После публикации моего рассказа «Больничная история», я прочитала много комментариев о том, что того, о чем я написала, «не может быть». Мне вспомнилось много других ситуаций, когда случалось то, чего не может быть. Сегодня я как раз хочу рассказать еще одну такую историю. Кто-то снова может сказать, что всё это бред, и что такое в больнице невозможно. Тем не менее, это было, и я что-то вынесла для себя из этой истории. Надеюсь, вам она тоже будет интересна.
Произошла она в той же больнице и в то же самое время, что и действие из первого рассказа. Я тогда много часов проводила в больнице, ухаживая за матерью после перенесенного ей прединсультного состояния. Но находиться там все время я не могла, поэтому мы дежурили у матери по очереди с ее близкой подругой, тетей Светой, которая была всем нам как родная.
Мать моя тогда еще только начала приходить в себя. В палате кроме нее было еще четыре человека, но потом одну женщину выписали. Вскоре на освободившееся место привезли другую больную. Это была очень полная женщина, которая тяжело дышала. Она даже не могла лежать, поэтому ей под спину подложили несколько подушек, чтобы она как-бы сидела. Так она и полусидела-полулежала, тяжело дыша. В перерывах между вздохами она успела сказать, что у нее «плохо с сердцем», оно «стало останавливаться», и она «задыхается».
Она была очень толстая, до безобразия. С огромным животом. Глядя на нее, я удивилась: как можно было довести себя до такого состояния?
В палате стало сразу очень беспокойно и тягостно. Эта женщина постоянно причитала: «Ой, господи!», «Ой, не могу!» и все в таком роде.
Через некоторое время пришла подруга моей матери, чтобы меня сменить. Как раз в это время грузная женщина вдруг снова отчаянно запричитала:
- Ой, опять! Помогите! Спасите! О-ой, умираю!
Я не могла понять, то ли ей действительно плохо, то ли это такая паникерша, которая сначала ела без удержу, а теперь, когда заплыла жиром, перепугалась одышки требует, чтобы все вокруг нее бегали.
В это время тетя Света стала поспешно отправлять меня домой, говоря:
-Ты уже давно сидишь, или скорее домой, тебе много надо дома сделать. Иди, давай!
Но я колебалась: женщина причитала все громче, звала на помощь. Когда тетя вытолкала меня из палаты, я слышала крики той женщины даже в коридоре.
-О-ой, помогите! О-ой, кто-нибудь!
Я не пошла сразу домой, а решила все же найти медсестер. Не помню, сколько из было, кажется, трое.
Они подошли к дверям палаты, но не зашли.
Сказали мне, что у этой женщины отказала печень, она умирает, и помогать ей смысла нет. Даже если сейчас ей помогут, через десять-пятнадцать минут будет новый приступ, и так будет продолжаться до тех пор, пока она не умрет.
Медсестры так и не вошли в палату. Я ушла домой - помыться, приготовить еды и поспать. Когда я пришла вечером сменить тетю, койка той женщины уже была пуста. Тетя сказала, что она умерла минут через десять после моего ухода. Мать она повернула к стене, чтобы та не видела смерти. Ведь мама тогда была еще тоже на грани, и переживания могли сделать ей хуже. Не знаю, понимала ли тогда мать, что происходит, она тогда редко приходила в себя и плохо понимала, где она, и что с ней. А после ее выздоровления я с ней об этом не заговаривала.
До этого я часто бывала на похоронах, но этот случай мне запомнился.
Это был первый раз, когда смерть я увидела так близко. Ужас в глазах этой женщины, ее отчаянные крики. Десять минут назад человек еще живой, а к тому моменту, когда ты отошел от него на каких-то пятьсот метров – он уже мертвый.
А насчет медсестер - я так до сих пор и не определилась: то ли они заслуживают осуждения за то, что не стали спасать ту женщину, то ли уважения за то, что не стали продлевать мучения.