"Получите информацию" (роман в 12-ти частях). Часть 011 (заключительная), про ослика и Любовь
Когда страсти по богоявлению из ершистого яйца внутри бункера улеглись, и всё снаружи снова стало серо-бурым, люди в большинстве своём разошлись по личным комнатам.
Сидя на полу в одной из таких клеток, женщина подняла взгляд в потолок. Сквозь горную породу и дым она видела, как далеко в Космосе, внутри космического корабля, в объятьях цветов засыпает её девочка и остальные члены экипажа. Зоя радовалась и была до слёз горда тем, что её доченьке удалось попасть на корабль, который унесёт её на родную для них планету. И насколько она знала свою дочь, они с ней ещё не раз встретятся в других вариациях Жизни. Но больно внутри было как никогда.
— Стоп! — прозвучал откуда-то приглушённый девичий голос. — Примените новые настройки, пожалуйста. Я внесла корректировки, можно запускать изменения.
Зоя озиралась по сторонам, уделяя особое внимание громкоговорителю, расположенному под потолком над дверью.
— Боюсь, у нас ещё не всё готово, — ответил смутно знакомый Зое спокойный мужской голос.
— Бояться некогда. Давайте начинать! — возразила его собеседница. — Чем больше вариантов успеем рассмотреть до следующего разворота, тем проще людям будет сделать выбор, когда всё вернётся в исходную точку.
— Что происходит? — прошептала себе под нос Зоя. В её памяти начали всплывать неясные события, в которых она, по всей видимости, участвовала, но о которых почему-то ничего толкового не помнила. Обрывки картинок, отдельные фразы, звуки, лица, места возникали в её воображении, очень быстро сменяя друг друга. Зрение пропало, женщина заметалась по комнате, а потом повалилась на пол и лишилась чувств.
— Очень вовремя, друг мой, ты её нашёл, — продолжал девичий голос. — Ты крут! — рассмеялась она.
— Лестная формулировка, — ответил ей мужской голос. — Только вот она меня находит чаще.
* * *
Она лежала на кровати, в постели, пахнущей чистотой.
— Не думал, что ты такая, — ласково проговорил молодой мужчина внушительных размеров в рубашке с широкими белыми рукавами и серебряными манжетами, сидевший на кровати рядом с Зоей, когда она пришла в себя и открыла глаза. По неясным для неё причинам присутствие этого мужчины вызывало у Зои чувство покоя и защищенности.
— Я тоже ничего такого не думала, — промямлила она, сама не понимая, что конкретно имеет в виду, и постаралась осмотреться.
Первым, что привлекло её внимание, было открытое окно с аккуратно присборенной на три белые ленты алой римской шторой — откуда бы окну взяться в бункере? За окном кроме воды, неба и солнечного света ничего видно не было. Пахло морем.
Сама комната раз двадцать могла вместить в себя Зоину клетушку. Стены и высокий сводчатый потолок отделки не имели и являли собой тёмно-серую многослойную горную породу. В молодости Зоя нечто подобное видела в одном из фильмов, только камень там был однородный, а тут стены были исполосованы широкими — с полметра и больше — вертикальными белокаменными вставками; некоторые из них были отполированы до зеркальности. «Почему вертикально, — подумалось Зое, — разве так бывает?»
В комнате не было никакой другой мебели, кроме широкой кровати, огромной деревянной ванны, расположенной метрах в десяти от неё, и красивой тонкой резной белой ширмы, сквозь узор которой мелькала лёгкая голубая ткань, коей, вероятно, ширма была подбита с обратной стороны. На противоположной окну стене красовались квадратные серые двери с белокаменными же наличниками. То, что это именно двери, понятно было скорее из общего контекста, нежели по внешнему виду — для этой объемной конструкции гораздо больше подошло бы выражение «механизм с неведомым орнаментом», материал которого для Зои остался загадкой.
Человек напротив Зои молчал и улыбался. Женщина встала с кровати, желая посмотреть в окно, но застыла истуканом, пялясь на своё отражение в одном из белых зеркал. Такой она себя не видела в зеркале уже лет двадцать, а то и больше. Зоя подняла руки и принялась их разглядывать и трогать. Потом она посмотрела на мужчину и изобразила из себя пластико-мимическую фигуру под названием «Как такое возможно?!»
Тот расплылся в улыбке, словно чеширский кот, и весело сказал:
— Мебель сама подберёшь, прочие надобности тоже. Тебе же это в удовольствие.
— Что происходит? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросила Зоя и терпеливо ждала ответа, пока мужчина с почтительным восхищением и всё также улыбаясь её рассматривал. Вдруг он встал и направился мимо Зои к выходу. Шага через четыре обернулся и сказал:
— Нам вообще-то до начала действа разговаривать не надо бы. Но очень хотелось посмотреть на тебя, пока ты в беспамятстве, коль уж на сей раз я обнаружил тебя первым. Ты была права, до начала игры за найденным наблюдать забавно. Я уже почти забыл, как это удивительно, — на несколько мгновений его лицо стало самым грустным из всех виданных Зоей грустных лиц, потом прежнее выражение опять на него вернулось. — Не бойся ничего, побудь немного здесь. Когда обретёшь память, сама поймёшь, что происходит. А я пока выберу остальных игроков и буду ждать тебя внизу.
— Кого? Где? — Зоя не понимала ровным счётом ничего. Она попыталась побежать за мужчиной, но тот остановил её одной лишь переменой во взгляде, а потом быстро удалился — дверной механизм зашуршал, задвигался, резво открылся ему на встречу и также быстро собрался обратно, преградив путь бегущей к дверям женщине.
* * *
В комнате, лишённой окон, с бетонными стенами, украшенными барельефом почти по всей поверхности, было четыре двери и всего два источника света; окна отсутствовали. Трёхглавая люстра низко нависала над суконным столом, за которым расположились пять игроков и крупье. Играли в холдем. Четыре из пяти общих карт уже были вскрыты.
В одном из углов комнаты горел торшер. Он освещал молодого мужчину в белой рубашке, расположившегося в очень просторном кресле, маленький стол, накрытый для одного, полки книжных шкафов вдоль обеих стен за всем этим и устройство, очень похожее на телескоп.
За игровым столом разговаривали.
— Вот сейчас натянем флеша и возрадуемся, — протянул в привычной для себя манере лысоватый мужчина в рясе и с крестом на брюхе.
— А я однажды чуть в монастырь не ушла. Рейс! — Сказала единственная среди игроков женщина и подвинула несколько фишек в центр стола.
— Да ну не может быть! Блефуете, дитя моё. Я, пожалуй, заколлирую. И что же не ушла? — спросил её брюхатый и тоже пододвинул фишки к банку.
Человек в расстёгнутом на три пуговицы мундире и при погонах, чьё слово было следующим, положил карты на стол и в раздумьях уставился на груду своих фишек, предполагая блеф священника.
— Потому что вы полагаете, что взаимоотношения с Богом должны быть регламентированы, — ответила женщина. — А это не так. — Следующую фразу она сказала будто сама себе. — И структуры космической иерархии мы с вами различные используем.
— То есть у тебя нерегламентированные отношения с Господом? — тоном человека, сомневающегося в адекватности собеседника, уточнил президент.
Сидящий справа от него холёный дед в рубашке малахитового цвета с рубиновыми запонками перестал крутить фишку между пальцами и аккуратно положил её, как перемычку, на две башенки из фишек, которые были на треть выше всех остальных имеющихся у него башенок. Теперь его стек походил на строение: круглую крепость с высокими воротами.
Женщина пожала плечами:
— Да, нерегламентированные третьими лицами.
— Ишь ты! — нарочито громко усмехнулся служитель культа.
— Поэтому я ушла в свой собственный монастырь, внутренний. Оказывается, так тоже можно. Оказывается, так даже полезно.
— Хорош монастырь! — рявкнул «мундир», демонстративно окинув взглядом обстановку.
В ответ на это женщина самым доброжелательным тоном обратилась к нему:
— В Олл-ин идти смысла нет, стол только развалите.
— Олл-ин! — тут же прозвучала ставка, и вояка двумя огромными ладонями подвинул дилеру все свои фишки.
Малахитовый дед скривил недовольную гримасу и с любопытством посмотрел сперва на военного, а потом на президента. Затем он обратился к женщине:
— Рассчитываете на свою любимую комбинацию?
Женщина улыбнулась так, что вопрос остался без ответа. Вопрошающий тоже улыбнулся и с достоинством подвинул свои карты дилеру. Поколебавшись, президент последовал его примеру.
— Колл! — в порыве азарта выкрикнул церковник и стал отсчитывать фишки, на глаз определяя размер стека вояки, расставленного дилером в удобном для подсчёта виде.
В этой компании не принято было оглашать ставки вслух.
— И я поддержу, — серьёзно сказала женщина, разглядывая искажённые гордыней и алчностью лица.
— Вскрывай! — скомандовал президент.
Открылась пятая карта, которая оказалась уже второй на столе восьмёркой и третьей червушкой.
— Где мой стрит?! — военачальник в досаде запустил своими картами в дилера.
— А вот меня флешик не подвёл! Как я вас, а?! — возрадовался-таки крестоносец. — Ид-ди сюда, — потянулся, было, он к банку.
— Вы торопитесь, господа, — сказал женщина, и поочерёдно выложила на стол ещё две восьмёрки.
— Продажное говно! — заорал в ярости церковник, и разве что, молнии взглядом в дилера не метнул.
Дилер весело прокомментировал по слогам:
— Не-рег-ла-мен-ти-ро-ван-ные.
— Вы серьёзно думаете, что я подкупила Иа-Иа? — обратилась ко всем присутствующим женщина, не торопясь, элегантными движениями забирая свой выигрыш. — Каре восьмерок — прекрасная комбинация!
— А я думал, твоя любимая: пара дам, пара восьмёрок, — удивился президент.
— Тоже хорошая, — подтвердила женщина и простодушно добавила, — но под флеш она не катит. — Затем она обратилась к дилеру, передав ему примерно половину своего выигрыша. — Это тебе, Иа-Иа, в общий банк.
Сидевший в свете торшера мужчина спросил:
— Ты когда-нибудь перестанешь называть моего ребятёнка именем осла, Зоинька?
— Я совсем не против, — высказался дилер, — мне даже нравится. Уж получше того, как меня батенька нарёк, — последнюю фразу андроид произнес, обернувшись к родителю.
— Ой, зовись, как хочешь, — отмахнулся мужчина, сверкнув серебром манжета, и протянул своему чаду зарядное устройство.
Взяв его, андроид сказал:
— А помнишь, как говорил: «Вот тебе, сыночка, аккумулятор. Заряжаться от Солнышка будешь». Помнишь?
— Помню, — угрюмо отозвался его создатель. — Да где ж я тебе здесь Солнышко возьму? Сыночка...
Одна из четырёх дверей открылась. В слабо освещенном проёме стояла девушка.
— Достаточно! — тихо скомандовал очень молодой женский голос. Юнона закрыла за собой дверь и подошла к столу.
Все молча смотрели на неё, а малахитовый дед спросил:
— Объясните, пожалуйста, что мы тут делаем, зачем и когда всё это кончится? Который день играем, и всё не ладно.
— Не беспокойтесь о времени. Пока неизвестно, что получилось, — устало ответила Юнона и, облокотившись на край стола, упёрлась взглядом в зелень сукна.
— Иа-Иа, — обратилась Зоя к дилеру, — покажи нам, пожалуйста.
Андроид кивнул и пошёл к двери, расположенной справа от той, через которую вошла Юнона. Иа-Иа открыл дверь и скрылся в «стене» из чёрной со всполохами жидкости, застилавшей весь дверной проём. Как только дверь за ним закрылась, обстановка вокруг быстро изменилась, сделавшись сперва расплывчатой, а затем постепенно трансформировавшись в новый вид.
Люди остались на своих местах, вот только сидели они теперь не в бункере, а на террасе с очень ухоженным деревянным полом и ограждением из тонкого резного камня. Половицы лежали ровно, без щелей и изгибов, и были широкими, настолько широкими, что заставляли невольно задуматься о возрасте деревьев, из которых были сделаны. Дверей между террасой и домом не было, проход размером с саму террасу был плотно завешен светло-серой металлизированной тканью, не позволяющей разглядеть то, что внутри. Сам дом, вероятно, был огромный и, скорее всего, многоуровневый — с террасы увидеть его целиком не удавалось. Было понятно, что строение расположено на горе, точнее, большей своей частью глубоко вписано в её склон.
Летнее солнце ярко светило из-за горы, и терраса была в тени решётчатого навеса из лозы, покрытого исчерна-фиолетовой полупрозрачной тканью, привязанной к лозе длинными лентами — лиловыми, тёмно-розовыми, синими, белыми, цвета лайма и лимона — которыми играл ветер.
Внизу большущей синей кляксой блестело озеро. По берегам росли многочисленные деревья и прочая зелень. Были видны несколько причалов, некоторые с пришвартованными лодками. Неподалёку от озера, почти по всему его периметру поблёскивали крыши домов, заборов не было. На пляже играли дети. За всем этим, слева, начинался могучий лес, а справа, до горизонта, расстилались разноцветные поля и луга; между ними местность была холмистой. Среди холмов блестела извилистая речка, а может быть, канал. Вдоль берегов тянулись серые ленты автодороги. На зелёных от травы и жёлтых от песка холмах располагались похожие друг на друга строения: нечто наподобие гигантских стеклянных юрт с высоченными шпилями по периметру, присоединённых многочисленными отводами к стоящим неподалёку огромным цистернам. Откуда-то слышался звук топора. Пели птицы. Пахло морем.
Юнона подняла голову и осмотрелась. Люди рассредоточились по террасе и занимались кто чем: наблюдали за Юноной, считали фишки, смотрели в даль, грызли ногти.
Сидящий в кресле в углу террасы мужчина выключил торшер и спросил Юнону:
— Сработало?
— Нет пока, — ответила она и, раскинув руки в стороны, как маленькая девочка, закружилась по террасе. Закончив сей манёвр, девушка окинула людей ласковым взглядом и сказала:
— Считайте, что мы благополучно забрались на первую ступеньку — получили хорошую отсрочку, и я могу позволить себе немного отдохнуть. Я буду в доме, вам туда нельзя.
— Что же нам тут торчать и без еды, и без воды? А, простите, в туалет мы куда должны ходить? — маскируя свою беспомощность недовольством, спросил Юнону «мундир».
— Вон там, с боку, калитка в ограждении, — указывая рукой направление, спокойно ответила девушка и пошла в дом, на ходу продолжая, — за ней ваш временный мир, в нём вы не ограничены в передвижениях и действиях. Организуйте всё сами! Не моя задача. Играйте, анализируйте варианты. Ослик вам в помощь.
Скрывшись за занавесом, приподнятым выходящим из дома андроидом, она громко сказала:
— Мы тут не лично вас сберечь пытаемся, а вид! Неплохо бы вам начать уже это понимать.
* * *
— Весьма странный у этой ведьмы способ ворожбы, — глядя на почти неподвижный занавес, проворчал бородатый крестоносец и закурил.
— Весьма неподходящее вы выбрали слово для того, что сейчас с нами происходит, — равнодушно сказала ему Зоя. — Сама по себе ворожба не имеет последствий, если полученной в процессе неё информацией никто не воспользуется. А здесь каждое наше с вами действие что-то да меняет. И назвать Юнону ведьмой всё равно, что дракона — букашечкой.
«Мундир» подошёл к Зое и, заглянув в её глаза, с ехидцей спросил:
— А как, по-вашему, всё это называется? — он выпрямился и стал размашисто ходить вокруг присутствующих, рассуждая. — Сперва похитили…
— Помилуйте! Никто нас не похищал! — возразил малахитовый дед и поморщился.
Не обратив на его замечание внимания, военный продолжал:
— …потом полнейшую чушь стали в уши вкачивать, гипноз, вероятно, применили. Иначе как объяснить, что я в трезвом уме и здравой памяти, по указке какой-то девчонки уже который день сижу за этим столом и якобы не волен его покинуть до её особого распоряжения? Пусть даже в столь уважаемой компании, пусть даже и за моей любимой игрой, но всё же. Нас с вами сколько, раз восемь уже? Сколько раз нас уже вырубали, чтобы перемещать с места на место? Или вы верите только глазам своим? Хотя, стоит признать, что прежние постановки были не такими масштабными. Слишком сложно всё это для декораций и для коллективной галлюцинации, — рассуждал военный, ощупывая найденную им в каменном ограждении калитку, замкнутую снаружи на изящную кованую задвижку. — Поэтому есть у меня основания полагать, что вырубают нас неким газом, а затем перевозят.
— Ох и дурень, — протянул президент.
— Сам ты дурень, — буркнул «мундир» и подошёл к человеку в малахитовой рубашке, стоявшему спиной ко всем и вплотную к ограждению террасы. — Вы что, тоже меня дурнем считаете? — довольно резко спросил он. Не дождавшись ответа, военный спросил ещё раз. — Объясните тогда, что происходит, по-вашему?
— Не могу, — бесстрастно ответил малахитовый дед.
— Никто не может тебе этого объяснить, пока сам не поймёшь, — добавил президент.
— А ты, будто, много понял?! — повернулся к нему вояка.
— Видимо, ещё недостаточно, раз объяснить не могу, — ответил президент. Через секунду он развёл руками и воскликнул с досадой и изумлением, — физически, блин, не могу!
Зоя сказала:
— Успокойтесь, господа. Когда каждый из нас выиграет Первую Битву, эта настройка отключится, ограничения в обмене информацией между нами снимутся.
— Слушайте, милочка, я на своём веку выиграл столько битв, сколько этой вашей Юноне и не снилось, — хвастался военный.
— И толку что? — спросил безымянный мужчина в кресле. — Кому от этого стало легче?
— Много ты понимаешь! — обернулся к нему «мундир». — Ясно же, ты с ними заодно. Вот почему ты с нами не играешь, а? Присоединяйся!
— Может оттого, что я уже выиграл? Или потому, что у меня здесь задачи другие? Или просто не хочу?
— Вот именно! А всех остальных почему-то никто не спрашивает, хотим мы или нет.
— Ну не хочешь — не играй, — усмехнулся тот, что сидел в кресле.
— А что тут ещё делать, если не играть?! Сидеть, как ты, в уголке и книжечки почитывать? Увольте!
— Давайте играть, сыны мои! — воззвал «крест на брюхе».
— Пока без меня, — сказала Зоя, — пойду спущусь в селение, еды нам попрошу и выпить чего-нибудь.
— Да кто тебе даст?! — усмехнулся «мундир».
— Попросит она, — прокряхтел президент, а «крестоносец» одобряюще толкнул его в бок.
Зоя же подошла к неподвижно стоящему малахитовому деду:
— Не желаете ли со мной прогуляться? — спросила она. — В народ, так сказать.
— Почему бы и нет, — неожиданно оживился тот, — даже с удовольствием. Интересно, что там у них такое летает туда-сюда, — сказал он, указывая рукой в сторону леса на передвигающиеся по воздуху изогнутые треугольники и сильно вытянутые по горизонтали овалы. Треугольники сновали, как автомобили по невидимым трассам, овалы, скорее, плыли с крейсерской скоростью, соблюдая прямые траектории. По высоте можно было выделить четыре уровня движения. Всё это действо было локализовано над дальним краем леса и расположенными рядом с ним тремя пологими холмами. Никаких особенных звуков слышно не было, и, если не приглядываться, летающие фигуры можно было принять за больших птиц.
— Я тоже с вами. Хочу убедиться, что всё это настоящее, — принялся застёгивать пуговицы на мундире вояка.
— Ну и мы с господином президентом пойдём, — засуетился толстяк и поднялся со своего стула.
— Не надо никому из вас идти, — повелительно прервал их инициативу обладатель рубиновых запонок. — Потом сходите, без нас, если захотите. Вы же играть желали? Так играйте! А мне с барышней тет-а-тет пострекотать надобно.
— О чём с ней разговаривать?! — возмутился «мундир» и пренебрежительным жестом указал на женщину.
Статный седовласый мужчина выпрямится ещё больше и очень серьёзно поглядел на военного; тот отступил от калитки. Брюхатый упал обратно на стул, а президент сделал пару шагов к выходу, но малахитовый дед, подняв ладонь, жестом остановил его:
— Мы пойдём вдвоём. Вы пока решите, как вы фишки на сей раз между собой поделите.
— Полагаю, они рассчитывают, что вы с ними поделитесь, — поднявшись с кресла, сказал родитель Иа-Иа.
— Может, и поделюсь, — прикинул дед, — вот только прогуляюсь, тогда и посмотрим.
Он первым вышел из калитки на тропинку, ведущую зигзагами к подножью горы, и учтиво подал Зое руку. Та подобрала подол широкой длинной юбки и спереди подоткнула его за пояс. Они начали спускаться.
— Ну, так мы играть будем или как? — спросил дилер, мешая карты.
— Я, пожалуй, приму приглашение и присоединюсь к вам. Не возражаете? — обратился к оставшимся игрокам тот, которого Иа-Иа величал батенькой.
— Давно пора! Люблю свежую кровь, — обрадовался тот, что в мундире, и обратился к дилеру. — Запиши на меня всё, что есть в банке.
— Сожалею, но с этого момента общий банк может быть перераспределён только после окончания игры между двумя оставшимися игроками. У нас объявлен турнир, господа! — ответил дилер. — Но всем игрокам по-прежнему разрешено делиться между собой.
Президент укоризненно ухмыльнулся, обращаясь к дилеру:
— Как-то необоснованно у вас тут правила меняются.
Тот в долгу не остался:
— О, в необоснованность нам далеко до вашего законотворчества. У вас нет иного выхода, кроме как играть по новым правилам.
— А батенька твой на что будет играть? Кто поделится с ним? — не унимался военный.
В ответ на это «батенька» вынул из-под серебряного манжета несколько фишек и бросил дилеру:
— Разменяй, пожалуйста, и десятину выдай ему, — распорядился он и пальцем показал на военного. — Поделимся!
— Это откуда такие богатства?! — возмутился президент, заметив достоинство фишек.
— Вот это по-нашему! — ликовал «мундир», потирая ладони.
— Это мой стек на сегодняшнюю игру, — вежливо ответил мужчина. — Ежели вы решили, что вы — первая и единственная компания, которая когда-либо тут играла, то ваше суждение ложно. Покажи им расчётную книгу, Иа-Иа.
Дилер очертил пальцами прямоугольник на столе и уставился на него. Через секунду очерченная площадь будто покрылась коркой льда: сначала по краям появились трещинки, которые стали тянуться друг к другу и соединялись между собой; затем из них во все стороны начал нарастать ледяной узор; вскоре вся плоскость стала гладкой и ровной — будто видеоплёнку назад отмотали. На экране появилась таблица. Игроки столпились перед экраном и блуждали взглядом по именам, портретам и цифрам. В таблице отображались: время игры, имена и портреты игроков, их баланс в завершённых играх и остаток фишек в общем банке по результату турнира. В самом верху таблицы игроки увидели свои лица, результатов игры отмечено ещё не было.
Люди всё это долго разглядывали, соображали. Первым от экрана оторвался «мундир», он повернулся к Иа-Иа и спросил:
— Да ну нах... Играли так же, как мы сейчас?
Ему потребовалось секунд десять, чтобы унять страх и задать вопрос дилеру:
— Ну нас всех я тут вижу, а этот где? — кивнул он в сторону безымянного мужчины.
— Вот, — дилер ткнул пальцем в одно из имён, — и вот, — повторил он свой жест, спустившись ниже по списку, затем перелистнул страницу, на экране появились новые лица, и продолжил, — вот, и вот, — потом ещё страницу, за ней ещё, — вот это, и здесь, и дальше тоже есть. Вы поняли принцип алгоритма? Или ещё показывать?
— Не надо, — сглотнув слюну, выдавил из себя вояка. Президент поёжился, а священник заметался пальцами по телу, приговаривая «Святый Боже».
— Всё это многое объясняет, не правда ли, господа? — поинтересовался безымянный, окинув жестом таблицу на экране.
— А эта ваша Юнона? Она там есть? С ней вы когда-нибудь играли? — спросил его президент.
— Юноне это давно не по рангу. Чтоб увидеть её в списках, слишком долго страницы листать надобно, — с неясной угрозой ответил безымянный. Потом выдохнул и по-свойски сказал. — Начинайте уже фишками делиться, нечего за зря бледнеть: вас трое, я один, авось, справитесь.
— Я, пожалуй, пропущу несколько раздач, подожду, пока те двое вернутся, — попытался самоустраниться вояка для обдумывания личного дальнейшего плана.
Но президент и служитель культа, не сговариваясь, щедро поделились с ним фишками, почти синхронно пододвинув военному примерно по трети своих стеков.
— Нет уж, играть так всем! — рьяно возразил набожный. А президент сказал:
— Настоятельно советую разумно это использовать.
— А если я откажусь играть вообще? — протестовал «мундир».
— Теперь вы не вправе отказаться, — разъяснил безымянный, — коль я игру собрал. Хотел понаблюдать, так вы же меня сами за стол позвали! Вероятно, всё будет не так страшно, как вы уже себе успели навыдумывать. К тому же, если те двое внизу сумеют договориться, так это наше с вами баловство уж вовсе и значения иметь не будет. Вам бы я посоветовал молиться за них, а не за себя, — последнюю фразу он адресовал тому, кому полагается молиться.
Дилер сказал:
— Стол собран, господа. Начнём!
* * *
Юнона вышла на балкон и присоединилась к компании из двенадцати персон. Балкон имел форму разомкнутого дискообразного кольца, серединой своей вогнанного какой-то силищей в горную толщь, и имел сужающиеся к краям концы, ограждённые перилами со всех сторон. Внутренние перила напоминали колодец. Над этим колодцем и склонился весь Наблюдательный Совет. Места хватало всем, обзор был шикарный. Внизу тёмно-фиолетовый балдахин пыжась трепетал на ветру. Прозрачности ткани хватало, чтобы сквозь решетчатую крышу навеса видеть и различать фигуры сидящих за столом на террасе.
— Мне никогда не нравилось подсматривать за ними вот так, — ярко-красными губами шептала бледнолицая мамзель в высоком белом парике и жёлтом платье с широченной пышной юбкой. — Неудобно как-то.
— Невелико неудобство, потерпим, — лениво отвечал ей рыцарь с кошачьим носом и пушистым хвостом.
— А ты вообще не по форме вырядился, — сверкнула в его сторону колким взглядом мамзеля.
— Будет вам, они нас всё равно не видят, — миротворчески сказала Юнона, протискиваясь между ними.
— Выспалась? — спросил Юнону кото-рыцарь. А мамзель ей пожаловалась:
— Ну договаривались ведь, что все будут в человеческой форме! А иначе что за маскарад?!
— Как она держится? — обращаясь, вроде бы ко всем сразу спросила Юнона.
— Она прекрасна! — ответил ей кто-то.
— Ушла вниз, — констатировал старческим голосом мужик в лохмотьях из шкуры и с трубкой в зубах.
— Одна? — немного тревожно спросила Юнона.
— Вот уж нет! В этот раз она очень быстро сделала ставку, — промурлыкал кото-рыцарь. — Над предыдущими компаниями дольше потешалась.
Юнона вычислила Зоиного попутчика и слегка улыбнулась.
— Что они ему уже предлагали? — спросила она у компании.
— Пока ничего не предлагали, эти обычно долго запрягают, — протянул кот в доспехах.
На этом маскараде гости были одеты по моде людей разных эпох и стран. Рядом с мурлыкающим рыцарем под музыку из наушников пританцовывала длинноволосая брюнетка в чулках и кружевном белье с формами, как заявила она ранее присутствующим, идеальными с точки зрения человеческой статистики. Заметив на себе пристальный взгляд Юноны, молодая особа перестала извиваться и убрала наушники в бюстгальтер.
— Я не виновата, что у них мода такая, — капризным тоном оправдалась она и укоризненно глянула на молодого парня в военных сапогах, слишком узких брючках и жабо.
— Богине любви не обязательно попугайничать за человеческой статистикой, — заметила Юнона.
На брюнетке появилось лёгкое летнее платье цвета морской волны, усыпанное по подолу, едва прикрывающему колени мелкими живыми цветочками, и широкополая шляпа.
Жабо слегка наклонилось в сторону Юноны, а его владелец поиграл грудными мышцами и сверкнул зубами на солнце.
— Не Секс, а позорище какое-то, — брезгливо прокомментировала Юнона. — Жабо хоть выкинь. И прикройся — у нас тут маскарад, а не бордель.
— Значит, я должен прикрыться, а этому, почему в шкурах щеголять дозволено?
— Потому что я копьём пользоваться умею, а ты нет, — залился хохотом шкуроносец.
Со стороны дома послышался леденящий женский голос:
— Я смотрю, у вас тут весело. Давно не виделись.
Большинство присутствующих обернулось, послышалась парочка удивленно-восхищенных «охов-ахов», а Юнона шагнула навстречу новой гостье в покрывающем всё тело балахоне цвета фуксии. Она сказала:
— Вот, друзья мои, полюбуйтесь, как должно являться на маскарад Секунданту. Ничего лишнего, только цвет!
Остальные потеснились, пропуская Секунданта со стороны Смерти к «колодцу». Фуксия взглянула вниз и спросила у брюнетки с цветами по подолу:
— Ты, что ли, ему так вырядиться разрешила?
— Будто он у меня спрашивал! — усмехнулась та. — Я богиня для людей, а не для Смерти.
— Я разрешила, — ответила Юнона и провела рукой по одной из фуксиевых складок, едва касаясь балахона подушечками пальцев. — Зоя заслужила подсказку. В этот раз он её нашёл, а не она его.
— Справедливо, — согласилась «фуксия» и поинтересовалась. — Что-то уже предлагали?
— Пока не осмелились, — ответила Юнона, — но эти бывают непредсказуемы иной раз.
— А другие столы что? — любопытствовала «фуксия».
Юнона пожала плечами:
— Безрезультатно.
Пожилой мужчина в восточном халате включился в беседу:
— Предыдущие предлагали много всякого: и заявление Папы Римского «как, мол, и так, оказывается всё иначе», и небесный спектакль из голограмм на тему Пришествия с отправлением всех, кого не жалко, на борьбу с пришельцами и на перегной. А те, что были до них, сдуру деньги ему всучить пытались, потом власть. Незамысловатая комедия. Но было забавно.
— Вернулись! — жестами привлекая всеобщее внимание, указала вглубь «колодца» косматая старуха в чистых, очевидно, даже выглаженных лохмотьях эпохи средневековья, до этого всё время молча жевавшая табак.
Все присутствующие на балконе обступили «колодец» и заглянули внутрь.
* * *
Когда игроки заметили у подножья горы Зою и её спутника, обоих с объемной поклажей, дилер объявил перерыв. Все остались на своих местах, но ненадолго. Игрок, которого остальные теперь считали главным, поочерёдно смотрел на троих других. Для последних это наблюдение убивало всякий уют и покой на террасе.
— Я спущусь и помо... — начал было дилер, но «батенька» жестом пресёк сыновье намерение.
Вновь образованную паузу никто не нарушал. «Мундир» угрюмо пялился на жалкие остатки своего стека и порой исподлобья наблюдал за Главным Игроком, стараясь не встречаться с ним взглядом. Священник, повесив голову, покусывал и мусолил во рту кончик своей бороды. Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и слегка развернулся к столу правым боком. Его взгляд блуждал по полу, а лицо отображало, в основном, усталость и грусть, разбавляемые в иной миг перекатами озарения и недоумения. Фишек у него не было, но оставалась надежда на президента и малахитового деда, хотя он сейчас размышлял вовсе не об этом.
Обстановка в целом, всеобщее молчание и пристальный взгляд Главного Игрока подвигли президента найти способ хоть ненадолго убежать от всего этого.
— Они там что-то несут, — разделяя фразы, начал он. — Надо помочь женщине донести провизию. В гору и так подниматься нелегко.
Никто ничего не сказал. Главный Игрок бесстрастно его разглядывал. Президент спросил у него:
— Позволите?
— Ну разумеется! В игре объявлен перерыв, почему я должен быть против? Вы вольны в действиях.
Президент на вдохе вскинул брови и, медленно выдохнув, вернул их на место. Он встал и пошёл к калитке. Как только его макушка скрылась из вида, встрепенулся священник.
— Я тогда тоже? — спросил он с надеждой.
Мужчина в белой рубашке равнодушно пожал плечами, и батюшка поспешил удалиться.
Прикинув, что третий помощник будет уже не к кстати, «мундир» встал и отошел к ограждению. Он долго наблюдал мир, в котором очутился. «Как давно я перестал видеть прекрасное?» — промелькнула мысль. Послышались обрывки беседы, четверо гуськом входили в калитку.
Возглавляла процессию Зоя. Она сияла умиротворённостью. В одной руке женщина несла разноцветную игрушку в виде веточки со множеством боковых отростков. На конце каждого из них была бабочка. Крылья бабочек трепетали от ветра, отростки упруго гнулись под тяжестью бабочек с различными амплитудами. Другой рукой Зоя прижимала к себе несколько книг.
— Красиво, — сказал Зое мужчина в белом и поднялся, чтобы её поприветствовать.
— Это тебе, — весело ответила Зоя и вручила ему игрушку, а книги положила на край стола.
Трое мужчин, кто с корзинами, кто с мешком, вошли в калитку и в замешательстве остановились, силясь понять, куда поставить провизию.
— Это моя правнучка сделала, — похвастался малахитовый дед, заметив всеобщее любование принесённой из селения безделицей.
— У вас разве есть правнучка? — удивился президент.
— Теперь будет, — констатировал тот и поставил две корзины с едой и напитками в разнокалиберных бутылках на игровой стол. Президент последовал его примеру.
Бородатый толстяк сгрузил на пол мешок с плеча и заглянул в него.
— Тут книги и свечи, — развёл он руками.
— Не хлебом единым, — прокомментировал малахитовый дед и утомлённо опустился на ближайший стул.
«Мундир» подошел к нему и прошипел на ухо:
— Все фишки на столе смешали.
Президент озадаченно произнес:
— Выходит, так.
— Что теперь делать будем? — с вызовом спросил вояка у присутствующих, а потом укоризненно воззвал к малахитовому деду. — Вы не представляете, с кем мы играем!
— У меня всё зафиксировано, не волнуйтесь, — успокаивал его дилер.
Зоя и Главный Игрок продолжали стоять друг напротив друга. Они молча общались: взглядом, улыбками, мимикой. «Мундир» непонимающе смотрел на них, пытаясь понять, как эти двое связаны между собой. Все остальные тоже не решались прервать молчаливый диалог.
Вдруг Зоя рассмеялась звонко, от всей души. Женщина смеялась долго, расхаживая по террасе и разглядывая всех и всё так, точно видела впервые. Иногда она делала изумлённое лицо, будто только что совершила какое-то открытие и тогда пыталась встретиться взглядом с мужчиной в белой рубашке. Как только ей это удавалось, у неё начинался новый приступ смеха. Порой она останавливалась и одобрительно кивала ему головой или показывала два пальца вверх, порой производила кистями рук колебательные движения с подтекстом: «Ну может быть, может быть» или «Ни то ни сё». Несколько раз Зоя восклицала: «Да ладно!», а потом снова смеялась. Собеседник спокойно улыбался и наблюдал за ней с хитринкой. Потом он повернулся к остальным и стал разглядывать их, в особенности малахитового деда, который после возвращения из селения лишился рубиновых запонок, а с ними и всякого пафоса.
Заметив направление его взгляда, дед пояснил:
— Выменял, вот, на яства для нашей компании.
Зоя тем временем справилась с приступами смеха и с великим любопытством разглядывала что-то наверху сквозь крупные клетки лозы и ткань навеса. Заметив это, другие последовали её примеру, но там ничего не было: ну облака, ну птицы, и только. Однако Зоя приветственно помахала рукой кому-то там, наверху. Затем она подошла к столу и, глядя на провизию и фишки, тихонько спросила:
— Так что, господа, делать будем? Играть или угощение пробовать?
— Да у нас тут особого выбора нет. Сказали играть, значит, будем играть, — решительно заявил «мундир». — Всё равно ведь придётся, так чего тянуть? Пожевать и на ходу можно.
— Я не хочу жевать на ходу, — возразил президент.
— А я уже устал слушать урчание своего желудка, — поддержал его брюхатый-бородатый.
Все трое переводили взгляды с мужчины в белом на мужчину в малахитовом и обратно.
— Что скажете? — спросил тот, что в белом, у того, что в малахитовом.
— Я, пожалуй, поддержу ваше с Зоей решение, — был получен ответ.
— Не лишено мудрости, — усмехнулся Главный Игрок, а малахитовый дед ответил ему учтивым кивком.
— Что скажешь, свет очей моих? — спросила женщина.
— Рискованная ставка, красивая победа. Отыграла ты у меня Землю, — ответил ей Ранжетайра. — Я пасс, душа моя! Планета остаётся за тобой.
Зоя запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Затем подхватила с игрового стола принесённые ею книги и вприпрыжку побежала к торшеру. В это время дилер торжественно произнёс:
— Господа и дамы, уважаемые Секунданты, Турнир окончен!
Игроки обменивались непонимающими взглядами, а где-то наверху раздались аплодисменты — вероятно, пролетела большая стая птиц, хлопая крыльями.
— А с нами что? А мы как же? — одновременно воскликнули президент и священнослужитель.
Тут дилер щелкнул пальцами, и все игроки, кроме Зои и Кеайтакаро, игровой стол и стулья исчезли, будто их и не было вовсе. Принесённые из селения корзины и мешок остались лежать на древних половицах. Сам дилер молча удалился за серебристый занавес.
* * *
Собравшиеся на балконе активно аплодировали, одобрительно кивали и перешёптывались.
— Все согласны? — спросила Юнона.
— Мы согласны, — торжественно произнёс Секундант со стороны Смерти. — На сей раз Она Его очень быстро раскусила. И сыграла красиво.
— Тогда начнём праздновать! — воззвал кото-рыцарь. — У нас ведь маскарад!
Остальные поддержали его инициативу: кто словом, а кто и танцем. Полуголый парень стянул с шеи жабо и вышвырнул его. Он подошёл к девушке в платье цвета морской волны, и они в вальсе протанцевали ко входу в дом. Все остальные последовали за ними, только двое остались у «колодца»: Секундант Смерти и Назначенный бог.
Внизу на безлюдной террасе мужчина и женщина, обнявшись, сидели в кресле и читали книгу, одну из тех, что принесла Зоя.
— Любовь между Жизнью и Смертью есть истинное чудо. Отчего-то Он питает слабость к Её человеческой форме, — заметила «фуксия», — хотя, казалось бы, зачем вообще нужна форма?
— Любовь между Жизнью и Смертью рождает Мир. Величайшая загадка для богов, — согласилась с ней Юнона. — Оставим их, они заслужили.
— Пусть наслаждаются, их встречи так редки, — поддержала её собеседница, и они вместе направились в дом.
— А ты молодец, хорошо справилась, — похвалила Юнону «фуксия».
— Давай сперва дождёмся рождения вида, а уж потом будем делать выводы о том, как я справилась, — сдержано возразила Юнона.
— Скромность — украшение богов, — был ей ответ.
Они вошли в дом, балкон опустел.
Читать роман полностью (одним файлом) - https://www.litres.ru/ellina-avdonina/poluchite-informaciu/
Подписывайтесь на канал и читайте новые рассказы эксклюзивно в ЯндексДзен!
Буду рада вашим комментариям и отзывам! Прошу вас поставить оценку моей сказке на сайте премии за Доброту в искусстве - https://nablagomira.ru/vote/poeziya/Poluchite_informaciyu