что Шон и Ширли не придут в этот раз? – спросил за утренним кофе муж.
Не придут? Жаль. Впрочем, может, это и к лучшему. Американские вечеринки похожи на броуновское движение, люди хаотично передвигаются по залу, сталкиваясь, как молекулы, на мгновение. Ровно, чтобы спросить: как дела? Все хорошо! Отлично выглядишь, несмотря на жару! Да, Хьюстон нынче жарит! На предпоследней фразе глаза уже смотрят поверх твоей головы, чтобы перейти к следующей молекуле с тем же набором фраз. Small talk! Ни в коем случае нельзя переусердствовать и задержать человека на лишние полсекунды!
За тобой закрепится репутация прилипалы.
Так что, чем уже круг - тем больше шансов на душевный разговор со сложноподчиненными предложениями. Поэтому, подумала я, хорошо, что нас будет шесть, а не восемь.
За полчаса до выезда. Я наношу последние штрихи, пудрю нос и смачиваю виски парфюмом.
– Да, кстати, я тебе не говорил? Шон и Ширли все-таки придут! Там, - рассеянно позевывая, сообщил муж, - будет человек сорок. Частная вечеринка. Угощает Дэн.
Как сорок? Это ж вообще меняет дело!
– Какая тебе разница? - невинно улыбнулся муж.
– Какая разница?! Какая мне разница?– взвилась я, - я тебе расскажу сейчас, какая разница! Во-первых, если нас шесть, то надевается платье шик-casual, можно без каблука, можно на маленьком! Во-вторых, если нас шесть, нам дадут просторный стол на восемь, значит, можно взять с собой большого размера сумку с причиндалами!- (загибала я пальцы, наступая на бедолагу!) В-третьих, если нас шесть - я надеваю фривольно-разбитное настроение и сыплю скабрезными шуточками!
Перевожу дыхание и набираю воздуха в легкие:
– Если же, дорогой мой, нас сорок - скорее всего вечеринка будет в private-room, где я буду всех цеплять огромной сумкой и на локоть уже не обопрешься, придётся брать клатч! Casual стиль меняется на платье-коктейль, бижутерия на маленькие натуральные камушки, высокий каблук и светско-интеллектуальный прикид! Скабрёзности и фривольность непозволительны! Напускается важность, оттопыривается мизинец и всяческий «отнюдь»!
Мизинцы закончились, я оттеснила горемыку в спальню. Брови его полезли наверх и весь жалостный вид выражал горькое раскаяние заданным вопросом.
– А повестка дня! – завопила я, - хорошо бы пробежаться по докладу Мюллера и последним данным на бирже! А времени-то – фьюить!!!!
На этих словах несчастный, в ужасе закрыв голову руками, защищаясь от ненужных знаний и поразительных открытий, поспешил укрыться в ванной. На ключ. Я негодовала.
Времени переодеться на бал не было! Что ж , – буду позорищем дня! Через пять минут муж вышел из ванной, в костюме –«тот, другой». У него, как у Тома Сойера, было два костюма: один на каждый день и «тот, другой» – для воскресной школы. Вышел, провёл рукой по волосам и был вполне готов! Зла не хватает!
Ехали в ресторан молча. Оба дулись друг на друга. Все оказалось так, как я предполагала. Отдельный зал, набитый достопочтенной публикой по периметру П-образного стола. Всё ещё царила та неловкая скованность, когда гости присматриваются друг другу в поисках необременительного собеседника. Со мной в таких случаях стараются не сталкиваться взглядами. Я – объект непонятный, ещё и русская. Вдруг как вытащу балалайку из-под полы и пойду в пляс! Конфузу не оберешься. Я это понимаю и сама стараюсь скользить взглядом, ни на ком не задерживаясь. Люди нащупывают друг друга, исходя из общих интересов, бэкграунда, колледжей и спортивных команд детей, воспоминаний юности. Поэтому сразу же образуются кучки из нарочито громко смеющихся “удачников” – смотрите, как я веселюсь, мне легко и комфортно! Мужа подхватывает волной и уносит к июльским нефтяникам, всех разобрали, кроме меня и гея-домохозяйки. Мы встречаемся в толпе взглядом, и, вдохнув, начинаем протискиваться друг к другу, как Тоська Кислицына и та дылда на танцах. Что ж, приходится признать, мы – примерно одно звено в этой пищевой цепочке 😂
Это к концу вечера, после двух-трёх бокалов, когда уже выясняется, что я, оказывается «свой рубаха-парень» и вообще «славный наш королик», от меня не оттянуть за уши желающих поболтать и посмеяться. Игривые мужья, изрядно навеселе, бегут наперегонки поднести бокал вина. Жёны заключают в круг, зазывая в бук-клабы, благотворительные вечера и школьные комитеты. Хозяйка бала усаживает меня рядом с собой и мы ведём непозволительно долгую беседу, её муж галантно подаёт мне винную карту: какое вино будем заказывать? Но как только я открываю рот, он тянет её обратно и передаёт Лавуге. Выбери, будь так добр, нам хорошую бутылку, любезно обращается к нему Дэн.
– В чем дело, Дэн? - возмущаюсь я, - ты что не доверяешь мне выбор белого?!
– Шшшш, тихо, - шепчет мне на ухо Дэн, прикрываясь меню, – пусть Лавуга тоже почувствует, что он здесь что-то решает!
И я внутренне содрогаюсь от смеха: нет, я не замыкающая в этой иерархии, я – предпоследняя!
Мы мчимся по вечернему хайвею. Я вижу, как распирает мужа от гордости за меня, за мой успех и всеобщее обожание:
– Видишь, я же говорил – никакой разницы!
Я улыбаюсь! Прав был Вишневский – какие же мы всё-таки разнополые!
