«Да чтож такое-то?!» - Сэр Уильям Кэри подложил под спину еще одну подушку, пытаясь устроиться поудобнее, когда карету тряхнуло в очередной раз. Все тело ныло, ломило плечи, поясницу, ноги, как будто вчера он весь день провел в седле в полном доспехе. Даже после «поля золотой парчи» он не чувствовал себя таким разбитым, а ведь там ему пришлось постараться, чтобы выступить так, как он выступил. Тень самодовольной улыбки промелькнула на лице и погасла. Надо было все-таки ехать верхом, получилось бы быстрее, и сейчас он бы уже обнимал Мэри.
Жена и сын ждали его в Олденхэме. Генри – точно его сын, что бы там не выдумывали сплетники при дворе. С Кэти, дочкой, пожалуй, не все так очевидно: когда она была зачата, король еще проводил с Мэри ночи, и не гобелены они там вышивали, это понятно. Уил усмехнулся. Как ни странно, его не задевала связь жены с королем, ну Гарри – это же Гарри, разве можно ему отказать, если он чего-то захотел, а Мэри… она- легкая, она любила и его и короля, а до них еще много мужчин. Она любила, как дышала, как бабочка машет крыльями, как травы колышутся под ветром. Она «находила джентльменов слишком неотразимыми для того, чтобы суметь выбрать самого неотразимого», кто же это так точно про нее сказал? Может быть, брат Джорж, да нет, скорее, сестрица ее, еще одна девчонка Болейн.
Бывает же, у одних и тех же родителей такие разные дочери: светловолосая, легкомысленная, полнотелая красотка Мэри, меняющая любовников чаще, чем платья и невысокая грациозная черноглазая Анна, вскружившая головы половине придворных, но не позволяющая никому ничего больше, чем обычная куртуазная болтовня. Разве что Перси, интересно, консумировали они свою помолвку? Вряд ли, все-таки Анна слишком умна и осторожна. Впрочем, теперь уже все неважно, Гарри положил на нее глаз, поговаривают, что он даже обещал жениться и сделать ее консортом, когда папа аннулирует его брак со старой и толстой Катариной.
Как там в Левите, на которого все время ссылается король? «Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они». 19 лет брака и один выживший ребенок, это же не значит, что бездетны, дочь то вот она, но у них нет сына, наследника престола, и это все равно, что бездетность для короля. Все понятно. Осталось только убедить жену, что не жена она ему и никогда не была, а все эти 19 лет, это так, греховная связь, за которую они несут наказание.
И чего это Катарина вдруг уперлась, не желая соглашаться с точкой зрения мужа, удивительно. Добровольно обречь себя на позор, потерю репутации, насмешки, да ладно себя, так ведь единственная дочь в результате аннулирования брака автоматически становится бастардом! Королева никогда не согласится, даже Уилл это понимал. И не так уж слаба позиция Катарины: на ее стороне популярность среди англичан, горячая поддержка англичанок всех сословий, военная мощь и влияние ее племянника, императора Чарльза V, вес светского закона.
Так что вряд ли Уилловой своячнице доведется примерить корону королевы, но она девочка умненькая и амбициозная, придумает что-нибудь.
От мыслей разболелась голова, страшно хотелось пить. Летний день 22 июня 1528 года не был жарким, но почему же так душно в карете? В который раз Уилл пожалел, что не поехал верхом. Несмотря на открытые окна, каждый вдох сжимал грудь, просыпаясь песком в легкие. Жарко. Рубашка под колетом промокла, пот стекал по лицу, все было мокрым от пота. Пот. Потливый недуг. Волна плотного, осязаемо густого страха затопила Уилла.
Жуткая болезнь, обрушившаяся на Англию вместе с новой династией, смертельная зараза, возникшая ниоткуда, из неизвестной глубины и своим губительным дуновением срезающая человеческие жизни, как жнец срезает колосья. «Смертность будет безгранична, опустошение будет бесконечно, вспыхнувший пожар прекратится только за недостатком пищи. – бормотал человек, сползая на пол кареты – три большие ложки слюны дракона и полложки измельченного рога единорога. Только не спать, не спать, спааать».
Сэр Уильям Кэри выпал из кареты на руки слугам и не видел уже ни бегущую встречать его Мэри, ни сына, плачущего на руках у кормилицы, он заснул. Заснул, чтобы не проснуться. В Англию Тюдоров в четвертый раз пришел английский пот.
«Люди замертво падали во время работы, в церкви, на улице, часто не успевая добрести до дома. Некоторые умирали, открывая окно, другие переставали дышать, играя с детьми. Более крепких потница убивала за два часа, другим хватало и одного. Иные гибли во сне, иные агонизировали в момент пробуждения; население умирало в веселье и печали, отдыхе и трудах. Погибали голодные и сытые, бедные и богатые; в иных семья поочередно умирали все домочадцы»