В конце XIX века у европейских аристократов появилась мода на путешествия в Россию. Среди самых востребованных туристических направлений рассматривались Крым, Дальний Восток, Сибирь и Урал. Многие путешественники прикрывали любопытство научными целями. Министерство внутренних дел тщательно следило за каждым таким гостем, подозревая в нём шпиона. Высокопоставленным иностранцам удалось прорвать информационную блокаду, в которой в то время находился Урал. Сюда отправлялись в прямом смысле — за сокровищами.
Тогда Урал оказался втянут в мировой рынок продажи артефактов для музейных коллекций и частных собраний. Наиболее предприимчивые, такие как английский перчаточник Роберт Дэймон, сделали доставку артефактов в музеи своим бизнесом. В 1870-х Дэймон забросил ремесло родителей и организовал поставки естественноисторического материала в музеи Северной и Южной Америки, Австралии и Европы. В конце 1880-х он вступил в переписку с «Уральским обществом любителей естествознания». По итогам этих контактов в Екатеринбурге оказалась большая коллекция раковин тропических морей. В обмен Дэймон получил некоторые минералы и окаменелости. Дэймона избрали почетным членом общества, но сам он на Урал так и не приехал.
За поиском «сокровищ» на Урал приехал и французский аристократ барон Амур-Огюст-Луи-Жозеф Бертелло де Бай. Барон родился в Париже в 1853 г. в семье потомственного баронета Александра Бертело де Бая и представительницы старинного английского рода Джоржины Уилкинсон. Семье принадлежали обширные земли и фермерские хозяйства в Шампани, родовой замок XIII века, несколько домов в Париже и окрестностях. Бай был уважаемым экспертом древносте. В 1895 году он услышал, что на Урале при добыче золота рабочими приисков были найдены древние предметы, о происхождении которых можно было только догадываться. У барона были все шансы участвовать в выдающемся открытии, и он немедленно выехал в Екатеринбург.
Оказалось, что рабочие золотых приисков на берегу Шигирского озера, уже не первый год встречают странные предметы, сделанные явно давно. После того как была обнаружены головы, а потом и другие части деревянных идолов, решили сообщить о находке. Владельцы приисков не знали, что делать с извлеченным из земли, и положили находки во временную палатку.
Француз стал одним из первых, кто держал в руках голову Шигирского идола — так назвали обнаруженную антропоморфную скульптуру. Де Бай предположил, что фигуру мог вырезать уральский современник обитателей гротов. Он был убежден, что находки имеют огромную ценность. На Шигирское озеро (находится в окрестностях нынешнего Кировограда, до революции принадлежало владельцам Верх-Исетских заводов) де Бай отправился в компании соотечественника, почти земляка — ученого секретаря «Уральского общества любителей естествознания» Онисима Клера. Швейцарец Клер приехал в Россию в поисках заработка, а на Урал отправился, так как был увлечен наукой и был уверен, что уральский горы окажутся не менее интересными, чем родные Альпы.
Два европейца поняли, что они на пороге большого открытия. Они располагали слишком малыми ресурсами для изучения обнаруженной древности, но убедили хозяев приисков передать обнаруженные находки в музей «Уральского общества любителей естествознания».
Находки показались де Баю были настолько интересными, что на следующий год он снова приехал на Урал. Теперь уже с подарками. Местному музею он передал большую коллекцию сувениров Франко-Русского союза. Теперь он обследовал Каменные палатки в окрестностях деревни Палкино и устроил раскопки на берегу Шигирского озера.
Удача и здесь не отвернулась от археолога, во время раскопок на Шигирском озере он нашел каменный топор. Главное правление Верх-Исетских заводов, в состав которых входила эта территория, передало ему все находки, остававшиеся еще в это время на приисках, которые он привез в парижский Музей естественной истории. Если бы барон увез тогда Шигирского идола, то возможно сейчас о нём бы писали в учебниках истории по всему миру. Только в XXI веке экспертиза определила возраст идола — 11 000 лет, старше, чем любая изготовленная из дерева скульптура.
Идол, в возрасте которого пять с половиной раз укладывается весь христианский отсчет человеческой истории. Но в багаже де Бая, как и его зеркального героя, который обретал, а потом упускал сокровища, остались каменный топор и несколько деревянных фигурок. Свое путешествие на Урал барон фотографировал и даже написал очерк «От Волги до Иртыша», в котором с большой симпатией к России рассказывал о своем путешествии. Очерк был выпущен во Франции, а затем переведен и в России.
В Екатеринбурге барона встречали с большим энтузиазмом. Между банкетами и торжественными приемами, француз с помощью местных умудрялся продвигать русское искусство. Де Бай страстно увлекся творчеством художника Виктора Васнецова. В то время тот уже успел написать и «Трех богатырей», и «Алёнушку», приступил к росписи соборов в Киеве.
В Екатеринбурге де Бай договорился с уральским миллионером Иваном Поклевским-Козелл, об издании альбома произведений Васнецова для французской публики. Благодаря усиленному пиару де Бая картины Васнецова были приобретены для Третьяковки, а он сам был избран почетным членом нескольких академий художеств Европы.
Записки путешественников-аристократов помогали снизить градус недоверия к российской глубинке. По их примеру свое путешествие на восток, а не на запад стали планировать те, кто искал экзотики. Среди них был польский граф Павел Сапега.
Владения графа находились на территории Австро-Венгрии, но он чувствовал себя гражданином мира. В отличие от своего французского собрата, ему нравилось путешествовать без какой-либо научной цели. В 1888 году во время отпуска, который он проводил с отцом и братом Адамом в Женеве, Павел решил посетить Стамбул и Каир. Затем отправился в Азию. Следом он выехал из Пекина верхом и пересек Монголию, Сибирь, озеро Байкал, и очень хотел посетить Екатеринбург. своих записках он заявляет, что хотел поглазеть на самого богатого поляка России — уральского миллионера Альфонса Поклевского-Козелл. Но видимо повел себя недостаточно учтиво. В имение Поклевских в Талице его не пригласили, несмотря на все титулы.
Несмотря на эту светскую неловкость, свое путешествие по Уралу Сапега вспоминал с радостью. Описывая местных владельцев гостиниц как полных приветливых людей, а их кота, как лопавшегося от сала. Из Екатеринбурга он позволил себе небольшое приключение — отправился зимой в снегопад в санях в Уфу. Из экспедиции на Восток он привез коллекцию изделий из черного дерева, фарфора, оружие, вышивку и даже оригинальное кимоно. Эти предметы позднее стали частью выставки, которую Павел Сапега организовал в Католическом зале во Львове. Вернувшись в родное поместье Сапега написал книгу о своих восточных приключениях. Для многих его соотечественников-поляков стало откровением, что Россия может быть местом путешествий, а восточные трофеи Сапеги, возможно до сих пор лежат в одном из музеев Львова или Кракова.
Самый массовый набег европейских аристократов Екатеринбург пережил в 1907 году. Правда, его участники в городе задержались лишь на одну ночь, но благодаря их инициативе об уральском городе узнал весь мир. В 1907 году французская газета Le Matin объявила о нешуточном челлендже.
«Необходимо доказать, что, пока у человека есть автомобиль, он может сделать всё, что угодно, и добраться куда угодно. Решится ли кто-нибудь этим летом проехать от Пекина до Парижа на автомобиле?»
Гонка стартовала 10 июня 1907 года от посольства Франции в Пекине. В качестве участников было зарегистрировано сорок человек, но только пять команд в конечном итоге транспортировали свои автомобили в Пекин. Три из них представляли Францию, она Голландия и одна Италию. Гонка состоялась, несмотря на то, что организационный комитет отменил соревнование. Маршрут был проложен по линиям телеграфной связи. В каждом автомобиле в качестве пассажира присутствовал журналист, который регулярно отправлял материалы о гонке через лежащие на маршруте телеграфные станции. Несколько снимков отчета было сделано в окрестностях Екатеринбурга. Победитель — князь Сципион Боргезе, прибыл в Париж 10 августа 1907 года.
Аристократы-европейцы увозили с собой уральские сувениры и предметы старины, чтобы рассказать всему миру о новых возможностях для путешествий и исследований. Советская эпоха подкинула в мировые коллекции следующую порцию артефактов с Урала, но это была уже другая история, в которой иконы, драгоценности и книги меняли на зерно, а о PR не было и речи. Судьбой случайно появившегося на уральских просторах искателей сокровищ скорее всего был бы лагерь или в лучшем случае депортация. Но и в то время смельчаки вроде Арманда Хаммера или Сюшеля Дюлонга находились.