Из-за вынужденного переезда театра «Сатирикон» у меня уже давно появилось суеверие: если долго играть в «Планете КВН», то спектакли могут превратиться в номера «Уральских пельменей». После просмотра первой части постановки Егора Перегудова «Дон Жуан», несмотря на фантастический актёрский состав – Тимофей Трибунцев, Константин Райкин, Агриппина Стеклова, Антон Кузнецов и другие, – я утвердил внутри себя эту мысль и уже одной ногой был на выходе.
Шутки за триста, нелепая музыка из советских комедий, переигрывания и недоигрывания, персонажи, говорящие с карикатурными акцентами всех народов СНГ, валящийся с «неба» реквизит (к месту и не к месту) и даже имя одного из героев – Гусман – ощущение беспросветного юмористического шоу, собравшего «Аншлаг» (в прямом и переносном смысле), не оставляло надежд хоть как-то поправить впечатления. Если бы у меня была табличка члена жюри, я бы показал 1.
Перед глазами маячила мысль: напиться в антракте и поскорее уносить ноги из масляного царства Маслякова, на скользком полу которого, распластавшись, беспомощно «веселили» публику заслуженные артисты, которых еще пару дней назад я осыпал внутренними (и не только) восторгами.
Собственно, о том, что из пьес Мольера лучше всего получаются пошлые и легковесные антрепризы, я знал еще со школьных времён, когда сам играл в ученических постановках «Тартюфа» и «Лекаря поневоле». Слишком уж они апеллируют к самым простым и понятным чувствам людей: хочешь заинтересовать широкий круг зрителей – покажи ему сиськи и расскажи шутку. Благо, в пьесах французского драматурга и того, и другого – предостаточно.
И всё же уходить в антракте я не люблю, даже если мне спектакль не понравился. В конце концов, эмоциональный провал во время просмотра всегда можно компенсировать разгромным постом в этих своих Интернетах. Но тут оказался совсем другой случай.
После перерыва в зал не вернулись многие. Видимо, запах пошлости в первом действии отвратил их настолько, что хлопать и кричать «браво» при каждом появлении Константина Райкина они могли, а вот досмотреть спектакль до конца – нет. Может быть, и к лучшему, ибо дурацкие наброски из первой половины постановки стали обретать неожиданный смысл. А смысл нынче – неликвидный товар.
В частности, антиклерикальная тема зазвучала в полный голос. Словесное противостояние между набожным слугой Сганерелем (Райкин) и безбожником Доном Жуаном (Трибунцев) превратило легковесную авантюрную комедию в трагико-теологический спор. При этом педалируемая героями кара небесная, которую в первой половине спектакля при каждом упоминании, ниспосылала на землю град из горшков с цветами, рыбами и даже надувным диваном, во второй части превратилась в угрожающее молчание. Нет бога – нет и кары, - считает Дон Жуан, а потому можно совершать совершенно любое преступление, не боясь возмездия.
Второе появление доньи Эльвиры (Стеклова) также меняет тональность восприятия мира и главного героя. При первой встрече обманутая жена сама придумывает Дону Жуану, как оправдаться, а тот лишь лицемерно повторяет за ней слово в слово. Во второй же раз она, обезумевшая, приходит, рассказывая о своём решении вернуться в монастырь и обещая кару небесную своему обидчику, но тот лишь прогоняет её, ибо бояться ему нечего (бога (уже или еще) нет).
Сценография спектакля с самого начала вызвала множество ассоциаций. Огромная колонна, увитая винтовой лестницей, то стоит Вавилонской башней, то раскручивается вправо-влево, превращая всю конструкцию в штопор, который поднимает героев наверх или опускает – на дно. Ещё одна ассоциация – круги ада Данте Алигьери, где Дон Жуану удостоено местечко на второй ступени – вместе с другими любителями (и профессионалами) сладострастия. Оттого предметы его обожания превращаются в свисающих из стены мертвецов, цепляющихся за него руками, пытаясь ухватить и задержать на веки вечные в этом неприглядном мире без шанса на справедливость.
Возмездие для героя, и так застрявшего в собственноручно сделанном аду, наступает вполне ожидаемо и даже как некоторое избавление. Статуя командора, убитого им, становится проводником-Вергилием для Дона Жуана-Данте по всем кругам проклятых душ.