- Опа. Батарея замигала. Садится. А мне еще пару кадров по дороге сделать надо. Так что твоя каторга закончилась, Костя. Спасибо. Ты правда очень меня выручил, - отступила назад, закрыла объектив крышкой и убрала в чехол аппарат и бутылку.
- То есть… я свободен и могу идти?
- Да, конечно.
- Давайте …помогу спустить шлем и штатив?
- Необязательно. Но помоги.
ЕС из девушки-фотографа в мгновение ока превратилась снова в ЕС. Вот только ни в первой, ни во второй ипостаси Костя совершенно не знал, что делать с тем, что она сейчас уйдет, и делать ли что-то вообще. Так он прихватил ее вещи, помог спустить через чердак на площадку верхнего этажа, они молча проехали в лифте до первого, вышли из подъезда. ЕС кивнула ему еще раз со сдержанной улыбкой, надела шлем. Ее мотоцикл окатил Родионова горячим бензиновым выхлопом, и она скрылась среди домов.
Костя развернулся на пятках и двинул в сторону общаги. Ощущения были странные. Костя лениво покопался в сравнениях и понял, что его состояние напоминает состояние постепенного выхода из наркоза. Что-то такое было. Что-то произошло. Но так неожиданно и быстро, как будто и не было ничего. И еще было смутное тревожное чувство, что и не надо ничего, что так и правильно все оставить. Даже не вспоминать, зачеркнуть. И тогда, возможно, пронесет.
За спиной рыкнул мотор.
- Костя. Родионов!
Не пронесло. Она остановила мотоцикл, глаза ее горели решительно, мрачно и строго, и губы странно подергивались в полуулыбке.
- Костя. Минутку подожди. Я… получила твое письмо. Я… не сержусь. Тебе не стоит больше беспокоиться об этом. Как случилось, так случилось. Мы все иногда делаем не то, что надо… Ну а фотосет получился действительно шикарным. Я получила колоссальное удовольствие. Ты прыгаешь просто, просто очень впечатляюще… И вообще ты - очень красивый парень. Так что… все было здорово. Вот. Теперь, я думаю, действительно, все.
Она опять кивнула и умчалась на своем потертом коричневом байке куда-то в совсем уже синий летний вечер. Шум мотора стих. И Костя услышал, как громко шелестит трава под прохладным ветром. Родионов поежился, стало прохладно и еще… Еще наркоз покинул его окончательно.
Глава 12.
В пустой летней общаге особое очарование. Прохлада. Сумрак. Двери на балконы заколочены фанерой, и теплый звук, запах и свет лета плохо проникают в длинные коридоры. И все наполнено паузой. Паузой и ожиданием следующего учебного года. Когда коридоры наполнятся старыми друзьями и врагами, и новыми полными надежд и жажды свободы и приключений юнцами. Казалось бы, летняя общага просто оболочка, труп, без своих жильцов, как без души, и от того не должна вызывать этого странного, но приятного щекочущего чувства.
эпизод 96.
продолжение следует)