Найти тему
1001.ru

Как я научился курить

Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты — мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты — мужчина.
Жорж Сименон

И Сименон же сказал: «Моё любимое увлечение — курить. Постоянное хобби — пытаться бросить курить».

Вы и Жорж Сименон – есть нечто общее. Не правда ли? Я имею в виду постоянное хобби — пытаться бросить курить.

Я начал курить в 14 лет. Мне хотелось выглядеть взрослым.

Владимир Шахиджанян в дни молодости
Владимир Шахиджанян в дни молодости

Моя замечательная мама, к сожалению, курила.

Она начала курить в годы Великой Отечественной войны. Считалось, что табак заглушает голод. Мы с мамой всю блокаду прожили в Ленинграде.

Я, конечно, мало что помню, особенно если говорить о первых двух годах ленинградской блокады. Знаю, что в основном лежал. Лежал, ибо не было сил встать. Постоянный голод.

Да, я был лишён детства, лишён погремушек, книг. Не было у меня машинок, лисичек, зайчиков и других игрушек.

Я был лишён всего. Отсутствовали карандаши, бумага.

Нормального общения был лишён.

А самое главное — не было еды. А есть хотелось.

В блокадном Ленинграде все голодали.

Чудом выжил.

Спасибо маме. А может быть, спасибо мне?

Моя мама, Тереза Герасимовна Шахиджанян, стремясь сохранить мне жизнь, сама оказывалась, как я теперь понимаю, на грани жизни и смерти. Она жила для меня и, может быть, потому и выжила, что мечтала, хотела, старалась изо всех сил и делала всё возможное, чтобы сохранить жизнь мне, единственному сыну.

И после войны мама продолжала курить. В доме всегда были папиросы: «Звёздочка», «Север», «Казбек», «Беломорканал».

И соседи в нашей коммунальной квартире (мы тогда жили на Ждановской улице в Ленинграде) все поголовно курили.

Возвращались с фронта солдаты, офицеры. И они все курили.

Со Ждановской улицы мы переехали на улицу Скороходова, в другой дом. Снова в коммунальную квартиру. Шесть семей. И в каждой семье взрослые курили.

Итак, было мне 14 лет.

Мама, уезжая в командировку, попросила, чтобы соседи (мы жили в большой коммунальной квартире) приглядывали за мной.

Тётя Ева (так звали соседку, у неё было трое детей) честно за мной приглядывала и следила, чтобы я нормально ел.

Обедали, завтракали и ужинали её дети, а вместе с ними обедал, завтракал и ужинал я.

Тётя Ева не знала, что я сделал потрясающее открытие: под тахтой в нашей комнате обнаружил чемодан, а в нём пачки папирос «Беломорканал».

-2

Я наловчился открывать пачку и доставать оттуда одну папироску, а потом пачку закрывать так, что никто и заметить не мог, открывалась она или нет.

Из каждой пачки вытаскивал по одной-две папиросы и перед зеркалом изображал, будто курю. Вдыхал дым не в лёгкие, а только в рот, и тут же его выдыхал.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Стоял перед зеркалом и курил. И сам себе нравился.

Выглядел как взрослый. Как люди, которых часто видел в кино.

Они нервничают — курят.

Они отдыхают, сидят в ресторане — курят.

Вот и я, совсем взрослый, — курю.

Ко мне приходили ребята, мои сверстники, с которыми мы занимались во Дворце пионеров в драматической студии. И они тоже начали покуривать.

Я щедро угощал их мамиными папиросами. Ловко вытаскивал из каждой пачки сначала по две-три штуки, потом ещё по одной. В результате весь чемодан оказался заполненным пустыми пачками от папирос. Пачки есть, и вроде они запечатаны, а папирос в них нет.

Мама вернулась из командировки и, помню, послала меня на кухню. Отправила, чтобы я принёс воды похолодней:

— Ты только открой кран, и пусть воды прольётся побольше, чтобы она стала чище и без хлорки.

Так я и сделал.

Пошёл на кухню, открыл кран и долго ждал, чтобы вода стала похолоднее.

Я знал: если мама отправляет меня на кухню и просит принести ей воду без хлорки, то она что-то хочет сделать без меня.

Вернулся в комнату и увидел: из-под тахты выглядывал угол чемодана. В чемодане — мамины пустые пачки от «Беломорканала». И мама сидела расстроенная.

Но она тогда ничего мне не сказала: ни замечания, ни выговора. Не стала выяснять, я это или нет.

Я смотрел на маму и понимал: ей грустно. А мне было стыдно, неловко, неудобно, и я не знал, куда деться.

Тогда я кинулся маме на шею, хотя взрослый уже был мальчик, четырнадцать лет, и выдавил:

— Мама, прости меня, пожалуйста! Это я ребятам отдал папироски, ребятам. А сам… А сам… А сам я… почти не курил.

— Ты куришь, — сказала мама. — Кури дома. Лучше, конечно, не при мне. Уходи в ванную (мы жили в коммунальной квартире, где была неработающая ванная комната, но вытяжка там действовала — соседи приспособили её под склад ненужных вещей).

Так я и научился курить.

Владимир Шахиджанян

Фрагмент бесплатной онлайн-книги Курить, чтобы бросить