“Если ты пришел в Церковь, ты приобщаешься общине, а не получаешь ритуальные услуги” - говорит архимандрит Савва (Мажуко), размышляя о проблеме церковной разобщенности.
Церковь наша - Единая Святая, Соборная и Апостольская – есть большая семья. Это общение людей, которые собираются вокруг Христа, это единение в вере, это радость, которая сообщается от взгляда к взгляду, от лица лицу, это ликование перед лицом Божьим.
Я говорю эти слова и сам себе не верю. На самом деле так? Церковь на самом деле едина? На самом ли деле мы представляем из себя единую семью, которая ликует вокруг Христа, вместо того, чтобы подозревать наших ближних в колдовстве, ереси или сектантстве? Если мы будем честны, мы скажем, что, к сожалению, очень часто Церковь наша или наша церковная община – это община одиночек, как ни парадоксально звучит эта фраза. Кажется, община – это общение, но каждый сам по себе, каждый сам за себя.
Один из моих воспитанников, уже взрослый парень, поступил в учебное заведение, где пережил очень серьезное разочарование. Ребята, с которыми он учится и так хотел дружить, никак не собираются вместе. Они должны быть братством, помогать друг другу, быть каким-то целым, но они распадаются на мелкие атомы, никак не собираются. Каждый сам за себя, и каждый сам по себе. Люди не собираются - в братство, в Церковь, в общину, в страну. Даже семья – это община одиночек. Грустно на это смотреть.
В начале 90-х годов, когда моя страна, начала разваливаться, я, воспитанный в в каком-то единстве, вдруг столкнулся с тем, что наше общество, наша школа, наш класс как-то стал рассыпаться. Я не знаю, связано ли это с распадом Советского Союза, может быть, это процессы, которые шли параллельно. Среди моих одноклассников появилось выражение, которое я всей душой ненавижу: «Разве я Марат Казей?» Или: «Я не Марат Казей». Был такой белорусский школьник, герой войны, который помогал партизанам и во время одной из операций, попав в засаду, подорвал себя гранатой. Его биографию мы изучали в школе.
И вдруг этот герой войны превратился просто в пугало. Это было очень грустно. «Давайте, ребята, пойдем, сделаем какой-то вечер, давайте напишем сценарий, давайте красиво поздравим учителей. Давайте приберемся на территории». В ответ слышишь: «Разве я Марат Казей? Я не Марат Казей». Каждый вдруг стал сам за себя, сам по себе. У него всё для личного пользования. Его не интересует, что рядом с ним травят его одноклассника или издеваются над девочкой-инвалидом. Он сам по себе хороший человек, но, видя, как издеваются над престарелой учительницей, он будет сидеть в стороне и помалкивать, и взгляд отведет куда-то в окошко, потому что его сейчас это не касается.
Эти дети выросли, у них появились свои дети. Видимо, эта манера или привычка к одиночеству, вернее - к обособленности, дала свои плоды, и мы стали относиться к этому, как к норме. Нас не интересует, что происходит со страной, с Церковью, даже с семьей. Мы стали безразличны и холодны. И в Церкви эта болезнь чувствуется, как нигде - очень агрессивно, очень тяжело. Потому что Церковь – это не команда одиночек, это семья и община.
Но если мы внимательно и честно присмотримся к своим церковным взглядам, к своему церковному поведению – у нас у каждого свое личное дело. У нас есть наш личный батюшка. Причастие – это мое личное дело; исповедь – это мое личное дело; крещение – это мое личное дело. Какой я посещаю храм, когда, как – это мое личное дело. Может быть, в это воскресенье я пойду в этот храм, в другое - в другой. Что там происходит в Церкви? Может быть, там собирают помощь бедным детям или старикам, может быть, там проходят какие-то важные лекции, семинары - меня это не интересует. Потому что я беру то, что мне нужно, никому не мешаю, никому не причиняю зла, но я не хочу себя отождествлять ни с какой общиной.
Это поведение - предельно не христианское, потому что Причастие - не личное дело, богослужение - не личное дело. Если ты пришел в Церковь, ты приобщаешься общине, а не получаешь ритуальные услуги. Церковь не для того, что удовлетворять наши религиозные потребности, даже очень возвышенные. Она для того, чтобы людей-одиночек сплотить в семью, научить дружить, быть вместе, ценить общее дело, быть ответственными друг за друга, не безразличными и очень чуткими ко всякой неправде и лжи, к несправедливости.
Возьмите наших великих мудрецов, чудотворцев, пророков – это были люди, готовые к делу, готовые идти ради этого дела даже на смерть. Вот каких людей Священное Писание ставит нам в пример. Пророк Исайя, увидев величайшее видение, которое только мог вынести человек, говорит: «Я грешный человек с нечистыми устами и с нечистым сердцем, и живу среди народа с нечистыми устами и с нечистым сердцем». Но когда Господь говорит: «Вот земля требует правды и Слова Божия, кого Мне послать?» Исайя говорит: «Вот я, пошли меня» – он был готов трудиться, готов единить народ.
Эта привычка к индивидуализму церковному - очень древняя. Апостол Павел пишет в Послании к Коринфянам о том, что тогда уже люди разделялись: я Павлов, я Аполлосов. Это хорошо, если они просто Павлов и Аполлосов, если они вокруг хоть какого-то человека объединяются, может, небольшой общиною. Мы сейчас видим, что люди настолько атомизируются, что даже с какой-то общиной себя не отождествляют, с каким-то священником, каждый сам по себе.
Может быть, это связано с тем, что люди очень чувствительны к боли, они боятся пораниться о кого-нибудь, но это глубоко неправильно. Нужно искать единство, братство, сестричество. Я не в буквальном смысле говорю – “идите, запишитесь”. А, может быть, и запишитесь в братство, но несите ответственность - за это братство, за свой приход, свою общину, за своего священника, за свою семью, за страну. Когда вы видите, как издеваются над природой, над школой, во что превращают нашу страну – вы не можете быть безразличны. Потому что когда распадается семья, страна, Церковь превращается в команду одиночек – это говорит о том, что это уже не живое тело, а распавшееся на элементы, то есть уже труп. Мы находимся в состоянии распада, разве это правильно?
Нужно искать братства, нужно горой стоять за это единство, за семью, и себя в чем-то ограничивать, если ты хочешь быть в семье. Единство - это великая святыня, потому что Господь даже перед Крестом, перед распятием молился об этом. Это единственное, о чем Он Отца Своего просил: «Да будут все едины». Эту просьбу нашего Распятого и Воскресшего Учителя мы должны помнить, как завет. Да будут все едины!