В этом году шорт-лист премии «Большая книга» меня заинтересовал больше, чем в прошлом, и я даже решила кое-что из предложенного прочитать, тем более бесплатно предложили.
Итак, могу поделиться своими впечатлениями и о прочитанном, и о современном литпроцессе в целом. Сначала о тех книгах, которые я читать не стала. Я, конечно же, не буду о них ничего писать, просто поясню, почему не читала именно их.
Григорий Служитель «Дни Савелия». Здесь причина проста: никаких кошечек и собачек, даже если они наделены человеческими чертами и мыслями. Удивительно, но при всей своей любви к братьям нашим меньшим, я не люблю книги о животных. А тем паче, написанные от лица животных.
Олег Лекманов и др. «Венедикт Ерофеев. Посторонний». Говорят, это хорошая книга. Охотно верю. Но личность этого писателя, тем более литературоведческий разбор его поэмы мне не очень интересны. Потому мимо.
Алексей Сальников. «Опосредовано». Читала «Петровых…» Достаточно.
Гузель Яхина «Дети мои». Читала «Зулейха открывает глаза». Достаточно. Заметьте, что я не пишу о том, понравилось-не понравилось, плохо-хорошо. Просто для знакомства с творчеством именно этих писателей мне хватило их первых двух книг.
Ольгерд Бахаревич «Собаки Европы». Автор незнакомый, название книги… короче, непонятно, о чем это. Стало интересно, начала читать. Простите, но даже через 100 страниц я не поняла замысла этого произведения и решила, что еще 600 с лишним мне не осилить. Кто дочитал, поделитесь впечатлением!
Евгения Некрасова «Калечина-Малечина». Отзывы на эту книгу настолько диаметрально противоположны, что я понимаю – автор человек безусловно незаурядный, раз вызвал такую реакцию. Но… мне эта тема просто неинтересна, видимо дело не в авторе, а во мне.
Линор Гралик «Все, способные дышать дыхание». Хоть убейте меня, но когда я вижу вот такую фразу не по-русски, но написанную на кириллице, во мне восстает все, что я накопила за годы редакторства и вопиет: «Не читай!» И судя по осторожным отзывам – правильно восстает.
Вячеслав Ставецкий «Жизнь АГ». О диктатуре и ее природе. Вот к этой книге я пока не определила свое отношение, возможно, я ее и прочитаю. Просто, видимо, немного устала от диктатуры и диктаторов.
Итак, теперь о прочитанном. Это Водолазкин «Брисбен», Сенчин «Дождь в Париже», Афлатуни «Рай земной» и Гоноровский «Собачий лес». Я не буду очень подробно останавливаться на каждой книге, ибо несмотря на то, что все они о разном, всё же все они… об одном.
Что их объединяет? Они написаны или о давнем времени, годах пятидесятых-шестидесятых, как «Собачий лес» или если и о нашем времени, то с обязательным возвратом в прошлое. Этим они похожи как близнецы-братья. Хорошо это или плохо? Я не знаю. Но полностью соглашусь со словами писателя Даниэля Орлова, написавшего в рецензии на роман «Рай земной»: «Роман... удобнее всего трактовать как книгу о примирении. Это примирение идей и людей. Так патетика главного высказывания худо-бедно извиняет заведомые авторские спекуляции. А их в романе предостаточно. Редкий премиальный текст в России теперь обходится без популярных тем: сталинских репрессий, нетрадиционных отношений или онкологических заболеваний. Яхина успела «застолбить» татар и немцев Поволжья, Афлатуни спешно берётся за поляков. Геи, рак и детские травмы присутствуют в тексте как модные аксессуары. Неужели без этих элементов обязательной программы роман бы не сложился? На то она и обязательная, чтобы не задаваться таким вопросом». Подпишусь под каждым словом писателя, книги которого читаю с огромным удовольствием, но удовольствие это со мной разделяют не все, видимо, потому что он не выполняет «обязательную» программу.
Ну вот «Брисбен» возьмем. Безупречный стиль и язык (несколько стилистических погрешностей в самом начале не в счет – и на старуху бывает проруха, это, как мне однажды написали в рецензии на мою книгу, «небольшие шероховатости»). Книга полностью состоит из перемежающихся рассказов о нынешнем дне известного музыканта, обнаружившего, что он потерял способность играть из-за тяжелой болезни, и его воспоминаний о прошлом. Начиная с детства. Интересно? Да. Но мне еще и по двум причинам: музыка и довольно подробно о Киеве. Да и фразы на украинском было приятно видеть, а еще и вслух проговаривала, как конфету во рту катая: поговорить мне на мове совсем не с кем. А хочется иногда. Роман почти автобиографический, узнала, что Евгений Германович и музыкалку оканчивал по классу домры, и в Киеве жил, только, слава Богу, ничем таким не болен, просто, как и у многих писателей, факты его биографии сложились вот в такую выдуманную в целом историю.
«Рай земной» вообще поразил тем, что в романе не просто какой-то бэк аут, а книга в книге, а в той книге еще одна книга. Как матрешка, короче. Ну и куда ж без репрессий, они там есть. Написано хорошо, этого умения у автора не отнять. Премиальный роман? При всем уважении, такого потенциала я в нем не увидела. Хотя жюри премии может со мной не согласиться. И моего мнения, опять же, никто не спросит, как и мнения читателей. Голосование на LiveLib? Ну это игра такая, понятно же.
«Собачий лес». Насторожило название, «Собаки Европы» уже к тому времени дрессировке не поддались. Но увидела, что роман совсем небольшой, решила все же почитать. Очень много физиологических подробностей, речь детей (50-60-е годы) передана без купюр, ну да, она не была литературной, как это предлагали в «правильных» книжках, но здесь мне показалась перебором, как и некоторые их шалости. Но дочитала. Ну, лагеря (не пионерские), охранники, любовь, скелеты в шкафу – все на месте. Идею романа не уловила. Как в том анекдоте: «И что ему это дало?!»
Ну и наконец «Дождь в Париже». Да простит меня автор, но все возвраты в прошлое (а из них книга практически и состоит) я пропускала. Ну честное слово, не интересно мне было читать о школьных годах героя в советское время (сама могу про это написать: и про вылазки с вином, и девочки-мальчики, и любовь-морковь и прочая, прочая), про 90-е (и тоже роман о том времени могу наваять, да еще какой!), про начало 2000-х. И воспоминания героя о тех временах. Вернее, переход к ним из настоящего мне показался ну таким притянутым за уши, что аж неловко за автора стало. Нет, ну нельзя же так, в самом деле! «Открыл дверь, вошел в теплую полутьму – шторы сдвинуты — номера. И такой уютной показалась эта клетушка, что удивился, зачем утром покинул ее, выбрал холод и дождь. Здесь ведь, на этом десятке квадратных метров, тоже Париж. Самый настоящий. Положил пакеты на кровать. Снял ботинки, мокрую куртку… прошелся по свободному пространству между столом и кроватью, чувствуя какую-то детскую легкость. Да, хорошо. Вспомнилась, нет, будто встала перед глазами его комната. Та, в родительской квартире…» И вот так каждый шаг по дождливому Парижу ( а в основном это какие-то кафешки и сама комната в отеле – герой, приехавший в Париж в дни «семейной драмы»», только и делает, что пьет или в тех же кафешках или у себя в отеле) всколыхивает в душе и мыслях героя воспоминания о всей его жизни – буквально от младых ногтей до недавних событий. Честно, ну очень надуманно, искусственно. Метания этого довольно никчемного ГГ мне остались непонятны, их смыслом я не прониклась, хотелось просто стукнуть его чем-то по башке. И да, немалое количество физиологических подробностей опять же мне не показались интересны и так уж необходимы. Ну сейчас без этого никуда, тоже, понимаете ли, «обязательная» программа.
И какой же вывод? Да, собственно, никакого. Это же мои частные мысли как читателя. Я не литературный критик (впрочем, есть ли они сегодня, большой вопрос, ибо коммерческие обзоры для интернет-изданий и литературная критика – это, как говорят в Одессе, две большие разницы), но некоторая профдеформация (почти два десятка лет редакторской работы) все же имеется. Выводы я сделала для себя. И они не очень радостны. При себе же их и оставлю, хотя думаю, они читаются между строк. Просто пытаюсь ответить самой себе на вопрос: когда наша литература из большой стала такой маленькой? Когда так измельчали ее темы и герои? И книги стали большими только по объему, а не по своей сути. Ответа нет.
А среди прочитанного предпочтение отдаю Евгению Водолазкину. В том числе и как редактор.