Только сегодня, когда в Алтайском крае очередная, ежегодная истерика по поводу Шукшина, понял я почему его не любит часть интеллигенции, не советская интеллигенция, а другая, та городская, почти дворянская, обезображенная благородством, в очках и в шляпе. Да потому, что Шукшин не стал своим, а он очень хотел быть городским, даже сапоги снял. А те кто понаехали из деревень то, ой, как уважают Макарыча, давит он им на совесть и страдает душа их под гармонь. А в деревне Шукшин тоже перестал быть своим. Люди то чуткие. Помните Пашку Колокольникова по прозвищу Пирамидон, много в нем от Шукшинской нелюбви к образованным, а к библиотекаршам тянулся. Артистом Шукшин был неплохим и режиссером талантливым, да и писатель любопытный. Только человек, похоже, был нервный, завистливый. Ну за Шукшина, в этот торжественный день его 90 летия, хочется сказать. Стал ты Василий, легендой, идолом. И полоскают имя твое, как ты этого и желал. И я туда же, Господи прости. А зарекался помалкивать про солнце Алтайской литературы, про их Алтайское все. Хотя что то необыкновенное в Шукшине есть. Как то со сцены в Сростках бывший губернатор Алтайского края А.Б Карлин даже сказал “Нам тоже приходится иногда врать – работа такая!” А через год его сняли. Значит работает художественное слово писателя Василия Шукшина, действует даже на таких матерых бюрократов и они чудят. А закончить хочется цитатой из романа "Любавины" книга вторая. Финал. “Могила была вся обложена венками. На кладбище тихо. Иван навалился грудью на железную оградку, долго смотрел на могилы… Он ждал, что тут сейчас много будет думаться, а тут ни о чем не думалось. Просто хотелось стоять и смотреть. Стал накрапывать дождик. Шуршал по бумажным цветам венков… Свежая глина могилы быстро темнела. Сзади зашелестели чьи-то осторожные шаги… Иван обернулся – шла Мария. Подошла, стала рядом…Большой дождь так и не собрался; туча сползла за гору. Потянул сырой теплый ветерок; крепко запахло прошлогодней полынью и молодой травой. Как – то чисто, хорошо было в этот час на земле. Покойно”.