Весна 1917. Первая Мировая продолжается уже 3 год. Солдаты утомлены и отказываются воевать, в ответ командование требует ввести смертную казнь за дезертирство и братание с врагом, Керенский же планирует поднять боевой дух армии с помощью свежесформированного женского батальона, возглавляемого георгиевским кавалером Марией Бочкаревой. Набор идет полным ходом, сражаться готовы и графини, и крестьянки. После череды изнурительных тренировок им предстоит отправиться на фронт, где их ждет не только встреча лицом к лицу с врагом, но и не желающие воевать русские отряды, с готовностью налегающие на дармовый немецкий шнапс…
Один из множества появившихся в последние годы патриотических блокбастеров («Битва за Севастополь», «А зори здесь тихие…», «Сталинград» выглядит свежо хотя бы на уровне идеи. Увидеть тяжесть учебки, хаос первого боя, ужас газовой атаки с точки зрения простых женщин любопытно и жутко. Но быстро выясняется, что война пока что где-то далеко, и женщинам еще предстоит добиться права в ней участвовать.
Все бы ничего, но уже на этом этапе в глаза бросается странная драматургия, выполняющая задачу ремикширования иронических и патетических сценок разной степени удачности в эпическое полотно про всех и каждого: вот корпулентная крестьянка матеро гнет кочергу, а неподалеку вылезает из кабриолета разодетая генеральская дочка, и все туда же, в женский батальон. Но если главные героини имеют шанс оформиться хотя бы через отказ от положения и привилегий, то остальным и бросать-то толком нечего: сами из крестьян, дети взрослые.
В остальном же акценты расставлены вполне по-человечески: пение под фортепиано и рождение детей логично соседствуют с марш-бросками и метанием гранат как части некоей общей участи. Месхиев неплохо объясняет какие-то простые вещи, например, что разговор о правах тяжело начинать с агрессивного резонерства, за которое здесь отвечает подчеркнуто глуповатый Керенский. Но обилие такого рода материала порождает странный эффект: этого кино попросту так много, что оно неспособно двигаться с собственным весом хоть куда-то, режиссеру едва хватает времени, чтобы обозначить все обстоятельства, а на солидную дискуссию о женских трудностях и цене их преодоления места толком не хватает, и поэтому подразумеваемый самой историей феминистический пафос оборачивается ничем. Здешним женщинам, конечно, неудобно в окопе и казарме, страшно перепрыгнуть через ров и спуститься с холма, но родина свое возьмет. Когда во второй половине фильм, прежде работавший по законам избыточно дорогого телевидения а-ля рус, со старательно разукрашенными задниками, аутентичными до вычурности нарядами и комическими усами на всех почти мужчинах в кадре, резко переходит к активным действиям, становится особенно заметно, что это с ног до головы мужское кино, откровенно смакующее свою деланную маскулинность вместо серьезного разговора о женщине на войне.
Отсюда и периодически включаемая авторами жалость к героиням кажется следствием исключительно взгляда сверху вниз. Каждый появляющийся в кадре мужчина торопится сообщить, что бабе на войне не место. Но когда прижмет, они единым фронтом двинутся на выручку окруженному батальону. Выходит, что масштабная бойня – это то единственное, что способно снять все противоречия, этакая форма социального консенсуса «для своих». И вот с таким выводом очень трудно согласиться.