Ну, если в хороший драматический театр не ходить и первоклассных певцов не слушать, то премьера в Мариинском, считай, удалась.
Режиссёр Арно Бернар – специалист по операм с действенными массовыми сценами, умеет просчитать и хорошо организовать всяческие заварушки, драки, всеобщее возмущение или, наоборот, единение и веселье. («Иудейка» в Михайловском, «Сицилийская вечерня» в Мариинском).
Вот и здесь, в инсценировке "Девушки с Запада" сцена густо населена, каждый знает своё место и линии передвижения. Всё на удивление отработано, ни к чему не придерёшься – мизансцены выполняются чисто, хор поёт складно, пританцовывает исправно; ружья стреляют вовремя, лошади кучи не кладут. Правда, это несколько напоминает азартные компьютерные игры, популярные у детей и взрослых. Но там понятней и доступней, а здесь, особенно на первых спектаклях, отследить винтики живой машины - кто есть кто, что делает, что поёт, даже элементарно кто хороший, кто плохой – было куда проблематичнее. К третьему представлению всё более-менее встало на места. Помогла ещё и публичная встреча перед спектаклем с музыкальным комментатором Виктором Высоцким, он многое прояснил зрителям-слушателям в незнакомой опере: ведь «Девушка с Запада» никогда не шла в Мариинском. Подобные встречи в фойе – вообще хорошая традиция: облегчает восприятие, устанавливает контакт публики со сценой на уровне чуть более сложном, нежели – взял певец верхнюю ноту или дал петуха.
Хотя, вопросы всё же у многих возникают: почему, например, староамериканский салун где-то в далёкой (в те времена) Калифорнии так высок и просторен? Ну, у меня лично по этому поводу к сценографу, тому же Арно Бернару нет вопроса: красивая конструкция, художественный образ, удачно стилизующий модерн как обозначение времени – начало ХХ века. И жилище Минни с чердаком, где во втором действии прячется герой её романа, сильно романтизированный бандит - хорошо сюда вписывается.
Больше настораживает другое: как складываются человеческие отношения, прописанные музыкой. Ведь Пуччини пропитал партитуру любовью, нежностью, страстью. Даже если его героиня и способна «коня на скаку остановить» - Минни именно такая - тем важнее её женственная ипостась и мужественная страстность её партнёра. Но в спектакле Бернара любовная линия скорее обозначена, нежели прочувствована, спета и сыграна. Марии Баянкиной и Ахмеду Агади вряд ли помогли режиссёрские находки в погоне за веристской правдой: по музыке – уже давно разгар объятий, и тут герой в исподнем деловито лезет в ванну, ещё и с сигарой, а Минни принимается умело массировать ему плечи. Ну понятно: в подобный ситуации взрослые мальчики и девочки не сидят рядком, взявшись за руки. В театре ХХI века и ванна вполне уместна. Однако - первый поцелуй, первый мужчина – что уж так рационально-то под очень даже романтичную музыку… А между тем, именно любовь к Минни делает из Джонсона-преступника совсем иного человека.
В программке справедливо замечено, что «Девушка с Запада» - типичная мелодрама для сопрано, тенора и баритона. Классический любовный треугольник. Но вот с баритоном у героини сложилось как-то интереснее, чем с тенором. Сцена игры в карты, несмотря на то, что здесь действуют не хоровые толпы, а всего два персонажа (третий, согласно либретто, валяется почти трупом), получилась значимой эмоциональной вершиной благодаря напряжённости ситуации – Минни ставит на кон жизнь любимого и свою честь – и слаженному, действенному актёрскому дуэту Минни с шерифом. Вадим Кравец, и особенно Кирилл Жаровин - не плоские однозначные злодеи, в голосе и стати их героя Ренса есть профессиональная жёсткость и сдерживаемая страсть, привлекательная мужественность и отталкивающая агрессивность. Удержать от жестокости, убедить такого человека не разбираться с соперником при помощи верёвки трудно. Минни это удаётся, поскольку Пуччини и либреттисты не дали ей другого шанса: женщина здесь не только палит из ружья
и охраняет золото, но выступает миротворицей, читает святое писание, проповедует добро и всепрощение. В результате чувствительно убалтывает грубых агрессивных золотостарателей и спасает полюбившегося бандита. Сказать, что это выглядит в финале данного спектакля уж очень убедительно, так нет. Вообще happy end для опер Пуччини нетипичен – он царит только в комическом «Джанни Скикки» («Турандот» не в счёт, там финал дописывали), но публике приятен.
Даже несмотря на то , что подитоживает представление немало несуразицы и очень уж оперной условности. Сначала героя никак не могут повесить – оказывается слишком много «лишней» музыки; потом, с появлением лихой girl с ружьём про него просто забывают, и Джонсону приходится не слишком ловко сползать с импровизированного эшафота. Затем герои осторожненько так усаживаются на лошадок, ведомых под уздцы, и ретируются за кулисы. Все в умилении.
Но вот что однозначно благородно в этом спектакле, так это оркестр. Маэстро Гергиев не воспользовался мелодраматичностью ситуаций. Предоставил актёрам-певцам, не оглушённым мощью оркестра, отыгрывать её сценически и вокально, а где не хватило настоящей вокально-действенной лирики, дополнил её инструментальным звучанием. Хвалить Гергиева, в общем-то, смешно и не модно. Да и Пуччини – не самая его любимая стихия, но деликатность, с которой озвучена провоцирующая на страсти партитура, комфортность звуковой подушки для певцов не может не привлечь внимания. Другой вопрос, кто этой подушкой как воспользовался. Ну, в общем, каждый в меру своих сегодняшних возможностей. Кто-то просто справился с партией, кто-то сделал музыкально-сценический образ своим и рассказал зрителю-слушателю что-то особо значимое. Но редкая для России опера Пуччини вошла в репертуар и явно его не испортила.
Нора Потапова
Июнь 2019
Материал подготовлен для интернет-портала Музыкальные сезоны.