Мы уже рассказывали немного про особняки на Итальянском переулке: их нельзя пропустить, если идешь от трамвайной остановки «Центральный пляж» к собственно Центральному пляжу.
Сегодня хочется поговорить о последнем перекрестке по пути к морю — Итальянский/Энгельса (дальше только Итальянский/Шевченко, ныне развязанные мостом — исторических построек там быть не может).
С позиции туристического города этот перекресток важный элемент Сейчас он этот убог, скучен и не всплывает в памяти (до написания этого материала я не мог вспомнить о нем ничего, кроме того, что где то там рядом есть магазин).
Но давайте посмотрим внимательнее.
В первую очередь выделяется дом на четной стороне обоих улиц. Сейчас он застроен пристройками, вид его искажен и неясен. Но сквозь вековые наслоения проглядывает оригинальный вид здания.
До революции он числился как дом Пейсы Герцберг и оценивался в 10 000 рублей (что по тем временам существенная сумма):
Дом этот имеет два вынесенных вперед, квадратных в плане, выступа. Назначение их не ясно: вероятно между ними была когда-то деревянная терраса.
Сейчас эти элементы признаны излишеством, промежуток застроен разномастными пристройками.
Пристройки идут вдоль этого дома и дальше, по Итальянскому:
Можно, при желании, охватить камерой все пристройки одним кадром:
Тут живут люди, для которых лишний метр жизненно важен. Спасибо Ленинскому уплотнению, с которым до сих пор не знаем что делать (что такое ЖАКТы и как они связаны с уплотнением мы рассказывали тут).
Перекликающийся с элементами фасада по Энгельса главный вход изначально был с краю здания. Все что в кадре слева от двери (особенно безвкусные оконца) пристроены позднее (кстати, это можно разглядеть и на аэрофотосъемке в начале статьи):
Хотелось бы больше информации про эту постройку. Как выглядел дом до перестроек? Когда построен? Ответов у нас нет. Местный житель, опрошенный нашим фотокором ответить не смог, лишь сказал, что долгое время у этого дома была своя прачечная...
На другой стороне Итальянского стоит дом лишенный архитектурных излишеств. До революции этот дом был известен как дом мещанина Федора Луничкина. Когда-то он имел, как и многие другие дома в городе, скошенный угол, но и его не избежала участь быть достроенным:
Дом также был национализирован, уплотнен. И сейчас он муниципальный (т. е. принадлежащий городу).
Наверное поэтому оказалось возможным выполнить массивную пристройку прямо на пешеходной дорожке, на углу перекрестка:
Судя по массивности пристройки, тут разместили не только прихожую и котел отопления, но еще и ванную:
Красная линия застройки? У нас о таком и не слышали:
Конечно, с одной стороны, понять выполнивших пристройку можно: в доме мало места (скорее всего тут живет несколько семей), а хочется и коридор, и туалет с ванной. Город такие действия одобряет, пристройка узаконена. Ради нее даже подвинули красную линию:
Но вот так захватывать важный перекресток города, наверное, все же свинство. Плевать мне что тротуар, плевать что город уродливее стал — своя рубашка ближе к телу. Почему город разрешает такие перестройки тоже большой вопрос.
С другой стороны улицы Энгельса Итальянский переулок раскалывается на три части: центральная часть улицы — Дуровский спуск — уходит вниз, а по краям дорога уходит к улице Шевченко.
Продолжим рассматривать дома в том же порядке. против часовой стрелки.
Дом №43 также дореволюционный. Ему повезло — он оказался в одних руках, поэтому не оброс пристройками. Его перестроили, надстроив этаж-мансарду, но особенного вреда это не нанесло. Просто, но аккуратно:
Последний угол представлен единственным домом, который построен на перекрестке в советское время. Судя по аэрофотосъемке 1918 года на этом месте был такой же дом, что и следующий (по Энгельса) за ним — вытянутый в длину. За ним уже успели выстроить полутораэтажный постройку из шлакоблоков:
А за ним (по адресу Энгельса 39) сохранился дом, где как раз и располагается магазин. Из всех домов перекрестка за сто лет он так и не сменил своего назначения, так и остался продуктовой лавкой:
До революции эта лавка принадлежала крестьянину Александру Григорьевичу Шепелеву и стоила 8200 (что так же много).
А перед войной ситуация была следующая:
До войны за прилавком стоял маленький, тихий еврей, которого все называли не иначе как по отчеству — Маркович. У Марковича можно было купить продукты в долг. Он вел амбарную книгу, в которую записывал постоянных клиентов, а потом наступал день расчетов, и все исправно отдавали ему долги. Эта старая традиция жила в городе еще с дореволюционных времен. Торговля «в кредит» придавала лавке популярность и делала ей хорошую рекламу. Сюда зачастую забегали соседи близлежащих дворов перехватить пятерку-другую до получки. И Маркович никому не отказывал. Особой выручки лавка не давала, но в летний период, когда на городской пляж шли тысячи горожан, нарасхват шел холодный лимонад местного пивзавода, на котором можно было заработать копеечку. Приторговывал Маркович и рыбой, которую ему таскали местные рыбаки-соседи.
В один из первых оккупационных дней (если не в первый), около магазинчика Марковича остановился немецкий легковой автомобиль. Из машины вышел офицер и с ним еще два младших чина. Компания ввалилась в лавку и с любопытством стала осматривать опустевшие витрины. Немцы о чем-то весело переговари-вались и пальцами указывали по сторонам. По всей видимости, их развеселили пустые полки далеко не европейского вида магазинчика. Офицер ткнул перчаткой в продавца: «Jude?» — спросил немец. «1а, ich bin Jude», — ответил до смерти перепуганный Маркович. «Gibt's Schnaps?» — последовал новый вопрос. «1а, naturlich, ein Moment, Неггеп», — услужливо ответил продавец и скрылся в подсобке магазина. Через минуту он появился с тарелкой в руках. На тарелке лежала закуска и порезанный хлеб. Под мышкой он держал бутылку водки из старых запасов. Немцы при виде угощения дружно закивали головой, приговаривая: «О, gut! Sehr gut!» Но пить не стали. Они приказали Марковичу все лежащее в тарелке завернуть в чистую бумагу. Забирая из рук продавца бутылку, офицер, коверкая слова, произнес: «Карашо, отшень карашо!» И вся компания направилась к выходу.
За всем этим через зарешеченное окно магазина наблюдали подошедшие соседи, которые при виде немцев войти внутрь не рискнули. Мало ли что! А на утро по улице уже разносилась молва, как Маркович «угощал» немцев.
Через девять дней безобидного еврея Марковича расстреляют в старом глиняном карьере села Петрушино, как и тысячи его соплеменников, только за то, что их угораздило родиться под звездой Давида.
За продуктовой лавкой сохранилось здание склада.
Сейчас это уже не склад — уплотнили и отдали под жилье. Но небольшие окна и полутороэтажность выдают с головой:
Интересно, что сохранилась конструкция балкона (её видно на аэрофотосъемке в начале статьи):
Уродующие город пристройки встречаются и дальше . Иногда они ярко контрастируют с историей:
Но это заслуга фотографа и ракурса. В обыденности ничего приятного в таких будках нет:
Городским властям рано или поздно придется решать проблему архитектурного облика города.
Кстати, даже в 2017, три года назад, было гораздо хуже:
Вот такой вот имеющий потенциал, но забытый перекресток в одном из важнейших мест города.
Если у кого есть старые фотографии этого места, или есть что рассказать — свяжитесь с нами, мы добавим в статью материал.
А в следующий раз поговорим о перекрестке спуска с ул. Шевченко, рассмотрим мост и посмотрим на остатки 19 века.