Интервью с Анной Декальчук, европеистом и академической руководительницей образовательной программы «Политология и мировая политика» НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге.
Верно ли, что было важно принять решение быстро, до того, как новый Парламент выберет своего президента, чтобы их решение не могло ограничить выбор Европейского Совета? Многие находят предложенные кандидатуры слабыми и плохо продуманными, не говорит ли это о деструктивной природе борьбы за влияние между институтами ЕС?
Мне кажется, что нет, не говорит. Это не о борьбе между институтами. Если мы посмотрим на Лиссабонский договор, который объясняет, каким образом происходит назначение Председателя Комиссии, то мы увидим, что это прописывается следующим образом: Европейский Совет, главы государств и правительств стран ЕС, собирается и двумя третями голосов предлагает кандидатуру с учетом результатов выборов в Европейский Парламент. Играть на опережение Европейскому Совету было не нужно, потому что это его роль – предложить кандидатуру.
Лиссабонский договор вступил в силу 1 декабря 2009 года. Соответственно, Комиссия Юнкера была первая, которая назначалась по новой процедуре. Что тогда сделали европейские политические группы? Они решили, что у них будет система Spitzenkandidaten: что каждая изначально предложит свое лицо, человека, которого группа хочет видеть Председателем Комиссии в случае, если эта политическая сила наберет относительное большинство. Это то, что придумали политические группы и чего процедурой, прописанной в Лиссабонском договоре, не предполагалось. Они сами это придумали и стали это продвигать. В прошлый раз так сработало с Юнкером. Против выдвижения Юнкера в Европейском совете голосовали Великобритания и Венгрия, всем остальным Юнкер нравился, хотя был довольно специфичный. В этот раз европейские политические группы попытались еще раз провернуть этот трюк. Тиммерманс (кандидат от социалистов – прим. редактора), очень видный политик, это факт, но, по-моему, хуже Вебера кандидатуру они придумать не могли. Мне кажется, что он изначально был непроходным.
«Тиммерманс очень видный политик, это факт, но, по-моему, хуже Вебера кандидатуру они придумать не могли». Источник
А к чему тогда такая спешка?
Мне не кажется, что это была спешка. В случае с Юнкером они хотели Юнкера, и поэтому они долго его согласовывали. В этот раз, как мне думается, они более или менее сразу знали, что Вебера, который должен был бы быть Председателем по системе Spitzenkandidaten, точно не выберут, а значит нужно придумать кого-то другого. Но Вебер – немец и из «Европейской народной партии», значит, им нужен был немец или немка из этой партии. Какие-то ограничения, наложенные системой Spitzenkandidaten, все-таки присутствовали. Если вдуматься, они не могли бы назначить Тиммерманса, потому что он от социалистов. Тогда бы они нарушили Договор, потому что они должны принять во внимание результаты выборов, а результаты были такими: «Европейская народная партия» просела, но все-таки не проиграла.
Тот факт, что они предложили не немца, а немку, тоже важен. Это же очень сильный ход – предложить женщину, потому что, если вы начнете выступать против, то вас всегда можно обвинить в том, что вы не хотите видеть женщину на лидирующей позиции. Поэтому предложить кандидата из Германии, от «Европейской народной партии», но при этом женщину – по-моему, это очень умно. Может быть, можно было другую немку выдвинуть, я, действительно, до настоящего момента не очень много слышала про Урсулу фон дер Ляйен.
Вы сказали, что Юнкер специфичный. Почему?
Юнкер, несомненно, очень крутой политик, долго был премьер-министром и министром финансов Люксембурга, он долго был Мистером Евро, он председательствовал в Еврогруппе с 2005 по 2013 годы, очень заслуженный политик. Но, во-первых, он немолодой, во-вторых, он еврофил, что не всем в ЕС нравится. Он еврофедералист, он явно был очень амбициозным в том, что касается его видения траектории развития ЕС. При этом были и странности. Самый известный, наверное, случай, когда он себя очень странно вел на саммите: он сравнивал галстуки у лидеров стран-членов, а когда ему навстречу шел Виктор Орбан, он сказал: «Хэй, диктатор идет».
«Однажды, когда навстречу направился Орбан, Юнкер воскликнул: «Хэй, диктатор идет!». Источник
Это было до того, как он стал Председателем Комиссии?
Нет, он уже был Председателем. Он вел себя так, как будто он был просто пьян. Он такая противоречивая фигура. Мне он симпатичен, но он специфичен, да.
И он придумал модель политической комиссии. У нее есть какое-то будущее?
Это же всегда так: всегда Комиссия бывает то политическая, то суперпрофессиональная. В принципе, как мне кажется, то, что прописано в Лиссабонском договоре, это же движение к протопарламентской системе. Что это значит? У вас есть выборы, у вас есть политическая группа, которая получает большинство и назначает своего “премьер-министра”, т.е. Председателя Комиссии. И тогда, конечно, это должна быть “partisan commission”, т.е. комиссия, у которой есть политическая повестка: она будет более правой, если большинство набирают право-центристы, более левая, если лево-центристы. Самым большим сторонником этой теории, конечно, является Саймон Хикс. Саймон Хикс сказал еще в 2008 году, что по большому счету ЕС нужно отказываться от консенсусной модели принятия решений и переходить в сторону мажоритарной системы, просто потому что ЕС в своем развитии достиг предела, когда регулятивные вопросы уже все решены. А теперь требуется решать вопросы перераспределения. Перераспределение – это всегда политическая повестка, она зависит от идеологических взглядов и установок. Хикс, как мне кажется, за то, чтобы Комиссия становилась правительством с той повесткой, которой придерживается группа, которая номинирует Председателя в рамках системы Spitzenkandidaten. Юнкер, по-моему, попытался это сделать, но мне кажется, что ЕС еще не готов. Возвращаясь к тому, в чем специфика Юнкера, он очень амбициозный. Он хотел все это делать, но, по-моему, не все получилось.
Кажется, что Юнкер немного напугал страны-члены ЕС. Они теперь опасаются идеи политической комиссии и, во-первых, назначают невзрачных игроков, а, во-вторых, отбирают себе обратно полномочия, отказываются от системы Spitzenkandidaten.
Это же не первый раз такое. В самом начале был очень сильный Председатель Вальтер Хальштейн, потом он поругался с Де Голлем (бывшим президентом Франции – прим. редактора), ушел в отставку из-за кризиса пустого кресла, и после этого у Комиссии были довольно невзрачные Председатели в течении всех 70-ых и 80-ых. Потом пришел Жак Делор. Жак Делор был как глоток свежего воздуха, самый известный, наверное, Председатель Комиссии, и считающийся до сих пор самым успешным. Делор был движком, он не был политическим, в этом смысле он не был таким, как Юнкер, но он тоже был очень амбициозным, у него была куча идей: завершение строительства единого рынка, идея евро, это же он ее по большому счету запустил. И что случилось после того, как в 1995 году его срок закончился? Они назначили Жака Сантера. Настолько невзрачного в смысле политической картины, насколько это вообще возможно. Мне кажется, это такими волнами идет: вы назначаете какого-то яркого человека, который реально двигатель, а потом вы пугаетесь и назначаете кого-то поумереннее и понезаметнее. Сантера ведь никто не хотел назначать, он ни для кого не был первым выбором. Никто не хотел, но в итоге его назначили. И это показательно. У Сантера же даже тогда лозунг был: «do less, but do it better». Это в сравнении с тем, что Делор запускал огромные проекты, а мы будем делать меньше, но зато лучше. Правда, мы знаем, чем это все закончилось, – отставкой. Мне кажется, что в случае с Юнкером и нынешними назначениями – это более или менее такая же история. Это просто реакция на то, что было до.
«Сантера никто не хотел, но в итоге они его назначили». Источник
Сейчас, когда в ЕС есть проблемы с нарушением ценностей, раскол внутри, Комиссия должна быть политической или профессиональной/технократической?
Скорее технократической. Возвращаясь к истории, давайте будем такими историческими институционалистами. Что произошло после того, как Сантер ушел в отставку? Назначили Комиссию Проди. Помните ли вы, какая была Комиссия Проди? Это были суперпрофессионалы. У Проди была идея сделать Комиссию суперзвезд в том смысле, что людям будут выданы портфели конкретно в тех областях, в которых они очень круты и профессиональны, и они будут эти области продвигать и развивать технократически. Такой подход был, в частности, реакцией на кризис, связанный с Комиссией Сантера. И, может быть, учитывая все разногласия, которые сейчас присутствуют в ЕС, такой подход был бы лучше. Если бы Комиссия не ставила амбициозные цели, а предпочла бы снизить ставки, но делать свое дело хорошо и решать те проблемы, те кризисные ситуации, которые стоят перед ЕС, мне кажется, это скорее было бы на руку ЕС.
Если предлагаемые кандидатуры одобрят, то восточные страны остаются без высоких постов, то есть географический баланс не будет соблюден. Восточные страны становятся менее влиятельными и в Европейском Парламенте, так как они меньше представлены в мейнстримных крупных европейский политических группах. О каких тенденциях это говорит?
В прошлом созыве, в уходящей элите, у нас был только один Дональд Туск, Председатель Европейского Совета. С Туском у них хорошо получилось, но сейчас специфичная политическая элита в большинстве крупных стран Восточной Европы: Право и Справедливость в Польше, Орбан в Венгрии. Какие еще есть страны? Чехия не очень большая, чтобы назначать оттуда, а ни из Польши, ни из Венгрии не назначишь. Ты же не можешь назначить из правящей элиты, потому что они одиозные, а из оппозиции назначать проблематично. Здесь сильный тон задает внутриполитическая обстановка в самих восточноевропейских странах, особенно больших. Это, конечно, некрасиво. Если у вас есть в составе страны ЦВЕ, странно не назначать оттуда людей и, может, даже неправильно, но, кажется, обстоятельства диктуют такое поведение. Брюссель недоволен сейчас многими странами этого региона, у них с ними много проблем, что же им еще давать посты председателей? Нет, наверное.
«С Туском получилось хорошо, но сейчас элита восточноевропейских стран слишком специфична». Источник
То есть это нежелание работать с проблемными игроками?
Ну, точно не награждать их позициями, как мне кажется.
А не усугубит ли это раскол? Это похоже на модель многоскоростной интеграции, когда есть ядро и периферия.
Мне кажется, что, наверное, усугубит раскол. Но, возможно, это лучшее из решений, которое на данный момент есть.
Они не выдвигают каких-то проблемных кандидатов, все кандидаты достаточно проевропейские. Они, как Юнкер, немолодые и еврофилы. Не проигрышная ли это стратегия, поддерживать статус-кво и не показывать готовность меняться тогда, когда избиратели просто требуют перемен? И способствует ли это продуктивной работе, когда в Парламенте и в Совете представлены разные игроки, а на топовых позициях люди с однородной позицией?
Как вы дела будете делать, если у вас разнородная позиция? Моя позиция состоит в том, что результаты выборов в Европейский парламент сигнализируют о том, что население расколото и есть большой запрос на евроскептицизм, но этот запрос национально обусловлен. На самом деле, люди все еще голосуют за евроскептиков, в первую очередь, исходя из каких-то национальных соображений, а значит по большому счету лидерам ЕС на это можно не очень обращать внимание.
А что касательно избирателей? Есть запрос на изменение даже среди еврофилов, а номинированные кандидаты представляют Европу прошлого. Не покажет ли это избирателям, что все более-менее умеренные игроки не готовы менять ЕС, и только популисты, радикалы могут что-то изменить?
Обычно Европейский Союз на любой кризис отвечает углублением интеграции, так всегда было. Единственным приходящим в голову откатом интеграции был кризис пустого кресла, но он был в 60-ые годы. Тогда в 1974 году они придумали Европейский Совет как орган управления, усилив межправительственный подход. А, вообще, все последние кризисы, которые разворачивались, вели к углублению интеграции. Соответственно, тот кризис, который сейчас есть, как это ни странно и ни парадоксально, должен все равно вести к углублению интеграции. Значит, вам нужно назначать на посты тех людей, которые смогут это сделать. Другое дело, что у них нет новых лиц, каких-то ярких движков проевропейских, и это проблема. Мы знаем, что если у вас не хватает таких людей, то происходит то, что произошло в США: Хилари Клинтон стала главным кандидатом от Демократической партии, и мы получили Дональда Трампа.
«Жозеп Боррель достаточно жесток к России и тому есть яркие примеры». Источник
Выбор кандидатов, в том числе Верховного представителя Жозепа Борреля, говорит что-то для России?
Жозеп Боррель был уже Председателем Парламента с 2004 по 2007 годы. И тогда он был достаточно жесток к России как представитель ЕС. Один из ярких примеров произошёл на встрече Европейского Совета. Это не был саммит Россия-ЕС, это была именно встреча глав государств и правительств ЕС, которая происходила в городе Лахти, в Финляндии. Этот саммит проходил после первого газового кризиса в отношениях России и Украины. В конце 2004 года в Украине случилась Оранжевая революция, в конечном итоге, к власти пришел Ющенко, это сильно испортило отношения между Россией и ЕС, потому что ЕС встал на сторону Ющенко в конфликте между Ющенко и Януковичем во время второго тура выборов. Потом Россия пыталась передоговориться с Ющенко о новых ценах, потому что больше не хотела давать скидку Украине, и в итоге 1 января 2006 году Россия закрутила вентиль. Украина тогда забрала себе немного газа, который шел в Европу (более или менее это было потом признано украинской стороной). С тех пор ЕС и страны-члены волновались из-за газа и относительно того, насколько Россия является надежным поставщиком. Затем практически весь 2006 год ЕС пытался сообщить России, что Россия должна перестать так себя вести и заодно ратифицировать Договоров о Европейской энергетической хартии, на что Россия отвечала отказом.
Во второй половине 2006 года Финляндия стала Председателем в Совете и в Европейском Совете и решила, что будет проводить дружественную политику по отношению к России. И вот, 20 октября 2006 года проходил этот саммит Европейского Совета в городе Лахти, и финский премьер-министр Матти Ванханен решил позвать туда Путина, на Европейский Совет. К тому моменту отношения между ЕС и Россией уже достаточно сильно накалились. Путин поехал, и тогда случился полный провал в смысле единой позиции ЕС по отношению к России. Теперь вопрос: почему я вам все это рассказываю в связи с Боррелем? Потому что тогда произошло столкновение между финнами и другими странами-членами и внутри институтов: финны, председательствуя в Совете, вели себя очень дружелюбно по отношению к России, а Баррозу (Председатель Комиссии с 2004 по 2014 год – прим. редактора) и особенно Боррель как Председатель Парламента, который, естественно, был на саммите, безостановочно говорили: как нам взаимодействовать с Россией, когда у них там убивают журналистов (за две недели до саммита была убита Анна Политковская). Боррель тогда настаивал на том, что ЕС должен, наконец, отказаться от своего прагматического подхода по отношению к России, ориентированного, прежде всего, на экономику, газ, и начать защищать права человека, политические свободы, открыто говорить России о том, что Европейский Союз считает неуместным нарушение прав и свобод, которое происходит в России. Это, наверное, самый известный случай, когда Боррель высказывался на тему России, занимая при этом позицию в институтах ЕС. Из чего мы должны бы сделать вывод, что, наверное, его назначение не сделает отношения с Россией легче, но давайте сделаем оговорку, что Боррель представлял тогда Парламент. Мы знаем, что Парламент всегда очень критичен, когда речь заходит о правах человека, и, может быть, в другой роли, в роли Верховного представителя по иностранным делам и политике безопасности ЕС, он будет чуть менее критичным и чуть более конструктивным в отношениях с Россией, хотя его недавние высказывания заставляют усомниться и в этом.