Перед переездом решила перебрать старые вещи на чердаке. Чтоб не брать с собой в новенькую городскую квартиру бесполезный хлам и новым хозяевам дома что-нибудь нужное не оставить.
В этом доме наша семья жила много лет, его ещё дед построил. То есть хлама на чердаке было много, он там три поколения копился. Среди безногих стульев и пыльной одежды, за громоздким давно помутневшим зеркалом я нашла бабушкину шкатулку. С ней у меня связаны самые страшные воспоминания из моего детства.
Ничего более загадочного и мистического со мной вообще никогда не происходило.
В детстве мне казалось, что бабушка хранит в этой шкатулке волшебные сокровища.
Когда к ней приходили подруги, эту шкатулку торжественно ставили на середину стола и выгоняли меня из комнаты. Мне жутко интересно было, что там происходит за дверью и один раз я подглядела в замочную скважину.
Смотрела, не дыша, как четыре пожилые женщины зажигают свечи, и рассаживаются по кругу за столом. Всё это походило на колдовской обряд или сеанс спиритизма.
Женщины говорили шёпотом непонятные мне слова. Бабушка отрыла шкатулку, бережно, двумя руками достала оттуда не сокровища и даже не карты с картинками, которыми мне играть нельзя, а старые очки.
Старинные очки
Я эти очки хорошо запомнила, старинные, в тоненькой металлической оправе. Круглые толстые стёкла делали глаза выпуклыми, как у рыбы. Хитро изогнутые дужки больно впивались в кожу за ушами. Я это запомнила, потому что однажды их стащила .
Ну, очень хотелось узнать, что в них такого. Подсмотрела, куда бабуля спрятала свою шкатулку и, дождавшись пока взрослые уйдут копаться в огороде, стащила.
Первым делом, конечно, нацепила на себя очки. Они мне были велики и постоянно сползали на нос. Ничего волшебного я в них не обнаружила, покривлялась перед зеркалом, хихикая над собственным отражением с выпученными глазами, и вернулась к шкатулке.
Там нашлись разные вещи: браслет, который для моей ручки был слишком велик, куча разных камешков, исписанных нерусскими буквами, свечи разных размеров и цветов, какие-то стеклянные флакончики с жидкостями или порошками.
За рассматриванием всех этих сокровищ меня и застукала бабуля. Она стояла в дверях и выглядела страшно.
Она сама на себя не походила.
Лицо перекошено, волосы развеваются, будто ей в лицо ветер дует, глаза сверкают, а вместо рта – чернота. Я так испугалась, что даже сказать ничего не смогла. Бабушка что-то говорила, а я не слушала. Я смотрела на черноту.
Она шагнула в комнату. Следом за ней шли какие-то люди, серые полупрозрачные и злые. Много людей. Я попятилась назад. Очки сползли с моего носа, упали на пол.
Бабушка закричала. Это снова была моя бабуля, обыкновенная женщина с нормальным ртом и аккуратной причёской. Мне тогда очень досталось. Очки были разбиты, одно стекло треснуло, а другое вообще разлетелось на мелкие осколки.
Я с тех пор эти очки не видела, а к шкатулке и близко не подходила. Да и бабушкины подруги к нам больше не приходили.
Я открыла шкатулку.
Те самые, старинные очки всё ещё лежали там, вместе с пустыми теперь флакончиками. Я протёрла единственное треснутое стекло и надела очки.
Подошла к зеркалу, смахнула пыль и с визгом отскочила в сторону, треснулась об какой-то ящик. Очки слетели, стекло разбилось окончательно.
Никогда не забуду, то, что увидела в мутном отражении того зеркала.
Мои волосы развевались, будто на ветру, а вместо рта, моего рта, была сплошная чернота. За плечом у меня стояла бабушка, серая и полупрозрачная.
Бабушка мне улыбалась.