Не нужно и говорить, что родившийся в 1934 году в семье шофёра и доярки в Чите Леонид с самого детства был сильным человеком. Другим быть нельзя, если удалось выжить в те лихие годы репрессий и войны, на которой убивают твоего отца.
Маленький Лёня окончил среднюю школу, правда, с перерывами на обучение в горном училище. Отслужил в армии, и после этого в 1953 году поступил на лечебный факультет Ленинградского педиатрического медицинского института. Учебное заведение он окончил хорошо, и был зачислен в хирургическую ординатуру. Однако обучение там было прервано, потому что молодого врача с обаятельной улыбкой отправили не куда-нибудь, а в Антарктиду в составе шестой Советской Антарктической экспедиции.
Там Леонид исполнял обязанности не только врача, но также шофёра и даже метеоролога. В суровых условиях приходится быть универсальным, но главные испытания были у Леонида ещё впереди.
Во время первой зимовки 29 апреля 1961 года. Леонид почувствовал себя нехорошо. Симптомы были неприятными и тревожными: слабость, тошнота, боли в правой стороне живота и повышенная температура. Врач диагностировал у себя острый аппендицит. Для начала он назначил себе консервативное лечение, потому что кроме него в составе экспедиции из 13 человек не было никого с медицинским образованием. Покой, диета, охлаждение области воспаления и антибиотики не принесли никаких результатов. Погодные условия были отвратительными, да и самолёта не было, чтобы отвезти Рогозова за 80 километров на ближайшую крупную станцию, где врачи были.
Итак у 27-летнего хирурга было только два варианта: умереть от острого аппендицита или быть прооперированным. Второй вариант, конечно, предпочтительнее, да только никто не мог провести ему это операцию, кроме него самого.
Оперироваться Рогозов решил в ночь с 30 апреля на 1 мая 1961 года. В ассистенты себе выбрал Александра Артемьева, работающего метеорологом. Он подавал инструменты хирургу. Зиновий Теплинский, служащий инженером-механиком, держал у живота зеркало, а также направлял свет от настольной лампы на оперируемое место. Кроме них на операции присутствовал начальник станции Владислав Гербович, на тот случай, если кому-то из операционной команды станет плохо и его нужно будет заменить. Все ассистенты, конечно, надеялись, что хирургу плохо не станет, потому что его заменять некому.
"Я не позволял себе думать ни о чём, кроме дела… В случае, если бы я потерял сознание, Саша Артемьев сделал бы мне инъекцию — я дал ему шприц и показал, как это делается… Мои бедные ассистенты! В последнюю минуту я посмотрел на них: они стояли в белых халатах и сами были белее белого. Я тоже был испуган. Но затем я взял иглу с новокаином и сделал себе первую инъекцию. Каким-то образом я автоматически переключился в режим оперирования, и с этого момента я не замечал ничего иного", - вспоминал позже Леонид Рогозов.
Рогозов лежал, чуть наклоняясь на левый бок, новокаином он местно обезболил правую подвздошную область и сделал надрез длиной 12 сантиметров. Периодически смотря в зеркало, на ощупь, руками без перчаток, он производил все необходимые действия. После удаления аппендикса, в брюшную полость был введён антибиотик, а через 1 час и 45 минут были наложены швы. Через пять дней температура пришла в норму, и ещё через два дня Рогозов снял швы.
О его подвиге говорили во всем мире, в советские времена жили люди другого калибра, и об этом знали везде. Леонида часто сравнивали с Юрием Гагариным. Сходство было налицо, обоим было по 27 лет, оба прославились своим мужеством в апреле 1961 года. И, конечно, оба имели совершенно обезоруживающую улыбку.