Жизнь Евгения Евтушенко, как и его книги, перенаселена не литературными героями, а людьми. И проходила она у всех на виду, вызывая массовое желание судить и рядить о поэте десятилетия подряд, оправдывая и осуждая каждый факт его биографии. Почти все, писавшие о Евтушенко вольно или невольно писали «двойной портрет», не в силах объять его широту и не имея достаточно отчаянной смелости встать вровень с его масштабами. Возможно, лучше всех он сказал о себе сам: «Меня очень часто незаслуженно подозревали и оскорбляли, как когда-то в школе, но мне и доверяли, и меня любили, и я тоже любил. Мне не на что жаловаться. Я был облагодетельствован расположением и надеждами многих прекрасных читателей и многих прекрасных поэтов, писавших гораздо лучше меня… Я самым искренним образом написал и, к сожалению, напечатал очень много плохих стихов, и моя профессиональная жизнь не может быть примером сосредоточенности и разборчивости…» А о жизненных принципах он сказал именно в стихах: «И если сотня, воя оголтело, кого-то бьет, - пусть даже и за дело, сто первым я не буду никогда!» На это никто не мог возразить, ни при жизни, ни после смерти Евгения Александровича.
Книгу памяти замечательного поэта и человека составили отклики о его жизни и творчестве, отрывки из дневников, воспоминаний, журнальных и книжных публикаций. Среди авторов – самые известные деятели литературы, искусства, журналистики. Диапазон фактов из жизни и мнений самый огромный – от бытовых и забавных до глубинно философских, завершенных поэтическим «Венком Евгению Евтушенко».
«В 1964 году Евтушенко прилетел в Братск, чтобы 3 мая впервые публично читать поэму. Через пару дней, когда у меня в иркутской квартире, она же корпункт «Известий», гостили Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд и сидели над картами Сибирского тракта ввалился Евтушенко. Они познакомились, пили кедровую водку под малосоленого омуля, а поэт, хмельной еще от встреч в Братске, вспоминал, как ходил по плотине ГЭС – и вдруг на голову ему полилась теплая струйка. Вскинув глаза, он увидел кабину портального крана» и крановщицу, державшую на вытянутых руках малыша… «Не хватает яслей! – горячился поэт. – Матери берут детей на стройку!» Он отчаянно жестикулировал летающей рукой с браслетом, подаренным то ли индейцами Амазонки, то ли эскимосами Аляски. Он обожал Ганзелку и Зикмунда, и город Иркутск, и всю за окнами Сибирь, и весь мир готов был обнять своими длинными руками». (Леонид Шинкарев)
«Крутой правдолюбец, который вострубит «Жить не по лжи!» - и проклянет колючую проволоку? До 1962 года ему и головы не дадут поднять, рта раскрыть. Вчерашний школяр, грустный солдатик с песенкой на устах? И он до 1960 не рискнет запеть. Но за десять лет до этих первоапостолов разоружения, еще при жизни безжалостного Генералиссимуса, показывается фигура пронзительно голосящего мальчишки. «Граждане, послушайте меня…» Он идет расслабленной походочкой огольца из Марьиной Рощи. На его острых скулах то ли сибирский румянец, то ли нервак красными пятнами. У него длинный буратинистый нос и доверчивые, заглядывающие в самую душу глаза. В его песенке нет ничего ни от трубного гласа, ни от похоронного плача. Но такая шарманочная простота и такая обезоруживающая любовь ко всему на свете, что ни у кого не хватает духу взять это явление природы на мушку. Потому что это явление – не только порождение ситуации, оно – знак выхода из ситуации. И зря он каялся за первую свою книжку 1952 года «Разведчики грядущего» - за ее наивность, советскость и прочее. Главное в той книжке было уже нащупано. Он действительно разведчик, мальчишка-разведчик (недаром Тарковский взял с него портретный канон для будущего «Иванова детства») – лазутчик в грядущее. В грядущем: потепление и заморозки, иллюзии и предательства, опьянение свободой и унижение державы, гром побед и немота банкротств, триумф и бессилие. И он – всему этому разведчик, всему верящий, все подхватывающий, до всего добирающийся и заболевающий первым…» (Лев Аннинский)
Самые захватывающие темы дум о поэте и его стихов – Россия, свобода, любовь, долг, верность, предательство – поражают своей неувядаемой силой и бесконечным обновлением. Может быть, странным покажется отдельный пример, но давайте проверим. В возрасте 27 лет Евтушенко написал удивительное стихотворение «Давайте, мальчики!» Написал для своих современников, живших тогда на рубеже 50-60-х гг. прошлого века. Но как удивительно точно оно может быть адресовано современным завсегдатаям соцсетей, всем «диванным воинам», лютующим в сладострастном он-лайн-колесовании всех, кто хоть чуточку думает иначе, чем они:
«Давайте, мальчики! Давайте! Будьте стойкими!
Я просто старше вас в познании своем.
Переставая быть к другим жестокими,
Мы молодыми быть перестаем.
Я понимаю, что умнее – со стыдливостью,
Вы неразумнее, но это не беда,
Ведь даже и в своей несправедливости,
Вы тоже справедливы иногда.
Давайте, мальчики! Но знайте: старше станете
И, зарекаясь ошибаться впредь,
От собственной жестокости устанете
И потихоньку будете добреть…»
Много неожиданного и глубокого ожидает читателей на страницах этой книги. Главное – неоднозначное и неплоское отношение к жизни, к творчеству, к творческим людям, да и нетворческим тоже! Вот еще пример, из воспоминаний Александра Проханова:
«В период перестройки, когда рушился СССР и Союз писателей, казалось, он торжествовал. Победили писатели его направления, они завоевали Дом на Поварской, где патриоты, к которым я причислял себя, оказались разгромлены. Однажды мы, разгромленные, сожгли во дворе этого Дома чучело Евтушенко… Он горел и осыпался на снег.
Потом он как-то исчез, потому что исчезли все мы. Культура престала быть важной, властям она была не нужна. Тогда Евтушенко уехал за границу. Но вот однажды мы с ним встретились на книжной ярмарке во Франкфурте и в тот же день еще раз – в аэропорту. Стоя близко в очереди на самолет мы… кинулись в объятия друг друга. Это была непроизвольная реакция земляков, которые встречаются на чужбине. Когда мы обняли друг друга, посмотрели и изумились, узнав, кого же мы обнимаем. В самолете места были в разных рядах, но Евтушенко подошел и пригласил: «Иди-ка сюда, попьем вина». И я понял, что ни у него, ни у меня нет никакой антипатии друг к другу, никакой вражды, только печаль. Мы пили вино и напоминали солдат двух разгромленных армий. Не было той стороны, за которую я сражался, и не было той стороны, о которой он мечтал… «Постой, ведь ты же сжег моё чучело!» - «Какое? На тебе ни одного ожога!»… Может, в другом царстве мы с ним встретимся снова».
А пока до того царства нам еще далеко – остается читать. Читать и впечатляться: какой был человек, и какие другие люди вокруг него!
Я останусь не только стихами…: Современники о Евгении Евтушенко/[сост.Б.Романов]. – Москва: Русскiй Мiр, 2018. – 448 с.: ил. – (Большая Московская Библиотека).
Если Вам понравилась идея и эта статья попрошу Вас поддержать развитие канала "Книжный класс" значком "Большой Палец Вверх" и подпиской на него .
Это имеет большое значение для развития канала на Яндекс.Дзен, мотивации и дальнейших публикаций.
Оставайтесь с нами.