Борьба с недобросовестными участниками рынка. Борьба за права потребителей финансовых услуг. Борьба с мисселингом. Борьба с недобросовестной рекламой финансовых услуг. Борьба продолжается…
…Иногда финансовый рынок напоминает мне крестьянское поле, на котором два сеньора ведут ожесточенное сражение. Барон отстаивает неприкосновенность земель бедных кметов от другого барона. А сами селяне в ужасе понимают: священная война настолько священна, что после нее – вряд ли на этом поле что взойдет…
Иногда финансовый рынок напоминает крестьянское поле, на котором два сеньора ведут ожесточенное сражение. Барон отстаивает неприкосновенность земель бедных кметов от другого барона. А сами селяне в ужасе понимают: священная война настолько священна, что после нее – вряд ли на этом поле что взойдет
Первый приступ борьбы за чистоту мутной финансовой водички случился еще в 10-е годы нашего века. Появилось обязательство указывать все условия кредита на рекламных щитах и интернет-баннерах, требования к оформлению банковских договоров и проч. и проч. Придумали сначала ЭПС (эффективная процентная ставка), рассчитываемая по формуле, легко доступной любому клиенту банка, изучавшему высшую экономику. Потом появилась ПСК (полная стоимость кредита). На баннерах появился дополнительный кадр с изложением дополнительных условий. Кадр очень напоминал самую нижнюю строчку знакомому каждому советскому человеку табличку с огромными «Ш» и «Б», висевшую в кабинете каждого окулиста. А ТВ– и радиоролики дооснастились веселенькой такой скороговорочкой диктора о сих же условиях. Советскому человеку этот вариант тоже хорошо знаком: это когда грампластинку на 33 оборота в минуту ставили на проигрывателе со скоростью 78 оборотов.
Условия кредитов – в принципе излагались. Достаточно было вооружиться лупой для прочтения баннера на сайте, остановить автомобиль под рекламным щитом или записать телеролик на диктофон и потом пару раз прослушать в замедленном режиме – и тебе уже все ясно!
В общем, было весело и как-то скоро все успокоились, ибо победили. Условия кредитов – в принципе излагались. Достаточно было вооружиться лупой для прочтения баннера на сайте, остановить автомобиль под рекламным щитом или записать телеролик на диктофон и потом пару раз прослушать в замедленном режиме – и тебе уже все ясно!
Второй приступ той же борьбы мы наблюдаем сейчас. И он сравним с первым примерно в той же сомасштабности как Ватерлоо с битвой царя Леонида. То есть проходит в масштабе где-то 20 к 1. То есть борьба нешуточная. Но есть несколько проблем.
Проблема № 1. Незаконченность действий.
Целый ряд организаций (некоторые финансовые СРО, всевозможные учреждения по защите прав потребителей финансовых услуг) проводят некие проверки и направляют их результаты в соответствующие органы. И все – далее зачастую тупик. Например, Ассоциация форекс-дилеров не так давно заявила, что только в одном Москва-Сити обнаружила 27 фактически нелегальных форекс-контор, маскирующихся под учебные центры и т.п. Полагаете, их число с тех пор уменьшилось? Отнюдь. Некому заниматься. Полиция не имеет никакого желания реагировать на всевозможные «финансовые» заявления, поскольку у нее нет специалистов, нет финансовых подразделений, нет понимания, где можно найти пресловутый «состав преступления», а где – нет. По этой части максимальный «выхлоп» – очередное маски-шоу с ритуальным изъятием компьютеров.
Довольно четко и последовательно работает над этой темой Федеральная антимонопольная служба, но усилий одной ФАС недостаточно, поскольку ФАС уполномочена бороться только с незаконной финансовой РЕКЛАМОЙ, а не с незаконной финансовой ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ. Между тем сегодня в информационном пространстве существуют 1000 и 1 способ обойти чисто рекламные ограничения. Один из распространенных приемов – создание «учебных центров», предложение многочисленных торговых роботов, криптовалютные объявления и проч. и проч.
Центробанк готов решать этот вопрос, но – за счет «чрезвычайных полномочий». То есть – получить право на реализацию своих решений без суда. Соответственно, раз без суда, то и без следствия. То есть – без суда и следствия. Чем-то мрачным веет от такого подхода, не правда ли? Допустим, опубликовал некий сайт некую критику в адрес Центробанк, а на следующее утро – «закрыто». Не за критику, разумеется. Даже мысли такой никому бы и в голову не пришло. За «недобросовестную рекламу нелегальных финансовых услуг».
Проблема № 2. Что есть реклама?
Тут возникает проблема № 2 – что такое реклама вообще? Рекламный щит, рекламное объявление, рекламный модуль, рекламный баннер, объявление в интернете, наклейка в вагоне метро – это понятно это однозначно реклама. А когда, например, в некотором учебном центре услуга или продукт делается одному конкретному человеку? Или приходит майл-письмо? Если исходить из этого, что реклама – это предложение продукта или услуги неограниченному числу лиц, то это – не совсем реклама… Дальше – больше.
Например, новости или аналитика некой компании – реклама? Автора этих строк как-то «юноша бледный со взором горящим» из правоохранительных органов вопрошал: скажите, на вашем сайте Finversia.ru есть информация нелицензированных в России финансовых организаций? Есть, отвечаю, например, аналитика от знаменитого Saxobank. Или от Morgan Stanley или JP Morgan.
Но вот беда – информация от этих «нелицензированных» компаний есть и на сайте, например, министерства экономического развития России. Или российского Центробанка. В задачке спрашивается: с кого начнем чистку рядов?
Даже если ретивые «охранители прав» признают, что это – реклама, то следующий вопрос – а как бороться предлагаете? Мы уже видели как российское ведомство гонялось по всему Интернету за «незаконным» каналом Телеграм. Снесло по пути несколько сотен случайных сайтов, переколотило кучу виртуальной посуды, а закончилось тем, что телеграм-каналы – у большинства российских СМИ, компаний и организаций.
Идем дальше. Сайт компании – реклама? Объявление компании в Фейсбуке – реклама? Пост в социальных сетях – реклама? Видимо, все-таки нет. Но даже если ретивые «охранители прав» признают, что это – реклама, то следующий вопрос – а как бороться предлагаете? Мы уже видели как российское ведомство гонялось по всему Интернету за «незаконным» каналом Телеграм. Снесло по пути несколько сотен случайных сайтов, переколотило кучу виртуальной посуды, а закончилось тем, что телеграм-каналы – у большинства российских СМИ, компаний и организаций. И просто публичных лиц, включая депутат Государственной Думы и казеннокоштных чиновников.
Желаете повторить? Вряд ли. Это только нанесет репутационный урон всей системе борьбы с многочисленными финансовыми мошенниками…
Проблема № 3. Самоочисткой заниматься некогда
По идее, именно саморегулируемые организации финансового рынка должны заниматься контролем и очищением своего профильного сегмента финансового рынка – все эти СРО «Мир», НАПКА, АФД, НАУФОР, НФА, союзы пенсионных фондов, страховые ассоциации и т.д. и т.п.
Идея саморегулирования – она именно об этом. Во всяком случае – на развитых западных рынках, откуда она, собственно, и заимствована.
Российские СРО похожи на футболистов, которые время от времени бросают мяч и бегут к судье удостовериться, не изменились ли правила игры, состав игроков и за что на этот раз им назначили пенальти.
Однако этого не происходит. Причины? Первая – СРО не заинтересованы в такой работе, нет стимула. Вторая – СРО увязли в бесконечной работе по отбиванию столь же бесконечных изменений, уточнений и ужесточений финансового законодательства и нормативов. Российские СРО похожи на футболистов, которые время от времени бросают мяч и бегут к судье удостовериться, не изменились ли правила игры, состав игроков и за что на этот раз им назначили пенальти. СРО в российском исполнении – это те же самые профессиональные лоббистские ассоциации (некоторые – трудолюбивые, некоторые – почующие на лаврах), просто членство в них для участников рынка сделали обязательным.
Поэтому вместо профессиональных саморегулируемых организаций, в которых достаточно компетенций, к процессу защиты прав потребителя и выявления всяческих безобразий на финансовом рынке привлекаются либо «профессиональные защитники» (это превратилось уже в особую отрасль финансового рынка нашей страны), либо – волонтеры. Сиречь непрофессионалы. Возникает риск волны «потребительского терроризма». И появления профессиональных провокаторов…
Проблема № 4. Держи дистанцию
На российском рынке усиливается проблема регуляторного арбитража. Сегодня «серые» и «черные» участники любой части финансового рынка (будь то кредиты, размещение средств, работа на бирже или на рынке форекс) могут зачастую предложить потребителю НАМНОГО более лучшие условия, чем ЛЕГАЛЬНЫЕ участники рынка.
«Белый» российский рынок становится неконкурентоспособен в сравнении с иностранными юрисдикциями и «серой» зоной.
«Белый» российский рынок становится неконкурентоспособен в сравнении с иностранными юрисдикциями и «серой» зоной. А такие ситуации – вспомним опыт СССР – ВСЕГДА приводят к процветанию черного рынка. Черный рынок в любой сфере невозможно уничтожить только прессингом и полицейскими мерами – необходима качественная «белая альтернатива». Казалось бы, это – аксиома. Увы, у нас она теорема, которую к тому же трудно доказать.
Обсуждаемый сейчас законопроект о категоризации инвесторов, например, может только усилить неконкурентоспособность белого финансового рынка.
Еще один пример того же ряда – черный финансовый рынок чаще всего предлагает клиенту дистанционный сервис, на белом рынке этому препятствуют многочисленные шлагбаумы, связанные с реализацией законодательства о борьбе с обналичиванием и финансирование терроризма. Исполнители которого почему-то не могут взять под контроль обычные банковские транзакции – им нужно, чтобы клиент шел с паспортом и писал заявление от руки…
Конечно, формально говоря, бюрократ в этом месте может воскликнуть: ничего, потерпите. Уже нет, не потерпим. С развитием рынка криптовалют эти проблемы МНОГОКРАТНО усилятся, поскольку даже блокировка «сомнительных транзакций» перестанет быть эффективной мерой.
Проблема № 5. Хочу в «пирамиду»
Известно, что законы тогда неплохо выполняются, когда нормы формального законодательства совпадают с вектором моральных ценностей общества. Любой социальный психолог подтвердит… На финансовом рынке это не всегда так.
В российском обществе не развивается субкультура ответственного финансового поведения. Не про пресловутую финансовую грамотность речь, а про финансовое поведение.
Многие россияне готовы вкладываться в «пирамиды», даже понимая, что это «пирамида». В рамках проекта по повышению финансовой грамотности, который курирует министерство финансов России, мы с коллегами как-то предложили российским журналистам дать для материалов о «пирамидах» экспертную оценку критериев, по которым можно определить «пирамиду». «Вы нам лучше дайте критерии, по которым определить, когда надо вовремя из нее выскакивать», – ответили журналисты. – «Наши читатели больше этим интересуются»… Комментарии полагаю, излишни.
Кстати, любопытно, что тема ответственного финансового поведения, тема черного рынка в сфере финансах не стала, например, предметом социальной рекламы. В России есть опыт эффективных социально-рекламных кампаний, но только – не в этой области. Видимо, все силы в своей время потратили на рекламирование преимуществ дополнительных добровольных взносов в пенсионную систему, которая почила в бозе…
Проблема № 6. Слишком громкий разговор
Вокруг темы очищения финансового рынка России от недобросовестных участников и недобросовестной рекламы возникла нездоровое психологическая и коммуникационная атмосфера. Зачастую представители регуляторов ведут диалог с участниками финансового рынка на повышенных, нервных тонах – как с априори виновными. Вместо борьбы с «черным рынком» исключительно эмоционально критикуются целые сегменты рынка как носители «абсолютного зла». Это – явно не путь профилактики рынка. Это – путь выталкивания бизнеса в «черную зону», где он может действовать прямо по Марксу: «нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал ряди 300% прибыли».
Пресловутый «диалог с регулятором» часто превращается даже не в дидактический монолог, а брезгливое и эмоциональное отрицание, недостойное носителей государственной политики ни с эмоциональной, ни с юридической точек зрения. Но об этом – не говорят. Не принято.
Пресловутый «диалог с регулятором» часто превращается даже не в дидактический монолог, а брезгливое и эмоциональное отрицание, недостойное носителей государственной политики ни с эмоциональной, ни с юридической точек зрения. Но об этом – не говорят. Не принято. Почему? См. проблему № 3…
В результате возникает парадоксальная ситуация.
«Белые» игроки рынка – боятся. Им есть что терять. Они платят штрафы за нарушения норм рекламы. Они живут в состоянии «Как бы чего не вышло». Если десять лет назад на совещаниях в правлениях банков и финансовых компаний кто-то предлагал какую-то новую идею, то первые вопросы были «Во сколько это нам обойдется?» и «Что мы получим?». Сейчас – другой вопрос: «А мы ничего не нарушим?»
«Серые» – спокойны как танки. Они могут быстро внедрять любые инновации, моментально «переобувать» любой продукт или услугу в новые упаковки, внедрять то, что сейчас на пике внимания. Они заняты бизнесом, а не оглядкой.
Словом, жили у бабуси два веселых гуся, один серый, другой белый… Наказывали только белого…
…Говорят, что деньги любят тишину. Не совсем так. Деньги любят выдержанный, ответственный, последовательный разговор и взвешенные решения, а не эмоции и кампанейщину.
А такой разговор – очень нужен российским финансам. Если по объемам экономического производства Россия сегодня имеет примерно 1,6% от объема всей мировой экономики, то по объему финансового рынка – 0,8% мировых финансов. То есть наша страна вдвое меньше обеспечена инвестициями, чем весь мир В СРЕДНЕМ. В этих условиях корректная, выдержанная, публичная, но спокойная работа над очисткой финансового рынка – жизненная необходимость примерно такого же уровня как борьба за качество образования или качество здравоохранения.