Мы стоим в пробке. Дочь мирно возится на заднем сиденье. Люди вокруг нервничают – они спешат. Муж щёлкает зажигалкой – дурные привычки в скученности людей и машин берут верх.
Хорошо, что в машине нет сигарет (Минздрав, между прочим, предупреждает...). Зато в ней растёт градус раздражения. Мы опаздываем на юбилей к тёте.
Тётя поймёт – но стоять в пробке в удушающей июльской жаре неприятно. Хочется выйти и освежиться. Пробежаться под деревьями вдоль набережной. Заглянуть в зеркало воды под мостом. Замереть возле выживших в мегаполисе травинок – любуясь их силой духа.
У нас такой нет. Мы начинаем раздражаться.
«Закрой окно, – прошу я. – Дует».
«Чем? – удивляется муж. – Тридцатиградусной жарой?».
Я надуваюсь как мышь на крупу и отворачиваюсь к дочери. Она чувствует напряжение и начинает хныкать. Я раздражаюсь ещё больше.
Тут нам в окно стучат. «Ну что там? – думаю я. – Нет, дорогие, мы все в одной пробке».
Перевожу взгляд. Дверь машины в соседнем ряду открыта. Водитель стоит возле нас.
В его руке леденец. «Держите, – говорит он. – Я видел, что у вас в машине ребёнок. А я всегда с собой вожу для жены. У нас в сентябре родится...», – зачем-то смущённо добавляет он.
«Спасибо», – я настолько растрогана, что не могу отказать и объяснить, что не даю ребёнку сладкое. Ну и леший с ними, с принципами. Пусть ребёнок узнает, что леденец в пробке – это хорошо.
Настроение в машине резко меняется. Кто-то особо нетерпеливый сзади начинает гудеть. Обычно я недоумеваю: чего гудеть-то? А теперь думаю: может, он едет к семье? Вдруг? Его ждут, а тут пробка. Высовываю голову из окна, улыбаюсь водителю сзади и машу рукой.
Недовольное лицо разглаживается – нет больше хмурых морщинок. «Странная девушка», – думает он, наверно. Но ему больше не хочется гудеть. Мы все стоим в пробке – и она потихоньку рассасывается. Все едут домой, к любимым и родным.
Во всяком случае, мне хочется так думать.