Ставим лайк и подписываемся!
Спустя десятилетия после окончания войны незахороненными остаются сотни тысяч, если не миллионы солдат Великой Отечественной. Многие по-прежнему числятся без вести пропавшими: об их судьбе родственники так никогда и не узнали. Ежегодно на поиски солдат отправляются отряды добровольцев.
После обнаружения останков им предстоит сложная, нередко почти детективная работа по установлению личности бойца и поиску его родственников. Процесс может растягиваться на месяцы и годы. Иногда, даже при наличии смертного медальона, вернуть солдату имя удается почти чудом.
В специальном проекте, подготовленном ко Дню Победы, «Известия» попросили поисковиков (большая часть участников проекта входит в «Поисковое движение России») поделиться историями нескольких найденных бойцов, чтобы показать, как устроена эта работа, и рассказать о тех, чьих внуков и правнуков пока так и не удалось установить. Возможно, именно вы сможете помочь найти недостающую информацию.
У младшего сержанта Алексея Павлова своей семьи не было: к началу войны ему не исполнилось 22 лет, и он уже около года находился в армии. В смертный медальон, как и в остальные документы, он вписал отца — Василия Павловича, проживавшего в селе Федоровка Ленинградской области вместе с двумя дочерями. Алексей Павлов, родившийся в 1920 году, село Федорово, Ленинградская область , был в семье средним ребенком.
По данным «ОБД Мемориал», он погиб в конце июня 1944 года в Гомельской области, в Белоруссии, на второй день операции «Багратион» — это масштабное наступление советских войск считается одной из крупнейших операций в мировой истории. Всего в нем было задействовано от 1,5 млн до 2 млн солдат с советской стороны, им противостояло от полумиллиона до миллиона военнослужащих войск нацистской Германии и ее союзников.
Через месяц после гибели красноармейца Алексея Павлова это наступление завершится практически полным разгромом немецкой группы армий «Центр» (восполнить потери, понесенные в ходе этих боев, вермахт до конца войны уже не сможет), освобождением территорий Белоруссии и восточной части Прибалтики, а также вступлением советских войск в Польшу. Фактически с этого момента РККА выйдет за пределы предвоенных границ СССР и начнет движение на Берлин.
Один из шести
Младший политрук Дмитрий Черепенин в ряды РККА попал в Москве — его призывал один из столичных РВК, — погиб в окружении на Украине, а родом был из Ярославской области. В его семье с фронта не вернулись шестеро мужчин: трое сыновей и мужья трех их сестер. Поэтому даже несмотря на то, что в 2015 году при нем был найден медальон, установить личность бойца оказалось нелегко. На бланке был указан только домашний адрес и имя женщины, которой следовало написать. Не зная истории семьи, поисковики сначала идентифицировали его как одного из братьев. пустя еще около полутора лет, весной 2018-го, информация о медальоне и об обнаружении бойца Михаила Черепенина поступила в информационно-поисковый центр «Отечество», расположенный в Татарстане. Его специалисты еще с 1990-х годов стараются систематизировать данные и вести единую базу по всем бойцам, поднятым на территории бывшего СССР, на основе которой издается многотомный сборник «Имена из солдатских медальонов».
— Мы обратили внимание на то, что в медальоне не указаны имя, фамилия, звание воина, решили уточнить информацию и в первоначальной версии обнаружились некоторые нестыковки, — рассказывает Мария Салахиева, представитель ВИПЦ «Отечество».
Так, в базе данных «Мемориал» поисковики нашли анкету, много лет назад заполненную женой Михаила Николаевича.
В ней женщина указывала, что последние известия от пропавшего без вести мужа получала зимой 1941-го — значит, место вероятной гибели не сходилось с местом обнаружения останков. Так появились подозрения, что имя могло быть установлено неверно.
— У Паулины Яковлевны Черепениной погибли три сына и три зятя, получается, что каждый мог указать в медальоне ее адрес, — рассуждает Мария Салахиева.
Работа по медальону была возобновлена. Поисковики обратились к родственникам, но в семье уже не было людей, которые могли помочь уточнить личность бойца.
Помогло очередное обновление информации в «ОБД Мемориал» (туда регулярно добавляют новые материалы): к 2018 году в базе данных появилась карточка по другому сыну Паулины Яковлевны, Дмитрию Николаевичу.
Дмитрий Черепенин был на 10 лет младше Михаила. Он родился в 1911 году, был призван в армию в Москве, но летом 1941-го служил политруком в Киевском военном округе. Значит, с большой долей вероятности мог оказаться в составе частей, попавших в окружение в районе Зеленой брамы.
Поисковики отправили запрос в Центральный архив Минобороны (ЦАМО) и, получив личное дело с заполненной Дмитрием Черепениным анкетой, сличили информацию о довоенном адресе и почерк с данными из медальона. Они совпали, и осенью 2018-го информация по этому бойцу была обновлена: «обосновано, что медальон брата - Черепенина Дмитрия Николаевича. (…) Подтверждено по совпадению адреса в медальоне и в личном деле Д.Н.Черепенина, по совпадению почерка».
Боец Рудаков
— ни имени, ни отчества его до сих пор установить не удалось — погиб вместе с еще 47 морскими пехотинцами на территории современной Ростовской области в конце марта 1942 года, во время очередной попытки прорвать «Миус-фронт».
Этот мощный оборонительный рубеж был возведен вермахтом на берегу одноименной реки еще в 1941 году. Его прорыв имел стратегическое значение. В том числе для дальнейшего продвижения советских войск, перешедших в наступление в 1943 году. С начала войны попыток преодолеть немецкое сопротивление на этом участке предпринималось несколько: в общей сложности здесь погибли до миллиона советских военнослужащих.
Оставшиеся рядом
«<Когда мы их нашли> все они лежали в один ряд на расстоянии пяти-семи метров друг от друга. Кто их после гибели засыпал, сказать сложно. Скорее всего, немцы. Все увешаны боекомплектами — на каждом по семь, по восемь-десять гранат. Подсумки с патронами. Только у Рудакова была ложка, больше ни у кого ни фляжек, ни котелков. То, что утвари ни у кого не было, говорит о том, что они все это сбросили, увешались боекомплектом и пошли захватывать точку. Возможно, надо было что-то взрывать», — рассказывает Игорь Третьяков. Он считает, что погибшие в тот день бойцы шли в атаку, но попали под обстрел и были вынуждены окопаться. Рудаков, по мнению поисковиков, был среди них самым молодым и погиб, скорее всего, подорвавшись на мине на бегу или от мины, разорвавшейся где-то у него в ногах. Это они определили по состоянию останков.
Лермонтовский проспект, 77
У него и еще у нескольких из поднятых бойцов при себе оказались медальоны. Кроме того, медальон Рудакова был читаемым. Инициалов на стандартном бланке не было, только фамилия. Зато был подробный адрес: РСФСР, Ростов-на-Дону, Лермонтовский проспект, 77, квартира 2.
Получалось, что родной дом бойца находился примерно в 70 км от места его гибели. Это должно было облегчить поиск родственников — не нужно было искать контакты на другом конце страны и изучать архивы других регионов. И даже дом по Лермонтовскому проспекту по-прежнему стоял. Но неожиданно поиск застопорился. Об обнаружении солдата Игорь Третьяков сообщил в военкомат. Там ответили, что бойцов с такой фамилией из Ростова-на-Дону на фронт уходило несколько, а информации для того, чтобы идентифицировать погибшего на «Миус-фронте морпеха как одного из них, было недостаточно.
Город как свидетель
По адресу, указанному в медальоне, уже живут другие люди — и, как сообщили поисковику в военкомате, информации о том, что стало с прежними жильцами, найти не удалось. В таких случаях нередко прибегают к помощи соседей, опрашивая людей в поисках тех, кто может помнить семью солдата или что-то рассказать о ней. Но здесь, объяснили поисковику, Рудаковых никто не вспомнил. Тогда Игорь Третьяков, живущий в Таганроге, приехал в Ростов-на-Дону сам. И, по его словам, одна из жительниц дома по Лермонтовскому проспекту рассказала, что платежки на фамилию Рудаковых приходили до середины 1990-х годов, хотя квартира в это время пустовала. Другая женщина, увидев пущенную по местному телевидению рекламу, рассказала, что в 1960-е присутствовала на похоронах жившего в этой квартире человека по фамилии Рудаков — он якобы был руководителем одного из местных СМУ (строительно-монтажных управлений), в конторе которого она работала.
Кроме того, в расположенной по соседству школе удалось найти архивы первых послевоенных лет. Из них следовало, что в 1946-1947 годах в указанной квартире жила женщина, правда, под другой фамилией. Это, предполагает поисковик, могла быть, например, сестра погибшего солдата.
Он уверен, что если отследить ее судьбу или историю смены собственников в указанной бойцом квартире, можно понять, что случилось с родственниками погибшего солдата и есть ли еще шанс найти кого-нибудь из них. В конце концов, в поисковой практике нередки случаи, когда потомки погибших на войне оказывались рассеянными по стране или вовсе переезжали за границу.
А с помощью родственников, возможно, получится установить имя и узнать судьбу морского пехотинца, которого планируется захоронить в Ростове-на-Дону этой весной — по-прежнему под одной только фамилией.
Василий Егорович Мурашкин, крестьянин из Пензенской области, успел пройти как минимум три конфликта. Известно, что в 1938 году он принимал участие в боях с японской армией на озере Хасан, в 1939 году (по сохранившимся в семье воспоминаниям) — в советско-финской войне, а в конце мая 1941-го был вновь призван в РККА. Меньше чем через месяц началась Великая Отечественная, и домой он больше не вернулся.
Еще примерно через месяц, в июле 1941 года, у него родился сын Евгений, которого Василий Мурашкин никогда не видел и о рождении которого, возможно, так и не узнал. В июле или августе 1941-го он пропал без вести во время боев на территории Белоруссии.
И вдова, и сын Василия Егоровича несколько раз после войны пытались узнать больше о его судьбе, но получить какую-либо дополнительную информацию так и не смогли. Установить его дальнейшую судьбу удалось благодаря медали «За отвагу», полученной во время боев на озере Хасан. Ее летом 2015 года нашли поисковики во время работы в Гомельской области, недалеко от урочища Маньки.
У штаба полка
Летом 1941 года в районе этого урочища, расположенного недалеко от деревни Виричев, военнослужащими вермахта был окружен и практически полностью уничтожен штаб 66-го стрелкового полка, входившего в состав 61-й стрелковой дивизии (неподалеку от этого места находился и ее штаб). В архивах упоминаний об этом бое не сохранилось, поисковики узнали о нем из воспоминаний Владимира Пуганова, тогда — старшего лейтенанта, помощника начальника штаба полка: «На исходе дня, после тяжелого боя в районе деревни Маньки (под Рогачевом), командный пункт и штаб 66-го СП со стороны неприкрытого правого фланга оказался окруженным. Командиры, политработники и начальники служб полка вынуждены были отстреливаться из личного оружия, пистолетов (автоматов тогда у нас не было)».
Находка
В 2014 и 2015 годах отряд «Поиск-Вездеход» из Пензы работал в этом районе в надежде найти погибших в тех боях военнослужащих. Летом 2015 года им удалось найти позиции, предположительно, комендантского взвода, защищавшего полковой штаб или штаб дивизии, однако останков бойцов там не было. Зато под слоем дерна с помощью металлоискателя удалось обнаружить медаль «За боевые заслуги» № 603 довоенного образца.
Медаль «За боевые заслуги» была учреждена в 1938 году и, согласно положению о ней, вручалась военнослужащим и гражданским лицам за «умелые, инициативные и смелые действия, сопряженные с риском для их жизни», которые содействовали успеху на фронте.
Через три архива
По номеру медали, обратившись с ним в архив Минобороны, можно установить личность военнослужащего, которому ее вручали. Однако здесь речь шла о награде довоенного образца, которая была вручена, вероятнее всего, в 1938 или 1939 годах.
В Центральном архиве Министерства обороны, ЦАМО, — основном источнике информации для всех, кто занимается изучением судьбы военнослужащих Великой Отечественной, — хранятся сведения начиная с 1941 года. Там поисковикам смогли ответить, что медаль была вручена в 1938 году солдату, отличившемуся в боях на озере Хасан, но имени военнослужащего назвать не смогли. Похожий ответ пришел и из Российского государственного военного архива. Тогда руководитель отряда, Лариса Казакова, обратилась за помощью в Российское военно-историческое общество, где ей посоветовали обратиться в Государственный архив.
Красноармеец Сергей Мулихин погиб во время своей первой же атаки. В июле 1941 года, спустя чуть больше двух недель после того, как он пришел на призывной пункт в Новороссийске, где вместе с женой жил до войны. Его призвали 13 июля 1941-го, в Новороссийске он прошел короткий курс молодого бойца (пройти его полагалось всем новобранцам —
нередко, особенно в первые, самые тяжелые месяцы войны, людей гражданских от фронта отделяли в лучшем случае эти короткие две недели подготовки), а уже 29 июля воинский эшелон, в котором оказался новобранец, прибыл в Белоруссию, на станцию Рогачев. Здесь еще в начале июля развернулись ожесточенные бои
за города Рогачев и Жлобин. На фоне массового отступления на западном, самом сложном направлении здесь советские части проводили наступательную Рогачевско-Жлобинскую операцию, пытаясь прорваться к захваченному вермахтом древнему городу Бобруйску, оказавшемуся на пути между Брестом и Москвой.
Основной ударной силой стал 63-й стрелковый корпус 21-й армии, в составе которого воевала 61-я стрелковая дивизия. Она была сформирована в 1939 году и буквально накануне войны переброшена ближе к границе, в Белоруссию. Костяк дивизии составляли пензенцы: именно в Пензе она формировалась и была расквартирована до войны.
В июле 1941-го года под Рогачев начали привозить пополнение из Краснодарского края: с одним из таких эшелонов и прибыл Сергей Мулихин. Сразу после этого новобранцев начали распределять по частям, которые держали оборону на Днепре. Сергей Мулихин попал в 66-й стрелковый полк 61-й стрелковой дивизии — это было 29 или 30 июля. Тогда же, видимо, он и заполнил медальон.
— Он отрыл глубокую ячейку близ огородов села Хомичи, и уже через день вместе с ротой пошел в свою первую атаку. И последнюю. Ночью его, убитого осколком, стащили обратно в окоп, — рассказывает Лариса Казакова, председатель совета пензенского регионального отделения «Поискового движения России».
То ли в неразберихе отступления, то ли по другим причинам, о гибели бойца не сообщили — возможно, погибли и те, кто был вместе с ним. По документам, он числится выбывшим лишь в 1944 году, в списке безвозвратных потерь РККА, доступном в ОБД Мемориал, напротив его имени стоит пометка: «Можно считать, пропал без вести в июле 1941-го».
спасибо что дочитали,ставим лайк и подписку!