На «Кинопоиске» появился фильм Кантемира Балагова — «Дылда», который попал в Канны и вызвал восторг у критиков со всего мира. Ему всего 27 лет, но он уже хорошо зарекомендовал себя в своей первой картине «Теснота», а теперь участвует во второй по значимости программе фестиваля «Особый взгляд». Чем же так удивил зрителей российский режиссер, который в 2019 году снял фильм, на пленке которого запечатлены последствия столь сложного периода для советского народа?
Послевоенный Ленинград, коммуналка, звук проезжающего трамвая. В тесной, но по-своему уютной комнатке живет Иа — женщина невероятного роста с чужим ребенком. Бывшая зенитчица, очень высокая, красивая, зажатая женщина с почти прозрачными ресницами работает в военном госпитале и все еще окружена кровью, болезнями и смертью. Но теперь в этом нет трагедии, это жизнь в своем самом чистом и прямом проявлении. А еще это бесконечная надежда, что инвалид сможет сам встать на ноги, а швы перестанут кровоточить при любом активном движении.
Не менее значима роль ее подруги, соратницы, сожительницы с огненными волосами — Маши. Отомстившая за мужа, дошедшая до Берлина, страдающая от постоянного кровотечения из носа, которое портит красивую одежду, возвращается на родину, но приезжает к пустоте и трагедии.
Обе девушки, так близко видевшие смерть, остались бесконечно живыми, мечтающими. Они пытаются найти себе место в жизни, опору, поддержку. Иногда это перерастает в не самые типичные решения и превращается в настоящую драму. И вот уже где-то за пределами камеры мелькает эпизод в Балабановском «Груз 200», где над молодой девушкой надругался маргинал, пока рядом лежит труп ее жениха.
Но Балагов рисует совсем другие картины. В них яркие зеленый и красный, цвет охры, который сам режиссер называет «ржавчиной жизни». И это выглядит вдвойне интереснее и необычнее, так как в кинематографе, говоря о посттравматическом синдроме, чаще прибегают к светлым, почти прозрачным, блеклым тонам.
В сценарии режиссер опирался на произведения Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» и «Время секонд хэнд». За вторую книгу белорусская писательница получила Нобелевскую премию в 2015 году. Все-таки, видимо, любят на Западе антисоветские, антивоенные истории, хотя Балагов в «Дылде» практически исключил политику в каком-либо виде. Зато до максимума приблизил женские лица.
Хрип же контуженной Ии, который медленно вырывается из полуоткрытого рта, и ее замирание в столбняке удивительным образом фиксируют окаменение эпохи от ужасов, которые происходили со страной и миром. А ситуация с мальчиком, оказавшемся в объятиях покалеченной девушки, показывает, кто является главной жертвой войны на самом деле.