Конец лета. Жара, а у меня к груди плотно прижата рука в ортопедической повязке. До начала лечебных процедур ещё минут двадцать – можно посидеть на скамейке, напротив поликлиники. Одновременно со мной, к скамейке подошёл хорошо одетый мужчина после восьмидесяти. Несмотря на то, что возраст ежедневно оставляет на лицах отпечатки, он выглядел гладеньким.
- Вы военный! – сказала я утвердительно, а он, как мне показалось, несколько секунд сомневался, и согласился. Лётчик! Был!
- Что вы такое говорите, был… полёт – это сущность вашей души, это здорово! Мой папа был лётчиком… не лётчиком, конечно, бортмехаником – авиатором, но в городе, на улице его все звали лётчиком.
Мы обменялись именами и перешли на «ты». Виталий Павлович жил напротив поликлиники и в том, что мы встретились на одной скамейке, не было ничего удивительного.
Возрастные люди, как правило, за несколько минут, умудряются рассказать всю свою биографию – торопятся, боятся потерять слушателя. Как правило, рассказ начинается не с момента рождения.
- У меня трёхкомнатная квартира, - многозначительно произнёс ветеран жизни, и она уже подписана! Виталий Павлович ждал моей реакции… но я непредсказуема даже для самой себя – иногда, вылетает такое, что сама удивляюсь:
- А у меня двухкомнатная и не подписанная. Ты зачем это сказал, увидел во мне охотницу за твоим богатством? Ели хочешь со мной общаться, то знай: по возрасту ты мне отец, посуди сам, зачем мне старик? Я состоятельная, с нормальной пенсией, конечно, не такой, как у тебя, но она есть. Так что, над своим златом чахни сам. Виталию Павловичу понравился мой дерзкий ответ, и он немного раскрепостился:
- Да, я был лётчиком, а потом времена изменились, сел за штурвал вертолёта. Я знаю, как это тяжело для лётчиков, но до пенсии ещё далеко и они пополняют отряды вертолётчиков.
– У меня трое детей, женат был один раз. Жена умерла, остался один. Очень тяжело. А что с рукой? Он показал на повязку.
- Перелом. Переходила дорогу – поскользнулась, упала – рука в гипсе. Как в кино.
- Жаль, а у меня руки холодные, даже грелкой невозможно согреть – кровообращение нарушено. Я дотронулась до его рук и мне стало жалко лётчика. Мои минуты истекали – надо было торопиться на процедуры, и мы расстались.
Однажды, Виталий Павлович попросил меня съездить с ним на вещевой рынок, купить куртку. Для меня это показатель большой любви к детям – не захотел их беспокоить, а один ехать побоялся. Выбирал долго, щепетильно и даже капризно. Я, с пышущей жизнью, физиономией, была тормозом для молодых продавцов - мужчин, «навешивающим лапшу на уши» пенсионеров. Довольный обладатель новой куртки вышел на своей остановке, а я поехала дальше.
Мои походы в поликлинику закончились, общение стало телефонным. Прошу не думать о том, что со старыми людьми общаться легко – очень трудно, но регулятором наших отношений была изначально сказанная мною фраза «никогда не забывай – ты мне НИКТО!» Благодаря ей Виталий Павлович дорожил дружбой.
Через некоторое время меня поставили в известность – нужны варежки! В наше время дефицита данных изделий нет, я всё поняла - лётчик скучает о заботе.
Купила коричневые пуховые нитки, связала, подарила, а два клубочка отдала ему, пообещав, что потом свяжу ещё одни, более толстые.
Виталий Павлович стал звонить ежедневно – жаловался на то, что покидает здоровье, а лекарства не помогают. С большим трудом уговорила сходить в военную поликлинику – сходил. Выписанные лекарства не помогали и после того, как он поведал, что уже еле встаёт с кровати, я заставила его вызвать «скорую» и поехать в госпиталь. Поехал, звонил из «приёмной», боялся, что не примут. Уговорила, сказала – сиди и жди! Положили, звонил из палаты: «… лежу, мне ничего не делают, звоню с чужого телефона… мой украли… больше говорить не могу….»
Это был последний разговор с готовым к старту лётчиком, так и не выпившим «стакан воды».
Спасибо за чтение!
Подписывайтесь, ставьте лайки.