Коллеги, эта статья познакомит вас с перевалом Тас-Балаган и верховьем реки Зеи, добраться до которых проще всего с озера Большое Токо. А совсем недавно добраться туда было очень непросто…
Токо потому называется Большим, что в нескольких километрах к югу есть озерко поменьше, и на сотни километров вокруг не встречается озёр близких по размеру (15 км в длину и 7 – в ширину, при глубине около 100 м). С юга в него впадает река Утук, с истоками в Токинском Становике, а на севере вытекает Мулам, который при появлении дороги к Эльгинскому угольному месторождению в Якутии стал ныне популярным маршрутом для туристов-водников.
Тайга подходит вплотную к озеру, и его практически не видно до тех пор, пока не окажешься на берегу. Меня Большое Токо встретило ярким солнечным светом и полным штилем. Внезапно открывшийся простор с красивым горным пейзажем, с отражёнными в озере облаками, похожими на гигантских лебедей, зрелище незабываемое. А редкие кряканья уток, разносившиеся над огромным «зеркалом», лишь усиливали грандиозность тишины и покоя. Всё, что я делал: тащил рюкзак, надувал лодку, плыл вдоль берега, проводил разведку, обустраивался – радовало, и казалось, что озеро то самое место на Земле, где я когда-то жил и куда вернулся после долгого отсутствия.
Ночью, когда из-за гор и облаков выкатилась полная луна, прочертив по водной глади длинную сверкающую тропу, уснувшее могущество Природы и вовсе обрело вселенскую непостижимость.
Редко удаётся испытывать такое всеобъемлющее чувство… пожалуй, это самое настоящее слияние с окружающей средой. Я – это и озеро, и тишина, и Луна, и Вселенная, которая смотрит на саму себя моими глазами. Это такое всеохватное состояние, в котором единство и многообразие Вселенной ощущается всем существом, когда молекулы ДНК вдруг переплетаются с созвездиями, когда Тело и Душа становятся необъятными, когда начинаешь понимать, что такое несократимая система. Кажется, убери лишь одну самую тусклую звёздочку или лунный блик с поверхности озера, и целостность Вселенной рухнет.
Созерцание подобных картин невольно придаёт смысл жизни, так как в такие моменты мы излучаем любовь к миру. Положительные эмоции – это плоды света, из которых мы черпаем вдохновенье…
Путь от озера – сначала «пешка» дней пять с переходом через перевал Тас-Балаган, а затем сплав по Зее, где на одном из её притоков есть древние наскальные рисунки, о точном месте расположения которых я надеялся узнать у кого-нибудь из аборигенов.
Поднимаясь вверх по Утуку, я переплывал с косы на косу и не переставал удивляться количеству и разнообразию следов на песке. Лось, олень, медведь, волк, соболь, кабарга… – ни одной косы без звериных следов. И совсем не видно человеческого следа. Настоящий медвежий угол. Оазис первозданности! В реке вяло шевелили хвостами ленки, вокруг вздымались высокие горы; где-то здесь по берегу пролегал путь знаменитого геодезиста-писателя Федосеева. По всей видимости, и до, и после него в долину Утука, а затем Ивака, люди заглядывали редко (позже стало понятно – почему). На одном из плёсов попался на блесну небольшой таймень, а ночью на искусственную мышь клюнули ленки, которых я запёк на углях, запасясь экологически чистой едой более чем на сутки. Возле одного из перекатов, метрах в двадцати от меня, из зарослей вышел красавец лось, величаво осмотрелся, неторопливо перешёл речку и скрылся в лесу.
В среднем течении русло Ивака разделяется на множественные протоки, образуя наледную поляну, отчего по всей долине несколько километров нет леса и открывается великолепный обзор местности; зато в верховьях русло сжато скалистыми обрывами. Идти нужно зверовыми тропами, которые постоянно теряются в переплетениях зарослей, и приходится петлять по ухабистым склонам в поисках обходов. Перед подъёмом на перевал начинается сплошной ковёр из кедрового стланика, но ожидание тяжёлого протискивания сквозь северные джунгли, к счастью, не оправдалось. Неожиданно появилась размытая дождями тропа со следами старой рубки. И хотя она сильно заросла, изредка пропадала, но подъём на полуторакилометровый Тас-Балаган облегчила.
Перевал оказался рубежом не только в географическом смысле. Сжатая высокими горами долина одноименного ручья с другой стороны перевала вилась далеко внизу, что свидетельствовало о крутом спуске с него. С низовий в долину вползали клочья тумана, а над тайгой с южной стороны хребта висела непроглядная дождевая хмарь, которая поглощала пространство с пугающей быстротой, в то время как сзади, с севера, блистала небесная чистота и ярко светило Солнце. Как символично!, если иметь ввиду современную цивилизацию.
Первоначальное желание переночевать на перевале между севером и югом, поближе к звёздам, исчезло, поскольку стало ясно, что звёзд не увидеть, а хмарь вскоре вымочит кусты, деревья и скалы. Следуя пунктиру на карте, я поспешил спуститься вниз до того, как окрестности окутаются дождём, и влез в тупик.
Иногда приходится встречаться с несоответствием обозначений на карте с реальной обстановкой на местности. Здесь как раз тот самый случай. Сначала тропка, идущая по перевалу, разбежалась отдельными следами по разным направлениям, а затем крутизна склона увеличилась, начались труднопроходимые заросли и обрывы. Вымеряя каждое движение, цепляясь за уступы, тонкие деревца и прижимаясь к обрывам, я буквально сползал вниз. В одном месте пришлось спустить рюкзак на верёвке, а в другом, при обходе очередного водопада, зацепился сапогом за корягу, наотмашь упал и чуть не стал похожим на знаменитого полководца Кутузова… Вскоре всё вокруг занавесили тучи, зачастил дождь. Устраивать ночлег выпало в неудобье, да ещё наполовину с еловыми дровами, от которых в мокрую погоду толку, как от козла – молока.
Когда все дела были переделаны, а порывы ветра вперемешку с едким дымом и дождём не давали уснуть, в голове возник вдруг безответный вопрос: «Где приткнется Душа, когда расстанется с Телом?» – и сразу подумалось о пристанище для праведников (ну не хочется ей в кипящий котёл). На время забылось о больших и малых ошибках, о вредных привычках… Однако тайны Небес ускользали в глубокий омут невежества…
На следующий день, когда тяжёлый спуск остался позади, я порадовался, что шёл вниз, а не вверх. Стало ясно, почему сохранился медвежий угол на Утуке: с юга вскарабкаться на хребет очень непросто, множество обрывов (только водопадов, требующих обхода, насчитал пять), с севера на страже стоит заказник «Большое Токо», ну а с востока и с запада – сплошь высокие горы.
Началась долина Зеи. В месте впадения Тас-Балагана она широкая, и, несмотря на высокие горы, русло сильно петляет, разбивается на протоки, воды мало, течение слабое. Устав от многочисленных бродов, от завалов в излучинах реки, я надул лодку, пытаясь облегчить путь сплавом. Однако завалы то и дело вынуждали делать обносы. Лишь под вечер удалось вырваться из выматывающего бездорожья и переночевать в окружении тихих плёсов. Судя по всему, в верховьях Зеи люди бывают чаще, чем за перевалом. Сначала встретился знак лесоустроителей, потом полуразваленное зимовье, затем ещё одна развалюха.
По утрам над рекой густой туман, плыть нельзя из-за плохого обзора перекатов, которых здесь множество. Лодка постоянно налетает днищем на камни. Иногда приходится делать обносы или проводку у берега. И как я не оберегал лодку, она всё-таки начала травить воздух, вынудив сделать преждевременную остановку у притока с очень подходящим названием – Большие Мутюки.
Я пообедал, заклеил лодку и вдруг услышал громкий выстрел. Выйдя на берег, увидел в двухстах метрах ниже по течению человека, оленье стадо и вскоре познакомился с молодой эвенкийской семьёй и их соплеменниками, перегоняющими оленей к месту постоянного обитания. К сожалению, молодёжь слабо ориентировалась в окрестной тайге и не знала о точном местонахождении наскальных рисунков, но по незыблемой таёжной традиции напоили чаем с оленьим молоком, которое по жирности походит на сливки. Они же рассказали, что ниже по течению живёт сторож, в одиночку охраняющий почти год буровое оборудование на притоке Зеи – Окононе.
Завернув к сторожу на ночёвку, я увидел человека, совершенно не тяготящегося одиночеством. Всего три патрона к ружью хватило ему для поддержания собственного спокойствия и одной сети для рыбалки в течение года. От этого почти случайного таёжника узнал, что геологи проводили здесь разведку на золото, промышленных запасов не нашли, технику вовремя вывезти не успели. И очень хорошо, что золота не оказалось. Значит, верхняя часть Зеи будет пока ещё прозрачной, и в ней будут ещё плескаться утки, а по берегам свистеть рябчики…
После Больших Мутюков перекаты на Зее перестали таить в себе угрозу для лодки, так как воды стало больше, а камней меньше. Необходимость оборачивать днище лодки отпала. По берегам стали встречаться пригодные для ночёвок избушки. Но рыбалка стала хуже, ловился только мелкий хариус. «Нет рыбы», – посетовал сотрудник метеостанции «Локшак», куда я заглянул, чтобы спросить о петроглифах. Увы, семья метеорологов о них даже не слышала, хотя живёт уже три года неподалёку от притока Зеи – Онони (в переводе с эвенкийского – писанка), название которого и говорит о достопримечательности. Зато дали мне в дорогу килограмма два свежих огурцов из теплицы. Первый раз в жизни плыл я по таёжной реке, хрустя огурцами.
После метеостанции последний раз переночевал у костра. Блики огня освещали таган с закопчённым котелком, выхватывали из темноты стволы близстоящих лиственниц, создавая замкнутый и уютный мирок для отдыха. От костра шло убаюкивающее тепло, но заснуть почему-то не давала дума, порождённая недавними встречами. Дума – вольная птица – парила в ночной тишине, не желая укладываться в разомлевшую у нодьи плоть.
В тайге люди никогда не сливаются в безликую толпу, поэтому каждая встреча памятна. Несмотря на различие людей, встречи эти, в подавляющем большинстве, обладают одним и тем же свойством – оставляют добрую память. Хотя в последние годы всё чаще к отзывчивости таёжных людей примешивается отчуждённость, чего совсем не встречалось в доперестроечное время.
Что-то стало меняться в мире: словно какие-то вирусы, наподобие гриппозных, блуждают в пространстве. Открытость и участливость постепенно заменяются замкнутостью и отстранённостью. Виной этому, конечно, стало расслоение людей. Современная «элита», с помощью двойных мировоззренческих стандартов принижает граждан, что и накладывает отпечаток на человеческие отношения даже в самых глухих уголках страны. Сознание граждан не стыкуется с подсознательным мировосприятием и заставляет некоторых принимать настороженную позицию отшельников. К счастью, пока ещё не везде…
Постоянно встречающиеся избушки указывали на то, что река обжита, что скоро конец экспедиции. Август пролетел, как неделя. Будут ли ещё такие дни впереди? Пока впереди маячит цивилизация, от которой «просто некуда деться» и которую на какое-то время смягчает лекарство под названием «экспедиция». А когда действие его кончится, нужна будет новая инъекция…
К сожалению, где-то в стороне осталась наскальная писанка, а незадолго до водохранилища вода в Зее стала мутной от влившегося Тока (в его бассейне моют золото). Маршрут заканчивался. Стало жаль быстро бегущего времени. Впрочем, всегда так: хорошее пролетает быстро, потому что оно близко к предназначению человека. Деятельность по предназначению приносит радость, и потому время становится незаметным, как дыхание.
Первого сентября в посёлке Бомнак, откуда начались экспедиции Федосеева со знаменитым проводником-эвенком Улукитканом, невольно вспомнились описания тайги тех времён, насыщенной зверьём и бездорожьем. Мне удалось побывать в таком уголке первозданной Природы, который, к сожалению, вряд ли долго останется нетронутым при существующих нравах и порядках в обществе.
Прочитавших статью, благодарю за внимание. Если понравилось - подписывайтесь на «Таёжные экспедиции». Впереди ещё немало интересных мест.