Господа, подписчики и не только, в силу технической ошибки мне пришлось опубликовать второе издание своего материала, озаглавленного: "Как бывшие враги народа получали ордена Ленина». Пользуясь случаем, я хочу обнародовать фамилию моего героя. В первой редакции я не хотел этого делать, так как получить его согласия на это я уже не мог. Он умер. Фамилия моего героя Красильников. Может быть, кто из старожилов Кировского завода эту фамилию еще помнит.
Репрессии были. С этим никто не спорит, но иногда случалось так, что люди, осужденные по 58 статье, спустя года, становились орденоносцами. Речь в статье пойдет о бывшем главном конструкторе ленинградского оборонного гиганта, носящего имя Кирова. Случилось с ним следующее.
В июне 1941 года он не был призван в Красную армии по причине болезни ног. Когда женщина, которая в юности любила его отца, сумела вылечить ему ноги, территория, где он жил, уже была оккупирована немецкими войсками.
Теперь о немцах. Старост в русских деревнях немцы снимали с их должностей только по единственной жалобе местного населения. Чаще всего старосты лазила к солдаткам под юбки и требовали самогона.
Намучившись со сменой старост, немцы обратили внимание на моего героя, непьющего и нравственного парня, которому уже исполнилось девятнадцать лет. Бургомистр поставил ему условие: либо он становится старостой, либо отправляется в концлагерь. Мой герой сумел поставить дело так, что эшелоны с хлебом шли в Германию один за другим. Но однажды он спросил сам себя: на кого он так прилежно трудится? Подобные мысли стали посещать его все чаще. Он стал задумываться прямо на работе. Его задумчивость стала поводом для подозрений немки-секретарши, работавшей у него переводчицей. В одну из ночей мой герой решил бежать к партизанам, но, когда он вылез из окна своей хаты, в саду его уже ждали два полицая. И мой герой отправился прямиком в Бухенвальд.
После освобождения концлагеря Бухенвальд американским войсками, мой герой не ушел с ними на запад, а пожелал вернуться на родину. Пробыв два года в лагере для перемешенных лиц, он был осужден за измену родине к десяти годам лишения свободы. Однако после смерти Сталина он был освобожден из мест лишения свободы и даже сумел закончить в Ленинграде Политехнический институт. Начав работать в конструкторском бюро Кировского завода конструктором, мой герой сумел за десять лет получить свыше десятка авторских свидетельств на изобретения. А потом и занять должность главного конструктора этого завода. Но мысль о том, что он не был реабилитирован, не давала ему покоя. С просьбой похлопотать о его реабилитации он и обратился ко мне в 1997 году. Свою просьбу он объяснял тем, что не хочет умирать врагом народа. Тем более что воинской присяги он не давал. И был на момент занятия должности старосты гражданским лицом.
Встретившись с покойным ныне председателем Санкт-Петербургского городского суда Владимиром Ивановичем Полудняковым, я изложил ему просьбу моего героя. Удивлению Владимира Ивановича не было предела. Он сказал мне так: человек восстановлен во всех правах, награжден двумя орденами Ленина, ему вручены два десятка авторских свидетельств на изобретения в сфере оборонной промышленности. Что же ему еще-то надо? Но и я не сдавался. Тогда Владимир Иванович сказал мне следующее: реабилитация не входит в компетенцию городских судов. Это подсудность Военной коллегии при Верховном суде РФ. Но положительного результата мы с тобой не получим. Будем настаивать, с нас потребуют кучу справок, собирать которые нам придется много-много лет, потому что старостой твой протеже был. И от этого факта никуда не деться. Ведь и сам он этого не отрицает. Не помогла делу и моя статья на целый газетный разворот, называвшаяся «В ожидании небес». Реабилитирован мой герой не был, но двадцать авторских свидетельств и два ордена Ленина бывшего врага народа тоже неплохая реабилитация.