В вопросах планирования семьи мы с женой были не очень практичны. Начиная с брака курсанта и студентки. Продолжение, впрочем, было не лучше.
В январе тысяча девятьсот семьдесят лохматого года жена приехала ко мне в часть. Комната в общежитии – наше первое семейное гнездо. Непритязательно так. Две кровати с железными сетками, стол, несколько стульев – всё казённое. Тумбочки и шкаф для одежды – тоже, а вот сервант – подарок от предыдущих жильцов.
Решиться на рождение ребёнка в таких условиях… Это если мыслить категориями сегодняшнего дня. А тогда «ночная работа» воспринималась как что-то естественное, что даже не обсуждалось. Жене в школе намекали, что мол, скоро же в декрет, лучше в библиотеке посидеть. Сосед провёл со мной ликбез – у кого на какой возраст можно взять вещи для ребёнка и кто из офицерских жён, если что, может помочь. В мае жена уехала на сессию, а когда вернулась, мне внезапно дали отпуск. Отпуск прошёл плодотворно, в том плане, что жена забеременела. Воспринималось это нами, как большое счастье – начало положено. Останавливаться на одном ребёнке мы не планировали, несмотря на то, что и я и моя жена были единственными детьми в своих семьях. Впрочем, судьба все наши планы серьёзно переписала.
Перед рождением ребёнка случалось у меня повышение – поставили меня замкомроты. Летом должно было прийти звание старлея, в общем, и на личном, и на служебном фронте всё отлично. У жены было хуже – выпускной курс, госэкзамены.
Роды прошли очень тяжело, с последствиями для жены. Она у меня маленькая, жена моя. Не полтора метра, как мне показалось при знакомстве, чуть выше. Худенькая, даже сейчас, в старости. В общем, не самая благоприятная для родов фигура.
И вот в нашей комнате появился маленький комочек. Кто с ним возился? Жена. В основном, разумеется. На мне 12-14 часов работы с личным составом, план выходного дня. Утомительно, хотя и не так, как командиром взвода. Мы оба осознавали, что когда жена уедет, уход за дочерью ляжет на меня. Я уже подбивал в штабе клинья, выпрашивая себе отпуск.
Я не сторонник ярлыков, особенно по половому признаку. Однако же… Отпуск мне нужен был летом, по негласному правилу, замкомроты – не та должность, с которой летом ходят в отпуска. Так вот, если мужчины-офицеры вникали в моё положение и готовы были идти навстречу, то вольнонаёмный женский персонал занимался саботажем.
«Пусть берёт ребёнка с собой на экзамены».
«Вызывайте бабушек».
«Думать надо было, когда рожали».
Но вот настал день, когда жена, последний раз покормив дочку грудью, уехала сдавать экзамены. За несколько тысяч километров. Вся связь – три телеграммы с её стороны (приехала, сдала экзамены, выезжаю), и одна с моей стороны (у нас всё нормально).
«Нормально». К моменту отъезда жены я научился пеленать, имел общее представление по уходу. За день до отъезда было куплено козье молоко, бутылочки, соски. Первая практика кормления была ужасна… Во-первых, я перегрел молоко, пока оно остывало, дочь орала. Во-вторых, дочь отказывалась его пить. После долгих и упорных боёв, бутылочка опустела, а ребёнок заснул.
Дальше пошло как на службе: каждые три часа – приём пищи, перед приёмом пищи – гигиена, вечером – водные процедуры. А ещё погулять, да и самому что-то есть надо. И да, пелёнки стирать ещё, и пополнять запасы козьего молока.
Где-то через неделю ко мне заглянули женщины: Катя и Надя – жены наших офицеров. У Кати было трое детей, у Нади – пара близнецов. Заценив мою работу, они сварили мне кастрюлю щей и забрали часов на шесть девочку, чтобы я поспал.
В конце второй недели у дочери начались колики. Теперь она не отключалась после еды, а орала. Гретая пелёнка не особо помогала, равно как и таскание столбиком на руках. Кто-то из женщин посоветовал мне кормить разведённым сухим молоком. Вроде как стало легче.
Сидел я с дочерью около трёх недель. Потом вернулась жена, ухитрилась восстановит грудное вскармливание и жизнь пошла в классическом ключе.
Что я понял за эти три недели? Ну, во-первых, то, что справиться с ребёнком можно, особенно, если подготовиться. Огрехи, которые были, в основном, касались не отсутствия талантов, а от недостатка опыта. Во-вторых, я никогда не говорил жене, что я служу, а она дома прохлаждается.