Я выросла в такой семье, где женщины нейтрально относились к аборту. Конечно, если есть хоть немного возможности родить и вырастить ребенка, то лучше сделать это. Но ситуации бывают разными. Ушел муж, недостаточно финансов – это лишь малая часть проблем.
Несмотря на такие убеждения, в нашей семье никто не делал аборты.
Сразу скажу, что я не поддерживаю, но и не осуждаю девушек, которые пошли на этот шаг. Это их дело и их жизнь. И только они вправе распоряжаться этим.
В начале этого года в нашу семью пришло горе. Позже, я напишу об этом подробнее. Но речь сейчас не об этом.
21 февраля я подошла к гинекологическому отделению к 8 утра. Приходить надо было натощак – мне предстояла операция.
На первом этаже меня любезно встретила санитарка. Она проводила меня до шкафа, в котором нужно было оставить верхнюю одежду. Потом мы вместе поднялись на нужный этаж, и она довела меня до регистрационного стола. Рядом с ним уже сидели девушки и женщины – разных возрастов, с разными проблемами.
Медсестра нас вызывала к себе по очереди. Заполняла данные, заводила карточку, говорила в какую палату проходить.
После того, как я разместилась в палате, я стала ждать. Никто не знал – когда меня позовут. Чуть позже ко мне в палату поселили одну женщину. Ее звали Татьяной. Ей был 41 год. Мы немного поговорили, познакомились. Но все мои мысли были о муже, о моей дочке. Я очень по ним скучала.
Минуты казались вечностью. И где-то после обеда к нам пришла санитарка, раздала косынки, тканевые бахилы и сорочки. Сказала: «Девочки, переодевайтесь. Готовьтесь к операции. Скоро за вами придут».
Ещё через час нас позвали. Мы собрались в коридоре и стали ждать медсестру. Нас было четверо – я, моя соседка Таня, девушка лет 35 и ОНА.
ЕЙ было примерно чуть больше 20. Её я запомнила еще тогда, когда мы сидели около регистрационного стола. Накануне мы уже пересекались в женской консультации – сидели в очереди к одному врачу. И почему-то именно ее я запомнила.
Её причину нахождения в этих стенах мы узнали еще при регистрации. Тогда медсестра спросила у нас «Кто на прерывание беременности?» И эта девушка подняла руку. ОНА собрала все взгляды. Кто-то смотрел с презрением. Кто-то с жалостью.
ЕЁ имени я не знала.
К нам вышла медсестра и повела нас по больничным коридорам. Мы дошли до операционных. Медсестра нам раздала бланки на заполнение. А сама удалилась в операционную.
Девушка вела себя вполне обычно. Она пыталась шутить. Делала вид, что все хорошо. У меня это вызвало неоднозначные чувства. Может она правда не понимает, что сейчас с ней произойдет? Или может все понимает, а ведет себя так от отчаяния? И все ее такое поведение – это маска?
Поведением она походила на беззаботную девушку-подростка. Даже бланк она подписывала с какими-то шутками.
И только когда из операционной крикнули ее фамилию, на ее лице появилась тревога. Она сжала в руках косынку и произнесла: «Ооой, мамочки!»
Тут мне стало по-настоящему жалко ее. Ей было страшно. Может просто перед операцией, или может она осознала, что с ней будут делать.
ЕЁ вызвали первую. Мы остались в коридоре втроем.
«Эх, абортница» - осуждающе выпалила девушка лет 35. Мы с соседкой Таней продолжали молчать.
Минут через 10 из операционной нам прокричал врач: «Девочки, желающие есть? Или по списку?»
Желающей оказалась Таня: «Вот, быстрее отмучаюсь, а то надоело бояться».
Таня скрылась за дверью. А через несколько минут медсестры на каталке вывезли ЕЁ.
«Пить хочу! Мой малыш – с ним всё в порядке?» - лепетала в бреду ещё не отошедшая после наркоза девушка.
Медсестры засмеялись над ней: «Всё, ты свободна. Отмучилась».
«С твоим малышом всё в порядке – он больше не с тобой» - подумала я сквозь наступающие слезы. И тут же себя пресекла.
«Не осуждай. Не хорошо это. Мало ли какая у неё ситуация в жизни» - укорила я саму себя мысленно.
Минут через 5 из операционной крикнули мое имя. За мной вышла медсестра и повела меня туда.
После операции меня отвезли в палату. Медсестры разговаривали со мной, пытаясь помочь выйти мне из наркоза.
Мне понадобилось 2 часа, чтобы хоть немного отойти из-под действия наркоза. Первая мысль, когда я пришла в себя – доченька, как там моя доченька. Справляется ли муж там. И сам он там как?
Моё самочувствие в тот момент было трудно описать. У меня поднялась температура, кружилась голова, передвигаться я могла с трудом. Я кое-как слезла с кровати и пошла приводить себя в порядок. Моей целью было найти главврача и уговорить его отпустить домой на ночь. А рано утром я снова была бы тут.
Я приняла душ. Переоделась в чистую одежду. Вышла в коридор. На другом конце коридора я увидела ЕЕ.
Передо мной был уже совсем другой человек. Она словно повзрослела лет на 10. ЕЁ глаза… Они смотрели в душу. Она не подавала виду и разговаривала с медсестрой спокойно. Но ЕЁ глаза. В них было что-то жалостливое, грустное. Пока я дошла до конца коридора, она уже закончила разговор с медсестрой и двинулась в том же направление, что и я. Я смотрела на неё сзади. И перед тем, как она повернула за угол, я увидела, как она провела рукой под глазом…
С боем и упорством я всё-таки выпросила у главврача разрешение отпускать меня домой. Он сильно кричал и ругался. Называл меня сумасшедшей. Свои обещания я выполнила – приходила ровно к 8 утра, без опозданий.
Эту девушку я еще встречала несколько раз в коридорах того отделения. Ей не нужно было лежать несколько дней после операции. Таких сразу отпускают домой.
Я смотрела на нее и видела взгляд взрослой женщины, хотя на вид ей было всё также – чуть больше 20-ти. Но от той беззаботной девчонки-подростка не осталось и следа…
Ставьте Лайк и ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ на канал!