***
Приближался срок окончания службы в армии очередного призыва. Один из будущих «дембелей», служивший в дивизии МВД, решил с шиком приехать в родную деревню. Но, денег этой категории служащих выдавали немного. И он написал домой матери: «Мама вышли денег, я тут автомат утопил, надо рассчитаться, а то не отпустят из армии». Письмо отправил из города мимо военной цензуры. Мать деньги нашла и выслала, но написала командиру части: «Вы моего сыночка сильно не ругайте, он сирота, без отца рос, а за автомат он вам заплатит». В результате демобилизовался тот только после отбытия «губы».
***
Во время строительства не обходилось без травм. Для оказания первой помощи были организованы медпункты, где по мере возможности дежурили военные фельдшеры. Санитарами у них были солдаты срочной службы из числа тех, кто не боялся крови. Один из таких медбратьев, оставшийся без квалифицированного медика, отправил в лазарет солдата с диагнозом: «Чирей на левой полужопице». То, что у человека это называется ягодицей, он ещё не успел узнать.
***
Два лейтенанта, недавно прибывшие к месту службы и ещё не успевшие обзавестись подругами, по совету старослужащих посетили одну местную жрицу любви. Понравилось! Пришли к ней ещё раз через неделю. Но, ещё плохо зная город, перепутали дома. На стук к их ужасу двери открыл стоя босиком в одних трусах майор из их же части.
– Извините, товарищ майор, мы попозже придём.
– Ну, приходите, – удивился их визиту майор.
«Летёхи» погуляли с часок и снова стучатся в ту же дверь. И опять майор в трусах.
– Извините, товарищ майор, мы потом.
Вышли во двор, огляделись: елы-палы, мы же домом ошиблись. Пошли куда надо.
На следующий день в части выбрали момент, подошли к майору.
– Разрешите обратиться… так и так… ошиблись домом, извините.
Майор опешил: – Да вы что решили, что я, фронтовик, семейный человек, завис у какой-то «простигосподи»?
– Так точно, товарищ майор, не сообразили.
– Стыдно должно быть!
– Так точно, стыдно!
– Ладно, свободны. Где говорите, она живёт? В соседнем доме, в такой же квартире?
***
Привычным городским зрелищем ещё в начале 1960-х годов были колонны заключённых, под конвоем шагавших утром на работу и вечером обратно в лагеря. Причём отмечалось: если погода была холодная или дождливая, колонна шла быстро, а если светило солнышко, то скорость хода резко уменьшалась. Но возвращались всегда быстро – хоть и в зону, но домой.
С этим специфическим многотысячным контингентом связано много историй, и грустных и весёлых.
Когда газифицировали дома по проспекту Ленина, один из наших соседей по подъезду, недовольный работой вентиляции, разобрал короб. Там обнаружился тайник, который и препятствовал току воздуха. Очень искусно сделанные малогабаритная печка и самодельное ситечко, а также алюминиевый бидончик, пачка чая и ещё не помню что. Набор для заварки «чифиря». Не успели зэки-строители забрать.
Первые годы строительства подвоз нетяжёлых стройматериалов осуществлялся на конных повозках. Конный парк в 1947 году насчитывал более 1200 лошадей. В связи с сексуальной озабоченностью зэков в зоны, где они работали, завозили материалы только на жеребцах. Возчиками были военнослужащие.
На одном из строительных участков между зэками и одним из возчиков возникли натянутые отношения. И вот однажды, привезя очередной груз, этот возчик зашел в конторку для оформления документов. Когда он вышел оттуда, то увидел, что его повозка стоит в стороне, конь весь в поту, хрипит и с выпученными глазами в ужасе крутит мордой. Оказалось, зэки завели его на лист железа и «прихватили» сваркой подковы.
Что уж там не поделили люди, не знаю, но коняшку жалко!
***
В город, в основном, набирались специалисты. В результате мыть полы в цехах, посуду в столовых, стирать, выдавать спецодежду и т.д. оказалось некому. В 1947 году для этого около завода 25 была быстро построена зона, где жили 1000 заключённых молодых расконвоированных женщин. Они выходили на работу на промплощадку, а потом возвращались в зону.
Из воспоминаний Броховича: «Конечно, этот «заповедник» стал пользоваться повышенным вниманием мужской части населения города, в большинстве живущей без семей. На первых порах не обошлось без трагедий и комедий, тем более что моральных устоев практически не было, а к контактам тянулись обе половинки рода человеческого. … За счёт этого отряда частично укомплектовался УРС, да и весь наш соцкультбыт, в основном младший обслуживающий персонал. Через некоторое время лагерь распустили, людей передали организациям, расселив по общежитиям. Постепенно всё вошло в норму. Женщины повыходили замуж, имеют детей и внуков. Хорошо работали, но многие уехали из города по домам».
*******************
На основании знакомства с личными делами некоторых из них, получилось, что, в среднем, в этом отряде срок отбывали молодые женщины, осуждённые по законам военного времени за опоздания и прогулы или мелкие кражи на сроки до 5 лет. В 1947 году им было по 20-25 лет. И вот эта весёлая компания резко влилась в многотысячный коллектив холостых и одиноких мужчин - строителей и работников комбината. Особый шок испытали женщины, которые были распределены для обслуживания мужских санпропускников. (Для тех, кто не в курсе: при прохождении из чистого отделения в грязное и обратно через душ, мужчины раздеваются догола).
Довелось поговорить с некоторыми ветеранами, свидетелями того весёлого времени.
«Мы отобрали 80 женщин, самых добросовестных для работы на заводе», – рассказывал один. На вопрос, какими были критерии добросовестности 20-25 летних прогульщиц и мелких воровок, ветеран мечтательно улыбнулся и не ответил.
Одну из таких зэчек, оставшихся жить в нашем городе, довелось видеть. В конце 1960-х в столовке на кассе работала эта особа. Крашеные волосы, татуировки на руках, всегда недовольный и колючий взгляд. За наши шутки в её адрес, мы студенты политехникума, даже взгляда не удостаивались. Но вот начались «лабораторки» по химии. Самые «грамотные» химики натирали медные монеты соединениями ртути и делали их «серебряными». Один самый смелый, перевернув трояки вверх гербами, пытался всучить их этой кассирше вместо двугривенных. Но тётка работала не первый год и монеты перевернула. В столовой громко прозвучала длинная тирада об этом балбесе, его матери и других его родственниках до седьмого колена. Мы от неожиданности пороняли ложки, но узнали несколько новых для нас словесных оборотов. «Я же вас предупреждала», – съехидничала учитель химии на разборках.
***
Шутки первопроходцев атомного города. С худым концом и на «Дальней даче» нечего делать!» Часть 1.