Из Иркутска в Ростов - на электричке!
По России на электричке
Зима в Восточной Сибири в 1999 году выдалась снежная и суровая. Приехав в Иркутск в январе, Игорь сразу почувствовал, что отвык от двадцатиградусных морозов, теперь они кажутся ему чем-то экзотическим. Он родился, вырос и жил здесь до двадцати трех лет, пока четыре года назад не переехал с матерью на родину деда в Ростов-на-Дону. О Сибири и о живущих там у него остались самые приятные воспоминания. Когда на юге ему встречались примеры меркантильного, хамского отношения к людям, то он говорил: "А вот у нас в Сибири…" - и начинал с восхищением рассказывать о своих земляках.
Сибирячки казались Игорю идеалом женской красоты, и он не мог понять, что же можно найти в самовлюбленных, расчетливых и распутных ростовчанках. И именно любовь позвала его той зимой в Сибирь: поговорил по телефону со старой подругой и решил сделать ей сюрприз - приехать без предупреждения.
Сюрприз получился отличным. Когда Игорь стучал в окно деревенского дома своей возлюбленной, та отмечала помолвку с другим. У Игоря хватило характера не подать вида, что он расстроен, поздравить подружку и быстро уйти. Но позже он напился до беспамятства. Когда же пришел в себя у одного из знакомых, то обнаружил, что бумажник с деньгами и паспорт исчезли. Напрасно было вспоминать, где они - может быть, упали в сугроб, либо их вытащили в одном из кабаков. Неудачными оказались позже его попытки заработать или занять деньги на проезд назад до Ростова. Вдова дяди, бывшие друзья или не хотели, или действительно не могли помочь. Кто теперь он был для них? Дальний родственник? Бывший одноклассник, сослуживец? Человек, живущий за пять тысяч километров от них, с которого долг, если не отдаст, не возьмешь.
Игорь решил отправиться в путь автостопом. Чего в том решении было больше, безрассудства ли, отчаяния, но тогда поездка на попутных казалась ему единственным способом вернуться домой. Он провел несколько дней на иркутском пункте отдыха дальнобойщиков в надежде найти транспорт, идущий до Красноярска, Омска и далее.
В конце февраля Игорю удалось покинуть Иркутск на машине, следующей на запад области. Водители, с которыми он ехал, были крепкими сибирскими мужиками. Пока один сидел за рулем, другой пил с похмелья пиво. Они хорошо знали маршрут, умело избегали дорожных проверок, а заправляться заезжали в глухие неприметные деревни, где меняли водку, продукты на солярку или брали горючее в долг в счет будущих перевозок.
У города Тулуна в три часа ночи Игорь попрощался с дальнобойщиками, вышел на неосвещенное шоссе и отправился искать вокзал, чтобы дождаться там утра. Но на железнодорожной станции он увидел электричку, идущую в нужном ему направлении, сел на нее я доехал до Нижнеудинска. Там Игорь опять отправился на трассу, но машин было мало, а те, что встречались, проезжали мимо. Тогда он пошел по дороге, больше не пытаясь их останавливать.
Игорь долго шел, теряясь во времени, - свои командирские часы он продал еще неделю назад в Иркутске, деньги с них давно потратил. При быстрой ходьбе холодно не было, но от голода поташнивало. Вокруг рос еловый лес. Единственными признаками цивилизации были идущее параллельно дороге железнодорожное полотно и будки стрелочников. Время от времени он заходил к ним, просил воды и узнавал, сколько осталось идти. Шли вторые сутки как Игорь не ел, и потому его несказанно обрадовали рассыпанные на снегу, видно, с грузовика, семечки. Он набил ими карманы и, идя дальше, загрызал голод.
Селение Замзор было совсем небольшим, несколько домов и вокзал. На станции Игорь сел на электропоезд, идущий до Тайшета. За пять минут до прибытия сотрудники транспортной милиции задержали его как безбилетника, не имеющего документов, и в Тайшете определили в отделение милиции. В ожидании своей участи Игорь сидел вместе с другими задержанными, и тут он совершил необдуманный поступок, о котором позже сильно сожалел - отдал наркоману свой удлиненный пуховик, что казался неудобным при ходьбе, а взамен взял куртку на меху.
В милиции, выслушав его историю о потере паспорта, Игоря проверили по компьютеру на наличие прописки в Ростове, не числится ли он в розыске и, не найдя ничего подозрительного, отпустили. Тогда у него еще был приличный вид.
Когда Игорь вернулся на вокзал, то сразу увидел множество людей, которые, видимо, так же, как и он, ехали на дальние расстояния. Они были объединены в компании, грели воду самодельными кипятильниками, делились друг с другом скудной пищей. Большинство из них отличались неопрятностью одежды и походили на бомжей, коими, впрочем, многие и были.
По измученному лицу, отсутствию багажа они сразу определили, что Игорь в бедственном положении, и предложили ему чаю. Голод и желание согреться победили брезгливость, Игорь принял угощение. Случайные знакомые рассказывали, куда едут: одни кочевали с севера на юг в поисках сезонной работы, кто-то возвращался из тюрьмы, другие просили в поездах милостыню. Идею доехать до Ростова автостопом все признали глупой, потому как времена, когда подвозили на дорогах, прошли. Берут разве что проституток. И понять дальнобойщиков можно - их грабят, убивают. Единственное, что осталось человеку без денег - это электричка.
Изучая расписание поездов, Игорь глянул на висящую рядом карту России и ужаснулся тому, что еще не прошел и десятой доли расстояния до Ростова. Стало страшно, но отступать поздно, да и не было другого выхода.
Последующий путь он проделал за четырнадцать дней на сорока электричках. Постепенно единственными чувствами, которые испытывал Игорь, остались голод, желание выспаться и страх, что на очередной станции его арестует милиция. Наблюдая за пассажирами на вокзалах и в электричках, за жителями городов, где приходилось задерживаться, Игорь сделал вывод, что самые злобные люди на Урале. Может быть, оттого, что там слишком много зон и тюрем. Население продолжает делиться на тех, кто сидел и тех, кто охранял. К югу народ пошел более словоохотливый и щедрый, контролеры и милиционеры стали человечнее и доверчивее.
Трудно сказать, смог бы Игорь доехать до Ростова, не попав в какую-нибудь криминальную историю, если бы не помощь и взаимовыручка других скитальцев.
С первым попутчиком, таджиком Рашидом, судьба свела его еще в Тайшете. Рашид прекрасно объяснялся по-русски, ехал из Братска на родину. Чтобы скоротать время в дороге, они разговаривали о женщинах, религии и других серьезных материях. Денег у Рашида тоже не было, но он не отчаивался и обнадеживал Игоря: "Увижу мусульманина, попрошу денег, он не должен отказать брату по вере. Или заработаем". Молитвы их, видно, дошли до разных богов. В Канске-Енисейске им встретился казах, который, несмотря на то, что явно был не богат, дал Рашиду мелочи и соленой рыбы. Они сразу же купили хлеба и отправились в вокзальное кафе пообедать. Там с Игорем произошла история, о которой он до сих пор не может вспоминать без гнева. Подойдя к буфету за чаем, он обнаружил, что на два стакана не хватает, и спросил у стоящего впереди в очереди мужчины пятьдесят копеек. "Брат по вере" возмутился - мол, много вас, бомжей, - набрал поднос с различными блюдами и ушел. Игорь, нервы которого были на пределе, с трудом сдержался, чтобы не дать тому по жирной физиономии, и удержала его только мысль об отсутствии документов.
Впрочем, люди встречались разные. Например, в Пензе Игорь увидел на вокзале "Волгу" с ростовскими номерами и попросил сидевшего в салоне армянина помочь деньгами. Тот, оказалось, давно не живущий в Ростове, не раздумывая выгреб из бумажника все содержимое - пятнадцать рублей. Видно было, что дал бы и больше, но он только что проводил женщину.
В Красноярск Игорь и Рашид приехали достаточно небритые и обтрепанные, чтобы привлечь внимание милиции. Дежуривший на вокзале лейтенант потребовал у них документы. Проверил у Рашида, затем спросил у беспаспортного ростовчанина двадцать пять рублей на бутылку. Не получив, махнул рукой и посоветовал побриться. Совет был хорошим и своевременным, но требовались деньги - чтобы помыться в платном туалете, купить хлеба на дорогу и билет хотя бы до ближайшей станции. Вновь помог опыт Рашида. Торговцы огурцами, азербайджанцы, получили партию товара и наняли их на вокзале, вместе с десятком других бордяг, выгрузить коробки из почтового вагона. Пообещали каждому по двадцать рублей. Дело было сделано, но работодатели стали хитрить, убеждая, что заплатят после разгрузки на складе. Рашид, зная, что в такой ситуации денег им не видать - "азеры" обычно выгоняют грузчиков или лишь кормят, - настоял, чтобы с ними рассчитались на перроне.
Ехали дальше... Особые неприятности доставляли крикливые контролеры, любая стычка с которыми для Игоря могла закончиться приемником-распределителем. Однако под Новосибирском им с Рашидом подсказали обратиться в собес за справками-ходатайствами об оказании помощи для проезда в электропоездах. На станции Болотное Игорь упросил работника департамента соцзащиты выдать ему, человеку без документов, такую справку. Справку надо было продлевать в каждом городке, иначе она не действительна - но все же проблем с контролерами стало меньше.
Друг Рашид остался в Новосибирске, чтобы до весны заработать денег торговлей на рынке. "Подарок" наркомана, куртка на меху, стала для Игоря источником ужасных телесных страданий. Вши, несмотря на все попытки их вытряхнуть, беспрерывно плодились в ней и мучили немилосердно. Однажды, правда, эти твари Игоря выручили. Задержанный милиционерами на одной из станций под Омском, благодаря завшивленности он не был отправлен в отделение. Отрабатывать свободу пришлось, расчищая снег на перроне.
В помощь к нему с вокзала привели мужичка со степенной бородкою, по имени Николай. Тот ехал также из Иркутска, где был послушником в монастыре. Теперь же он направлялся в Москву "потрудиться во строительство храма". Приезжая в очередной город, Николай узнавал, есть ли в нем православная церковь, шел со специальным письмом к батюшке и получал еду, иногда и деньги.
Покидав снег, путешественники разговорились и дальше ехали вместе. Николай кормил Игоря. В Челябинске к ним присоединился третий, Сергей. Он был родом из Мордовии. После службы в Чечне по контракту стал инвалидом, лечился в ростовском госпитале. Из-за семейных причин лишился квартиры и теперь ехал не зная еще точно куда - то ли в Краснодарский край к сослуживцам, то ли, может быть, опять в Чечню.
Николаю стало трудно делить добытую еду на троих, да и не всегда давали в церквах с собой. Например, в Уфе он ничего не принес, и Сергею пришлось продать свой пятидесятиграммовый серебряный орден "За личное мужество". Мужество покупатель оценил в двадцать пять рублей, которые тут же были истрачены на хлеб.
А в Самаре Николай ушел в церковь и к назначенному месту не вернулся. Потом Игорь и Сергей узнали, что он уехал раньше. Без них. Сожалели, но не осуждали: одному Николаю ехать сытнее и спокойнее. Бог судья...
В Воронеже потеплело. Приближалась весна. Последний отрезок пути Игорь помнил смутно. В памяти остались отдельные картинки: под Миллерово сельские бабки кормят их домашней снедью, ужасаясь рассказам о Сибири; контролеры проходят мимо; светит яркое солнце, он видит, как по джинсам ползет вошь, и быстро ее давит, чтобы никто не заметил.
Последний перегон, Лихая-Ростов, Игорь дрожал в нервном возбуждении. Он боялся верить, что это уже последний рывок, что скоро он увидит мать. Примет душ, избавится от насекомых. Не верилось, что завтра не надо будет никуда ехать, прятаться, бояться контролеров и милиции, что вылечит чесотку, а одежда станет чистой и удобной. Что завтра он снова станет человеком, у которого есть дом, близкие, город, которому он нужен.
Прошли годы как Игорь живет привычной жизнью, в которой нет места особым трудностям или потрясениям. Когда на улицах Ростова у него просят милостыню, он всегда подает, даже если стеснен в средствах.
