Стояло знойное, изнуряющее пеклом лето. Но мы с друзьями, как всегда, спасались южной прохладой живительной морской воды. Я, словно одинокий пират, бессменно нес вахту на мелководье, а то и вовсе, на берегу. Стыдно признаться, но к пятнадцати годам так и не смог побороть какой-то дикий, ни с чем несравнимый страх перед стихией. И плавать толком не умел. А после того, как батя решил радикально устранить мальчишескую фобию, забросив меня на глубину, и вовсе дело стало плохо. Я чуть не утонул и окончательно решил, что дружба с водицей - не для меня. Рыбачить, бродить на берегу, - пожалуйста. Ну, а в заплыв отправляйтесь сами, пацаны. Тут я пас.
Игнат был пловцом отменным, любой спортсмен ему бы позавидовал.
- Эй, мужики, я такое место клевое нашел! Погнали покажу! - смелый предводитель мальчишечьей шайки спешил скорее познакомить всех товарищей с огромным гротом в величественной морской скале.
- Там глубина-то всего ничего, по шейку будет, - подбадривал Игнат младших, еще не таких отважных девятилеток.
- Ну, а тебе, Кирюха, только пятки со скалы мочить! Раз воды боишься, то будешь у нас верхолазом, карабкайся наверх, - подсмеивался над моей бедой загорелый, белозубый парень, и звонко отдавал команды.
Грот в виде скалистой грозной арки предстал перед нами во всей первобытной красе. Острые выступы на поверхности каменных диких замков разрезали волны на множество пенистых брызг. А внутренний полукруглый свод собирал на мрачных стенах проникающие внутрь солнечные лучи. Они играли на воде золотистыми и серебряными зеркальными вспышками. Я мужественно принялся за выполнение миссии дозорного, и осторожно взбирался по камням на природную плоскую платформу. Прислонился к выступу, и, замечтавшись, не заметил, как поскользнулся.
В ту же секунду я летел в объятия волн, и тяжким топором погружался все дальше от спасительной поверхности моря. Мои неуклюжие попытки расслабиться и всплыть лишь усугубляли положение. Неимоверно хотелось сделать вдох. А ледяной глубокий поток течения сделал свое губительное дело, и предательская судорога свела правую ногу.
В панике я вздохнул, но вместо воздуха убийственная вода стала заполнять носоглотку и легкие. Ощущение каменной тяжести уносило прочь все надежды на то, что я выплыву. Ну, где вы, братишки? Где вы?! И тут, словно в ответ на мысленный возглас отчаяния, сильные руки подхватили и стремительно понесли тонущее тело сквозь морскую пожирательницу-пучину наверх. Сознание мое отключилось.
Очнулся я уже на берегу, вдали от скалистого грота. Чьи-то большие, податливые губы упрямо вталкивали в меня воздух. Я бурно закашлялся и стал отплевываться от противной соленой воды. Поднял взгляд и обомлел: глаза в глаза мне смотрела невероятной красоты морская нимфа, сказочная девушка, с огромными синими глазами-блюдцами. С зеленоватой бледной кожей, с длинными прядями совершенно белых спутанных волос. А тело ее от шеи до хвоста было усыпано серебристо-серой чешуей, крупной и переливающейся в лучах светила.
Мифическая незнакомка тихо улыбнулась, обнажив ряд острых хищных зубов, которыми легко можно было перегрызть любую рыбу. Взмахнула с не девичьей силой раздвоенным красным хвостом, легко прыгнула в подкатывающую к берегу волну. И грациозно поплыла у поверхности воцарившегося штиля, на миг перевернувшись на спину. Я мог полюбоваться ее упругими обнаженными грудями, покрытыми дорожками чешуи лишь в области ложбинки.
Русалка издала прощальный вскрик, напомнивший мне неугомонный ор прожорливых чаек. Трижды повторила его, будто прощалась навсегда, и с грацией молодой дельфинихи нырнула вглубь, в темнеющее водное царство. Спасительница, не привиделась ли мне она? Но чудо, с той поры я мог держаться на воде, и прекрасно плавал, на зависть четким и отчаянным нашим пацанам.