В затемнении голос Каретникова: «Я ведь действительно опять поверил, что ты меня убьёшь. Настоящий актёр. Настоящий. А как всё продумал. Я тебя недооценил.»
Затемнение проходит, и мы видим как Каретников и Танкчов сидят на диване и чокаются бутылками вина. Пистолет мирно лежит на столе.
Танкчов. Мне приятны твои слова. Я, признаюсь честно, сам не думал, что так отыграю. (Легонько икает.) А когда ты понял, что я блефую?
Каретников (встаёт с дивана и громко с выражением). «На колени! Умри, по крайней мере, как мужчина!» Было как-то слишком по-театральному. А ещё ты мне подмигнул.
Танкчов. Подмигнул? (Задумчиво.) Не заметил.
Каретников. Да. Учти на будущее. (Хлопает по плечу.) Но в остальном - (он развёл руки) ты классно исполнил свою роль.
Танкчов. Резюме мне подпишешь? Ты ведь известный писатель, в актёрском агентстве просто обалдеют.
Каретников. С удовольствием. Приедешь как-нибудь попозже, и я подпишу.
Танкчов отворачивается.
Каретников (в эйфории). До сих пор думаю: как же ты это всё продумал! Грим. Машина.
Танкчов. Машину я взял напрокат.
Каретников. Я так и думал. А всё остальное? Как ты проник в дом и всё провернул?
Танкчов. Я залез так же, как и тогда. Повторно разбил окно.
Каретников. А что насчёт отверстия в двери?
Танкчов. Тут пришлось подумать. В итоге просто приставил пистолет, обмотанный толстой тряпкой.
Каретников. А кровь. Надеюсь…
Танкчов. Нет. Свиная.
Каретников (в восхищении). Круто! И как не побоялся разбудить меня?
Танкчов. Ты же сам сказал, что спишь под снотворным.
Каретников. Ну, я мог и соврать…
Танкчов. Мне Лена рассказывала.
Каретников. Ясно.
Пауза.
Каретников. И всё же, ты мне нравишься. Не будь ты любовником моей жены, мы бы стали друзьями.
Танкчов встаёт с места.
Танкчов. Ну, мне пора. У тебя и так дел невпроворот.
Каретников (удивлённо). Какие у меня могут быть сейчас дела?
Танкчов. Окно новое вставить. Кровь убрать. Замаскировать дырку от пули. Да мало ли. Главное – как можно скорее.
Каретников. И в чём надобность подобной спешки?
Танкчов. Как в чём? Чтобы полиция – настоящая полиция – не обнаружила вещественные доказательства твоего безумия. Ведь ты теперь главный подозреваемый в убийстве твоей жены.
Пауза.
Каретников непонимающе смотрит на него.
Каретников. Нет…
Такчов. Да.
Каретников. Ты не мог…
Танкчов. Ещё как мог. Вернувшись от тебя, я всё рассказал Лене. Она надо мной посмеялась! Это было невыносимо! Она смеялась и смеялась! Я просто не мог этого терпеть…
Каретников (на пороге гнева). Нет!
Танкчов (спокойно). Да. Я ударил её. Бил и бил.
Каретников резко встаёт.
Танкчов (продолжает, как ни в чём не бывало). Она была в шоке! Не могла поверить, что это происходит! (Грустно.) Бедняжка. Она не могла поверить, что всё это происходит с ней!
Каретников. Это не правда! Это снова игра! Давай подмигни!
Танкчов (качая головой). Нет, это больше не игра. Я бил её, пока она не стала терять сознание. Потом я заставил рассказать мне всё о тебе. Она рассказала. В том числе, что ты плохо спишь и принимаешь снотворное. (Резко.) А потом я убил её.
Каретников хватает пистолет со стола.
Каретников. Скажи, что это неправда! Если бы ты убил её, её уже на следующий день стали искать и позвонили бы мне.
Танкчов. Нет. Не искали бы. Она перед этим всем позвонила в своё агентство и сообщила, чтобы пару деньков обходились без неё и звонили только в экстренном случае. Я настоял. Думал, отпразднуем начало нашей новой жизни. Без тебя.
Танкчов внимательно смотрит на Каретникова. По лицу того видно, что он явно не доверяет Танкчову.
Танкчов (улыбаясь). Ладно, признаю. Я не бил её. (Каретников нервно вздыхает.) Просто тупо застрелил.
Взгляд Каретникова застывает, но в нём всё ещё видно, что он не доверяет Танкчову.
Танкчов. Что? Не можешь поверить моим словам? Вот. (Достаёт из кармана маленький предмет и кидает на стол.) У меня было время сплести из них что-то стоящее.
Каретников смотрит на спутанный клок волос, по цвету совпадающий с волосами его жены. С секунду смотрит на них, затем пятиться с поднятым пистолетом к своему кабинету. Там, на письменном столе берёт смартфон. Начинает звонить.
Танкчов. Я убил её. Она ведь смеялась. Её переливистый смех звучал по всей квартире. Она смеялась не над кем-нибудь другим, не над тобой, не вместе со мной, а надо мной. Я… Я был тем, с кем она проводила своё время, делила дни и ночи. Это был Я. Не муж, вечно блудящий в своих фантазиях, а Я. Я – тот, кто пытался понять её и принять такой, какая она есть. (Вздыхает.) И знаешь, что она сделала? Начала гладить по голове и говорить, что «Всё нормально» и «Когда настанет пора, она сама с тобой поговорит». И тут… тут я посмотрел на неё и до меня наконец дошло. Лена любила только тебя. Всегда. У женщин, знаешь ли, бывает такое забавное выражение лица, когда они думают или им говорят о любимом мужчине. И это ты. А я был для неё всего лишь игрушкой. Она не воспринимала меня как равного. Вы оба меня искусно провели. И я подумал: какого чёрта… какого чёрта существуете такие, как вы, что измываются над другими, не думая об их чувствах. Это некрасиво. Это неправильно. Тогда я, молча, подошёл к комоду, достал пистолет и выстрелил в неё. (Вздыхает.) Потом завалилась соседка. Я сказал, что так громко открыл шампанское. Не знаю, поверила ли, но она – старая маразматичка, так что возможно, что угодно. (Смущённо улыбается.)
Пауза.
Каретников между тем перезванивает вот уже в третий раз. Никто снова не берёт трубку.
Танкчов (задумчиво). Она была, знаешь, так прекрасна в тот последний момент. Прекрасней, чем обычно. Наконец прекратила смеяться, а я смотрел, как жизнь уходит из этих её прекрасных глаз.
Каретников между тем перезванивает вот уже в третий раз.
Танкчов. Она не ответит. Больше никогда.
Каретников (не выдержав, бросает трубку). Я убью тебя, сволочь!
Танкчов. Конечно. Ты можешь это сделать, но тем самым усугубишь своё положение. От убийства жены ты может, и отвертишься, а вот от наличия трёх трупов в радиусе нескольких метров – нет.
Каретников. Трёх?
Танкчов. Да. Трёх – мой и твоих милых соседей.
Каретников выбегает из кабинета и с силой хватает Танкчова за воротник.
Каретников. Вот это уж точно неправда!
Танкчов (улыбаясь). Почему? Как я к тебе, чёрт возьми, пробрался?! Сам виноват. А они очень не во время вернулись домой. Напрасно у них не было снотворного.
Каретников. Тебе это с рук не сойдёт. Следствие обязательно во всём разберётся.
Танкчов. Мой пистолет не зарегистрирован и у тебя в руке. Сложно доказать, что он на самом деле мой. Как думаешь, много найдётся тех, кто усиленно будет копать, когда и так все карты на руках. (Смотрит на пистолет и улыбается.) На нём только твои отпечатки. Я-то стёр свои, и потом держал его в перчатках. Ведь так?
Танкчов вырывается из хватки Каретникова. Отряхивается. Выставляет вперёд правую руку, загибает большой палец.
Танкчов. И потом, ты живёшь один. В округе, кроме твоих не во время вернувшихся соседей, никого – я проверял. Никто не подтвердит, что ты безвылазно сидишь в своей скромной обители. (Загибает указательный палец.) Да и всё то, что произошло, наш разговор останется нашей маленькой тайной. (Начинает загибать средний палец.)
Каретников. А вот врёшь. Я всё расскажу. Мои записи…
Танкчов (резко прерывая). А ты уверен, что твоя система исправна?
Он улыбается. Каретников бегом оказывается в коморке с пультом видеонаблюдения, быстро оглядывает саму аппаратуру, затем идёт к специальному стенду, выбирает диск с нужным числом и вставляет его в дисковод. На диске ничего нет.
Танкчов. Я стёр записи за неделю, захватив ещё парочку дней – знаешь, чтобы выглядело так, что система на самом деле могла быть неисправна. Поверят, не знаю. (Как будто что-то вспомнив.) Ах, да, точно.
Танкчов быстрым движением отталкивает Каретникова от пульта управления и начинает что-то набирать. Каретников тут же упирает дуло пистолета прямо ему в темечко. Танкчов этого словно не замечает.
Каретников. А ну, отошёл быстро!
Танкчов (не отвлекаясь). Подожди, я стираю запись за сегодня и выключаю систему.
Каретников. Подожди?!
Танкчов оборачивается. Видит направленный на него пистолет.
Танкчов. Да ладно! Ты не выстрел…
Каретников нажимает на курок. Ничего не происходит. В недоумении отходит на два шага назад. Нажимает опять – тот же эффект. Внимательно смотрит на дуло.
Танкчов (смеясь). А ты думал, так всё просто? Думал, я – дурак? Я рассчитал количество пуль!
Каретников. Но, если бы ты ошиб…
Танкчов (подходя ближе). В школе учили, что история не имеет сослагательного наклонения. По-другому, мне бы просто не повезло. (Разводит руками.) Знаешь, а ты на самом деле не такой страшный, каким хочешь казаться.
Танкчов возвращается к пульту, спокойно правой рукой нажимает пару кнопок. Мы видим, как красные огоньки на камерах слежения по всему периметру дома гаснут.
Танкчов. Я предупреждал, что не могу тебя простить. Такие, как ты, считаете, что можно безнаказанно унижать других и получать удовольствие, но, рано или поздно, найдётся тот, кто вам ответит. И что теперь? Вот ты, а вот – я!
Каретников (тихо). Это всё бессмысленно…
Танчков. Почему? Ты ведь любишь поиграть? Сейчас у нас ничья. А это наш последний решающий раунд – посмотрим, кому повезёт.
Каретников хочет что-то сказать, как-то выразить свои чувства, но вместо этого внутри его пробирает смех.
Танкчов (зевая). Ладно. Я всё же пойду. (Проводит по лицу рукой.) Устал я от вас. (Поворачивается, собирается уходить, но что-то вспоминает и оборачивается). Ах, да. Я спрятал в твоём доме улики, которые крепко связывают тебя с убийством. Если хорошо поищешь – найдёшь. Даю тебе фору. Удачи. Gamosamshvidobebeli (Прощай)! (Салютует рукой.)
Танкчов поворачивается и уходит, тихо прикрыв входную дверь.
Каретников остаётся один. Тупо смотрит на пистолет. Злиться. Кидает пистолет на пол. Садится в кресло, где в начале сидел Танкчов в образе Чичикова. Закрывает глаза и бешено трёт лоб. Затем, словно приходит в себя и хочет снова позвонить по смартфону.
Тут раздаётся звонок.
Каретников (радостно). Алло, Лена… (Слышит мужской голос, и сердце его «падает».) Да… Когда… Хорошо. Приезжайте. Я буду здесь. Вы знаете адрес? Хорошо. Жду.
Закончив разговор, Каретников беспомощно бросает смартфон на стол. Устало проводит рукой по лицу. Видит на полу пистолет. Проводит рукой по волосам сзади. Поднимает пистолет. Прикладывает к виску. Раздаётся щелчок. Ничего не происходит. Каретников снова нажимает на курок.
Мы видим картину, на которой изображена жена Каретникова. На этом фоне раздаётся щелчок – ничего не происходит, затем другой щелчок – тоже ничего не происходит.
Жена Каретникова крупным планом. Она смотрит на нас. Она улыбается. Щелчки на заднем плане не прекращаются и постепенно с уходом в затемнение становятся тихими, еле слышными, будто отдаваясь в нашем сознании.
Конец.