Бывает такое, что у человека всё плохо до такой степени, что хоть в петлю лезь, никаких жизненных перспектив, при полном отсутствии положительных моментов. Редко, но бывает.
И тогда ноги сами несут тебя туда, где всегда можно найти и единомышленников, и понимание, и друзей по несчастью.
Так было и в тот вечер, когда я брёл после опостылевшей работы домой, где морально-психологическая ситуация была для меня ненамного лучше той, что на работе. Или ненамного хуже, что в принципе одно и то же.
В общем, обложили меня: впереди, дома – жена, сын-двоечник и вечно недовольная тёща.
Позади, на работе – сплочённый коллектив типа «разъярённые пауки в банке», полное отсутствие каких бы то ни было надежд на продвижение по карьерной лестнице и самодур-начальник, плотно окруживший себя толпой ненавистных подхалимов и прихлебателей.
Мне, человеку с высшим техническим образованием, было уже хорошо за тридцать, в этом возрасте пора подводить некоторые жизненные итоги, и ясное понимание того, что жизнь дала серьёзную трещину, давно и плотно поселилось в моей одинокой душе. И она, душа, искала выхода из своего более, чем несчастного положения.
Домой идти абсолютно не хотелось: наши вчера проиграли шведам, следующий матч только послезавтра, жена с тёщей сейчас снова включат свою пилораму, а значит вечер будет откровенно потерян и для истории, и для саморазвития.
Тусклая вывеска над входом в полуподвальное помещение гласила, что там скрывается заведение под названием «Рюмочная».
Погружённый в сумрачные мысли, я незаметно для себя оказался среди столиков, в окружении незнакомых людей, со стопкой «Столичной», большим куском ароматного чёрного хлеба и двумя дымящимися сосисками на тарелке.
Большой обжигающий глоток и отправленный вдогонку добрый кусок сосиски с горчицей сделали жизнь и моё отношение к ней несколько более сносным.
Оказавшийся рядом приятный человек, примерно моего возраста, но только более серьёзного вида и уверенного поведения, оказался и как нельзя кстати.
Выслушав мои проблемы, он снисходительно улыбнулся и задумчиво произнёс фразу, сделавшую в моей жизни довольно крутой поворот:
- Вот не понимаю я вас, москвичей: сидите здесь в своих каменных джунглях, вцепились в свою работу, которую сами же и ненавидите, живёте с жёнами, которые вас не ценят и в грош не ставят. А вот рискнул бы ты хоть раз, съездил бы со мной, привёз бы домой бабла немерено, сразу бы почувствовал себя мужиком, главой семьи и хозяином своей жизни. Пойми: только деньги, причём – очень большие, делают человека человеком с большой буквы и по-настоящему независимым! Я как раз завтра уезжаю, хочешь – поехали со мной, не пожалеешь!
- Хм, а что я там буду делать?
- Как что? То же что и я - шишковать!
- А что это такое?
- Кедровую шишку добывать и сдавать в заготконтору. Бабки серьёзные. Я в самый плохой год каждый раз на новой тачке домой приезжаю и ещё с собой столько же привожу. Там сплошной плюс во всём: свежий воздух, здоровая пища, родниковая вода, грибы-ягоды, охота-рыбалка, везде и всегда сам себе голова, ни жены, ни начальства, а люди, люди там какие! Тут таких давно нет и никогда уже не будет! Поехали – не пожалеешь! Я завтра в обед сюда зайду с девочками попрощаться, надумаешь – приходи, вместе на вокзал поедем.
- А как же её добывать, эту шишку, я ведь и по деревьям-то лазить не умею?
- А зачем лазить, не надо никуда лазить. Берёшь большую киянку или просто хорошее бревно, подходишь к кедру, на котором шишек побольше, со всей дури долбишь по стволу, шишка сама к тебе под ноги падает, только успевай собирать и в мешки затаривать! А то, бывает, и белку раскулачишь: она себе ещё шишек найдёт. Ну что, уговорил – нет?
- А как же с работой?
- А что с работой? Приходишь утречком пораньше, высказываешь всем про кого что думаешь, начальничку заяву на стол хлоп! – и пока ребятки, пишите письма! Расчёт только получить не забудь: на первое время деньжата понадобятся.
За разговором с хорошим человеком время всегда летит незаметно, да и «Столичная» уже не кажется такой горькой. И даже уборщица тётя Клава не казалась такой грубой и бесцеремонной, когда выпроваживала нас на улицу и, гремя запорами, закрывала за нами массивную стеклянную дверь.
Дома, лишь мельком взглянув на жену, твёрдо, как только мог, заявил ей, что больше не намерен терпеть в своём доме постороннего человека и требую, чтобы тёща убиралась подобру-поздорову в свою двушку, которую она уже пятый год сдаёт узбекам. Проходя, дал затрещину своему детине-боксёру, который уже на голову выше меня и мог бы при желании хорошенько меня отметелить. Но, видать, слишком велико оказалось смятение, неожиданно внесённое мною в стан противника, раз уж никто из них не посмел что-либо мне сказать. Впервые за много лет я ложился спать с давно забытым мною чувством собственного достоинства.
Это чувство настолько сильно во мне укоренилось, что, придя на работу, я первым делом высказал всё наболевшее и пережитое своему начальству, ближайшим коллегам и смежникам. Не скрою, мне откровенно льстила моя смелость, значимость и уверенность в завтрашнем дне, который теперь имел для меня довольно ясные перспективы в виде невиданных ранее и незнакомых мне преференций. Будущее казалось мне чистым листом белого ватмана, на котором я, свободный отныне художник, буду крупными, размашистыми мазками в ярких красках сам рисовать замысловатые линии своей собственной жизни.
Придя, а вернее – прилетев в рюмочную, я встретил там своего вчерашнего знакомого, в компании с которым мне вскоре должны были открыться широчайшие перспективы далёких жизненных горизонтов.
- Здорово! Ну что, поехали?
- Куда?
- Как куда? Шишковать, куда же ещё? Сам же вчера говорил…
- Что говорил? Кому?
- Ну как что, как кому? Мне вчера говорил. Говорил, что поедем с тобой в тайгу кедровые шишки бить и в заготконтору сдавать…
- А мы с тобой вчера пили?
- Ну да, почти по пузырю за вечер оформили…
- А-а-а, понятно! Ну ты не обращай внимания, я когда пьяный – всякую хрень могу нести, в этом плане у меня язык здорово подвешен: в армии замполитом служил, убеждать умею… Ну чё, ещё по маленькой и в школу не пойдём?
- По какой по маленькой, какая школа, ты чё – шутишь. что ли? Я и дома, и на работе все концы оборвал, все мосты посжигал, мне теперь что, в дворники идти по твоей милости?
- Не обижайся, братан: дворники тоже люди, и среди них иногда гении встречаются. Ты заранее-то себя не хорони, попробуй, чем чёрт не шутит! Как знать, может и ты скоро взойдёшь новой звездой на нашем культурном небосклоне…
Планы буквально на ходу рушились, надежды стремительно угасали. Перспектива переквалифицироваться в дворники меня, откровенно говоря, абсолютно не устраивала. Осознав всю глубину нравственного падения самого себя, весь ужас и беспросветность своего положения, я надолго замолчал, пытаясь хоть как-нибудь внутренне сосредоточиться и найти вариант решения своих новых проблем.
Удивительно, но это помогло: через пару часов, пропустив с горя ещё по пол-пузыря «Столичной», мы уже вдохновенно и страстно убеждали своего третьего товарища ехать с нами в тайгу, на свежий воздух бить окаянные кедровые шишки вместе с белками. Он долго не верил, артачился и сопротивлялся, поэтому мы не стали дожидаться шишек, не стали сдерживать внутри себя отрицательные эмоции и, как могли, отметелили его самого. Но это случилось уже не в кафе, а за гаражами, где мы втроём и приговорили сначала третью, а потом и пятую по счёту сегодняшнюю бутылку.
P.S. Вы спросите: почему пятую, а не четвёртую? Да потому, что четвёртая закончилась аккурат на детской площадке, откуда нас долго и безуспешно пыталась выгнать какая-то дворняга, и только взятка в виде плавленого сырка «Дружба» возымела на вредного зверя положительное воздействие.
А шишковать мы потом всё-таки поехали, но это уже во второй части нашего увлекательного повествования.
Друзья! Понравилась публикация - ставим лайки и не забываем
подписываться на канал, дальше будет не менее интересно!
Всем удачи и до скорой встречи на моём канале!