Есть знаменитая фотография Белова и Шукшина, точнее, две фотографии. На первой – они, обернувшись друг на друга, смеются. На второй – оба смотрят в объектив фотоаппарата. Они сидят на скамейке, позади них поленница берёзовых дров. Это Белозерск, май 1973 года, съёмки «Калины красной». Шукшин пригласил Белова «в гости». Раньше он уже бывал у Белова в Тимонихе.
Как ни странно, на снимках с сигаретой сидит не Шукшин, который очень много курил, а Белов, ещё не бросивший в то время (это позже он говаривал, мол, не понимаю тех мужиков, которые не могут бросить эту «соску»).
Василий Шукшин – скуластый, с явной примесью восточной крови, с короткой стрижкой.
Белов – с бородкой, со стрижкой на косой пробор, внешность чисто русская, сохранившаяся на Русском Севере, далёком от «внешних влияний».
Оба в кожаных куртках, оба молодые и сильные мужской и творческой силой. У обоих под «кожанами» светлые рубашки. На Шукшине знаменитые сапоги, на Белове что-то похожее на сандалии (видны застёжки).
Два больших художника встретились…
Наверное, Шукшину хотелось показать тёзке свою работу, дать почувствовать атмосферу съёмок. Известно, что он подталкивал Белова к кино (и в творческом багаже Василия Ивановича будут сценарии, будут фильмы по его произведениям). Но, вообще-то, Белов считал кино «искусством синтетическим», недолговечным и, в свою очередь, призывал Василия Макаровича полностью отдаться литературе…
«Спор» этот так и остался неразрешённым. Да, мы не можем представить Шукшина без роли Егора Прокудина, но и не знаем – сколько не смог написать Шукшин рассказов (повестей, романов), отдавая свои силы кино.
Вот они сидят, смотрят в объектив (в книге А. Заболоцкого «Шукшин в кадре и за кадром» указано, что снимки сделал И. Гневашев), смотрят друг на друга, смеются. Знают, что впереди ещё много лет дружбы и творчества…
Уже через год не станет Василия Макаровича. Василий Иванович через годы, под конец жизни, напишет (мне кажется, что это всё-таки незаконченная работа, много лишь набросанных, не прописанных моментов) биографическую повесть о Шукшине «Тяжесть креста».
Вот что писал Белов: «Эта рукопись была бы написана лет двадцать назад, если б не одно обстоятельство, для читателя, если таковой будет, вряд ли это обстоятельство будет интересно, и всё-таки я должен объяснить. Почему я так долго не осмеливался браться за шукшинскую тему? Дело в том, что я как-то стеснялся откровенно рассказать о наших отношениях с Василием Макаровичем, поскольку многие эпизоды его судьбы до смешного схожи с моими. Впрочем, смешного в этом сходстве мало… Оно скорее страшно. Разница в нашем возрасте невелика. Его отец расстрелян во время раскулачивания, мой погиб на войне. Велика ли тут разница? Одни ненавистники нашего государства подчёркивают разницу в потерях военной поры с потерями предыдущих периодов. Для меня в этих потерях особой разницы нет. Гражданская война и троцкистская коллективизация ничуть не дешевле обошлись русским, чем наши жертвы во время Великой Отечественной…» (Здесь прошу задержать внимание и запомнить, что говорит Белов о коллективизации и жертвах – это важно, это то, что отличает его от многих прошлых и нынешних патриотов).
Вот что писал Василий Иванович Белов через двадцать с лишним лет после того дня, когда в старинном Белозерске, на съёмках бессмертной «Калины красной», у поленницы берёзовых, пьяняще пахнущих дров, сфотографировались два великих человека, два заступника и страдальца за русский народ – Василий Шукшин и Василий Белов.
… Они молоды, сильны, полны планов и надежд… Смеются, смотрят друг на друга, переводят взгляды на нас…
