— Ну увела она его, и бог с ними – и с женихом твоим, и с подружкой. Махни рукой и живи дальше! – немолодая женщина утешала девушку, горько плакавшую под козырьком остановки.— Потом ещё не раз судьбе спасибо скажешь, что о его изменах ты узнала до свадьбы. Я же ведь сорок лет назад в точно такой ситуации очутилась, да только к тому времени была законной женой своего неверного мужа.
Автобус незнакомых попутчиц задерживался в пути. С неба накрапывал мелкий осенний дождь. Девушка сильнее закуталась в палантин, села на скамейку и вопросительно посмотрела на сопереживавшую ей собеседницу:
- Расскажете вашу историю? – спросила она, вытирая слёзы. – Меня, кстати, Марина зовут.
- Очень приятно. А меня – Вера Николаевна, — степенно ответила женщина. – Расскажу, конечно. Вот послушаешь, так, глядишь, и на сердце полегчает.
«Я люблю Валеру»
— Когда мы с Валеркой познакомились, мне было двадцать, ему – на год больше. Это было на одном из танцевальных вечеров в местном доме культуры. Он носил брюки-клёш и рубашки с воротником апаш и виртуозно играл на гитаре. Я по выходным пробовала себя в роли конферансье на танцах: объявляла номера, экспромтом устраивала шуточные конкурсы, когда музыканты готовились выйти на сцену.
В ту пору я была похожа на принцессу из мультфильма «Бременские музыканты» — такая же тоненькая, светленькая, длинноногая. Трудно поверить, да? Ха-ха, иногда мне кажется, что жизненный опыт измеряется в сантиметрах и килограммах.
На подхвате у меня была Анька. Сейчас-то я понимаю, что она была дурнушкой и завидовала моей почти модельной внешности, но тогда, в молодости, я считала её хорошей девчонкой – компанейской, простой, искренней и, уж конечно, не способной на подлость. Я рассказывала ей обо всём как на духу – и она сопереживала, когда мне было грустно, и радовалась за меня, когда имелись поводы для радости.
Стоит ли говорить, что наш с Валеркой роман, выросший из первой серьезной симпатии, не стал секретом для Аньки? Я делилась с ней каждой романтической мелочью: вчера он подарил мне букет полевых ромашек, а сегодня – катал на мотоцикле, и мы врезались в соседский забор и чудом не покалечились. С моих слов подружка знала, какое он любит мороженое, какие стихи заучил наизусть. Она слушала, подперев голову кулачком, улыбалась и непременно говорила что-нибудь вроде: «Веруня, как я за вас рада! Вы с Валериком такая чудесная пара. Чур, на вашей свадьбе я буду свидетельницей!».
Спустя год букетно-конфетных отношений Валера сделал мне предложение. Я ответила согласием.
Поженились мы в октябре, а в апреле развелись. В конце зимы сильно заболела моя мама. Я взяла отгулы и поехала в родное село, чтобы её навестить. К счастью, мамочка пошла на поправку, и я, не предупредив Валеру, вернулась домой.
Когда я отворила дверь… Думаю, нет нужды в деталях описывать открывшуюся мне картину. Я молча вышла из квартиры, добрела, не помня себя, до автовокзала и на том же автобусе, который привез меня от мамы, снова отправилась в родительский дом.
Через неделю от подруги пришло письмо: «Я люблю Валеру и сделаю всё, чтобы остаться с ним. Прости, если можешь». Валерка приезжал ко мне несколько раз. Просил прощения, умолял вернуться. Но я же ведь гордая – забыть предательство не смогла и подала на развод.
«Сколько лет, сколько зим!»
- После того случая мы с Анькой не виделись пять лет. Я думала, что навсегда вычеркнула её из своей жизни. Как бы не так!
Через два года после развода я начала встречаться с Гошей. Он, скромный, интеллигентный парень, работал инженером на одном из челябинских заводов. Не могу сказать, что я влюбилась в него без памяти – скорее, нам было комфортно вдвоём. К тому же меня всё чаще посещали мысли о материнстве.
Наша семейная жизнь с самого начала была ровной, без особой страсти, но зато и без драм. Через год после свадьбы в комнате общежития, которую выделили на заводе новоиспечённому мужу, появилась детская кроватка – у нас с Гошей родилась здоровенькая, крепенькая дочка Алёнушка.
Мой первый неудавшийся брак начал казаться мне странным сном, словно всё пережитое в нём случилось не со мной. Однажды я с удивлением для себя обнаружила, что совсем перестала злиться на Валеру и даже на Аньку – видимо, время и впрямь хороший лекарь.
А вот Ане спокойно не жилось. С бывшим моим супругом отношения у неё так и не сложились. Другого парня найти не получилось. Наши общие друзья, узнав о её подлости, оборвали с ней всяческое общение. Намаявшись в полной изоляции, она решила отыскать меня через моих родителей. И это ей удалось.
Она явилась к нам под Новый год с сеткой мандаринов и бутылкой шампанского – счастливая, улыбающаяся, пахнущая морозом:
- Верунчик, сколько лет, сколько зим! А это у нас кто такой хорошенький? Верка, да ты теперь мамашка? Поздравляю!
Она, хохоча, бросилась меня обнимать, тормошить, целовать в обе щёки – и я сдалась под таким напором. Мне хотелось думать, что её предательство не было предательством, а оказалось нелепой случайностью. Знаешь, Марин, в двадцать шесть лет тяжело терять веру в людей и в чистую дружбу…
Аня стала частенько заглядывать к нам в гости по вечерам. Водилась с Алёнкой, пока я готовила ужин. Где-то доставала дефицитных кукол, произведённых в ГДР, и дарила их моей доченьке. С Гошей особо не общалась, да и он не рвался поддерживать разговор.
Когда Алёнке исполнилось три, у неё случился аппендицит. Я оставила её в хирургическом отделении, а сама помчалась домой, чтобы собрать вещи, необходимые в больнице.
Мариночка, дорогая, ты понимаешь, к чему я клоню?
В общем, и этот мой брак закончился разводом из-за Аньки.
«Прости, если сможешь»
- Разбитым оказалось не только моё сердце, но и мой внутренний мир. Он был разрушен, растоптан вместе со всеми идеалами молодости. Я больше не верила в светлые чувства: все женщины казались мне коварными злодейками, а мужчины – непроходимыми глупцами, не способными противостоять низменным страстям. Если бы не маленькая дочка, то, может быть, я бы свела счеты с жизнью – мысль о самоубийстве не раз приходила мне на ум в первые годы после разрыва с Гошей.
Больше я замуж не выходила. Романы, конечно, были, но мимолетные. Я не хотела, чтобы дочь росла с отчимом, а больше того боялась, что и в третий раз семейная жизнь окончится крахом. Потом наступили девяностые. Тут уж и вовсе стало не до любви – приходилось выживать. Столовая, где я работала технологом, закрылась. Безработица била рекорды. Я начала челночить, пять лет таскалась по городам и весям с тяжеленными сумками.
Перемены к лучшему наметились году в двухтысячном: бывшие коллеги открыли свой ресторан и предложили мне работу.
Едва я устроилась на новое место, как на горизонте снова нарисовалась моя заклятая подруга. В этот раз Анька не лезла с объятьями и не пыталась делать вид, будто между нами ничего не произошло. Она приползла ко мне с видом побитой собаки: «Прости ещё раз, если сможешь. Я бы никогда к тебе не пришла, но без твоей помощи мне не выжить. Понимаешь… я вышла замуж за парня, который намного моложе меня. Родила ему четверых детей. А он, подлец, сбежал с какой-то пигалицей в Белоруссию! Работы у меня нет. Стажа тоже толком нет. Устроиться с четырьмя детьми в нормальное место нереально. Мы голодаем. Помоги хоть корочкой хлеба».
Аньку мне не было жаль. Но я пожалела ребятишек. Тут же подошла к директору и попросила взять многодетную мать к нам в коллектив. Начальник не отказал: бывшую подругу приняли на должность администратора зала.
За помощь она отплатила быстро: месяца через три наговорила директору, будто я украла из её сумочки всю зарплату. Зачем она это сделала, до сих пор понять не могу.
Мне устроили гражданскую казнь. Эпитет «крыса» был самым мягким из всех бранных слов, прозвучавших в мой адрес от сотрудников ресторана. А ведь я, Мариночка, за всю жизнь ни копейки чужой не взяла! Я не стала оправдываться – оправдывается тот, кто виноват. Просто в тот же день взяла расчёт и молча ушла.
Не плачь, а радуйся!
- Долго мне бездельничать не пришлось: меня пригласили заведовать столовой. Зарплата, конечно, не космическая, но на жизнь хватает. Алёнка моя поступила в институт, окончила его с красным дипломом, а после уехала в Москву. Сейчас работает директором по логистике в крупной компании и доплачивает ипотеку за «двушку» на Ленинском проспекте. Замуж вот собирается за своего коллегу – потихоньку готовится к свадьбе.
В общем, на жизнь я не жалуюсь. Иной раз даже думаю: не было бы Аньки с её кознями, так и вспомнить было бы особо нечего.
Кстати, я её недавно встретила. Сначала и не узнала – так она изменилась. Где встретила-то? Да у помойки. Она в мусорных баках рылась – выискивала банки из-под пива, чтобы сдать их в пункт приёма и похмелиться на вырученные копейки.
Выяснилось, что после моего увольнения она встретила в ресторане богатенького женатика, закрутила с ним роман. Родила от него сына, да больного — ребёночек умер в младенчестве. С горя начала попивать, накопила долгов за ЖКУ и в итоге осталась в крошечной комнатушке в общаге коридорного типа. Анькины дети давно взрослые, но никак не найдут место под солнцем: дочь пьёт, старший сын сидит за убийство, двое младших перебиваются случайными заработками.
Так что не плачь, Мариночка, а радуйся, что жизнь вовремя всё расставила по местам. И никогда не пытайся мстить обидчикам: закон бумеранга ещё никто не отменял.
К остановке наконец подошел запоздавший автобус.