Ксенофобия и отвращение ко всем жидкостям, выделяемым человеческим телом заложены в человеке вместе с генами. Это обеспечило выживание нашим предкам и обеспечит нашим детям. Может быть из-за этого признание человека своим шло через обмен жидкостями, например, резали кожу и прикладывали порезы. Викинги так вообще сморкались и плевали в общий чан, а потом испивали эту мерзость. После такого боевое братство держалось на соплях крепче, чем на цепях. Но к чему это я? А вот к чему. Когда кто-то стремится сойти за своего, то ему нужно прикоснуться к самому сокровенному и вызвать доверие. Помните: Мы с тобой одной крови! Ты и я! ("Маугли"). А что может быть общего у шестидесяти с лишним тысяч человек на концерте группы Metallca в Москве? Русский язык? Так нет. Я сам слышал много иностранной речи, да и полно было представителей республик. И пели поклонники на вполне приличном английском. Подпевали старичкам, откликались на их интерактив и задорно кричали в ответ! Может Советский Союз? Публика была разновозрастной, конечно. Я видел много менеджеров среднего звена и выше, которые, поправляя оправы дорогих очков и потирая потные лысины, трясли пухлыми боками в такт музыки. И было много совсем молодых фанатов и фанаток, которые с не меньшим неистовством орали тексты песен. Кстати, я не знал ни одной. Я не был поклонником группы. Я оказался на стадионе скорее из любопытства, ибо никогда в жизни еще не был на мероприятиях такого масштаба.
Но всё же, что объединило все эти тысячи людей? Ответ на этот вопрос дали всего несколько первых нот песни "Группа крови", сорвавшихся со струн гитары Трухильо. Стадион взорвался. Стадион взревел, будто в каждой душе эти струны качнули что-то важное и заветное. Батальоны мурашек пробежались по спинам и затылкам меломанов и были сорваны колебаниями воздуха от мощного звука. Тысячи глоток одновременно заорали знакомые до боли слова. Тысячи глаз повернулись в одну сторону и неистово и восторженно впились в музыкантов на сцене. Словно в оруэлловском "1984" люди, движимые одним общим чувством, общим делом, общей радостью, вопили слова песни.
Удивительно, что у Цоя не было национальности. То есть она была, но для всех он остался советским музыкантом. Советским рокером. Человеком, который жив в каждом, кто хоть раз прикоснулся к его творчеству. Эту песню пел и я. Точнее вопил, повинуясь общему стремлению. И не было в тот миг роднее никого, чем лысый очкарик по соседству, чем прыгающая рядом студентка, чем коверкающий русские слова Трухильо. В этот миг все слились в единое целое и испили общую чашу.
Теперь не будет всё как раньше для тех, кто вышел в тот вечер со стадиона. Все они были, как и сказал Джеймс Хетфилд, на историческом событии. На событии, которое устроили профессионалы на высшем уровне! Событии, с которым будут сравнивать все остальные концерты и выступления, на которое будут равняться другие музыканты и режиссёры.
Все было великолепно. Идеально, будто в волшебном сне.
ЗЫ Кстати, сна очень не хватало. Четырнадцать часов дороги в Москву, короткая передышка после концерта и на следующий день обратно в Ростов. Несколько дней слились в один, но, Боже, как же все было здорово!