Цифровизация государственного управления требует подготовки управленцев нового типа. О том, как цифровизация сказывается на высшем образовании, изменении траектории его получения, а также о борьбе с "липовыми" диссертациями в интервью "Интерфаксу" рассказал ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС) Владимир Мау.
Мы публикуем сокращенный вариант интервью, полностью с текстом можно ознакомиться здесь.
– Расскажите о подготовке кадров для госуправления. Это одно из основных направлений РАНХиГС. Каким должен быть современный чиновник, что для этого важно? Сейчас, например, много говорят о цифровизации государственного управления.
– Цифровизация – это изменение культуры управления, механизмов принятия решений. Это замена всего стиля жизни общества. Одно дело, когда у вас полпроцента грамотного населения, а другое дело, когда пятьдесят, и совсем другое, когда грамотные все. И в этом смысле цифровизация – качественно новый процесс, который приводит к тому, что для принятия более точного решения появляется возможность использовать гораздо больший массив данных, а технологии служат для повышения производительности труда чиновника. Цифра – это, прежде всего, другая культура, другая модель государственного управления. Например, совершенно по-иному выглядит ситуация, когда заявление любого чиновника может быть снято и выложено в интернет. И не только чиновника. Сегодня все могут узнать и использовать то, что раньше знали единицы.
В результате меняется модель госуправления, причем меняется не однозначно: некоторые считают, что это должно вести к укреплению либеральной демократии. Но практика показывает, что это ведет к торжеству консервативного популизма, что тоже демократия, но не либеральная.
(...)
Программы по подготовке управленцев должны ориентироваться, прежде всего, на тех, кому это нужно. До изменения закона о госуправлении переподготовка кадров проводилась раз в три года, что существенно снижало качество подготовки. Спрос был связан с тем, что нужно было раз в три года принести справку. Сейчас мы ушли от этой нормы, в федеральном законе ее нет. Подготовка сконцентрирована преимущественно на тех, кому это действительно нужно, а не для получения бумажки. Нужно или потому, что человек занял новую должность, или потому что он попал в кадровый резерв.
– Расскажите о ВАК и борьбе с "липовыми" диссертациями, которые в последнее время часто обсуждаются в СМИ.
– "Липовым" диссертациям дан серьезный бой. Наличие все то же цифры здесь сыграло заметную роль. По крайней мере, сейчас мы активно все проверяем. Но вообще такой спрос на ученые степени несколько удивителен. Сейчас он, правда, сильно падает, но меня по-прежнему удивляет непременное желание взрослого состоятельного человека иметь степень.
Возможно, это было связано с нехваткой реального непрерывного образования и реального дополнительного образования. Например, было желание подтвердить свою квалификацию, но не в вуз же в третий раз идти? Вот и защищали диссертации. Но это быстро превратилось в профанацию.
В Президентской академии мы от этого благополучно ушли, у нас своя модель защиты. Очень благодарен правительству страны за то, что они нам это доверили. У нас заложен двойной репутационный контроль: во-первых, это диплом организации, а, во-вторых, в дипломе стоят подписи тех людей, которые проголосовали за эту диссертацию. В итоге у нас резко сократилось число защит, чему я очень рад.
Такая модель действует примерно в трети вузов, имеющих право на проведение собственной защиты. Может быть, даже в 40%. Но в РАНХиГС установлено открытое голосование. У нас нет автореферата, и отзывы пишут все члены диссертационного совета. Они письменно должны объяснить, почему эта работа хорошая. И это должны быть специалисты именно по теме защиты, которые понимают, о чем речь.
– Расскажите о своей работе в составе Высшей аттестационной комиссии.
– В ВАК мы планируем работать над дальнейшим выправлением ситуации, сложившейся в последние десятилетия. Считаю важным усиление репутационного контроля. Разбираемся в ситуации, связанной с публикациями, учитываемыми при защите. Для себя мы сформировали достаточно ограниченный список журналов, но включили хорошие репутационные журналы, которые могут не входить в список ВАК. Это считанные единицы, но про которые мы все знаем, и не надо объяснять, почему публикации в этом журнале достойные. Кстати, в Оксфорде нет требований к наличию обязательных публикаций вообще. В российской практике же, с учетом плохой истории защит, я думаю, что на протяжении какого-то времени, лет 10-20, такие требования нужны. Но, в конце концов, они должны сойти на нет, когда диссертации будут писать и защищать лишь увлеченные наукой люди.