Эпиграф
Протяжно вдохнув она разогнула ноющую спину и медленно повернула голову вправо, потом влево, чуть поерзала на лавке. Подложенная под седалище подушка не слишком помогала - болели плечи, тянуло поясницу, но рисунок надо было закончить, ведь работа для монахини – та же молитва, ее даже освободили от богослужения третьего, шестого и девятого часа, дабы не вынуждалась она прерываться в светлое время суток.
Покинет скрипторий она теперь только на закате перед вечерей, и до этого часа прекрасный пергамент – тончайший лист ягнячьей кожи, вылощенный пемзой и умягченный мелом, натянутый перед ней на покатой столешнице должен быть покрыт ее рисунками.
На самом деле, ей нравится большое и идеально организованное пространство скриптория, где, не мешая друг другу, могут работать два десятка монахинь. Изумительно чистый свет льется со всех сторон - стекла в окнах не цветные, как это делают в церквах - здесь свинцовыми переплетами удерживаются квадраты совершенно прозрачного стекла, чтобы свет, проходящий в комнату служил своей главной цели – озарять работу чтения, письма или живописи. Она занимает одно из самых светлых мест зала, она лучшая и знает это.
Женщина задумчиво смотрит на вполовину заполненный текстом пергамент: фигура евангелиста Марка в центре практически закончена, золотой нимб вокруг его головы и головы его животного-символа льва таинственно мерцают из глубины листа. Она некоторое время размышляет, стоит ли использовать ляпис-лазурь для звездного неба вокруг них или лучше поберечь драгоценный пигмент. Наконец решается и узкая ладонь тянется за пузырьком с истолченным в пыль минералом.
Я тут случайно выяснила, спешу поделиться. Оказывается, зубной камень, как единственная часть тела, каменеющая еще при жизни, может быть источником информации о человеке, его отрастившем, не хуже, чем какой-нибудь копролит, например.
Группа ученых, изучавших рацион монахинь из монастыря Дальхайм в Германии всех удивили, опубликовав подробное исследование (ссылку на него дам в конце), безусловно доказавшее, что среди художников-миниатюристов в средние века были женщины. Монахини, разумеется. Просто долго считалось, что миниатюрист - чисто мужская работа, и что женщинам ее не доверяли.
Но сюрприз - на зубном камне монахини нашли частички ляпис-лазури, драгоценного синего пигмента, работа с которым доверялась только лучшим из лучших художников. Нет, она ее не ела, просто кисточку облизывала регулярно.
Нормальная практика, кстати. Мы, когда из художки на перемене бегали в кафе "У камина" за песочными пироженками с компотом, всегда до икоты пугали новеньких продавщиц разноцветными ртами. Воду там лишнюю с кисточки убрать или просто заострить ее слегка - все ртом, чем же еще? Лишнее доказательство того, что человеческая суть со средних веков не изменилась практически совсем.
В то время, когда жила и творила эта женщина (согласно радиоуглеродному анализу где-то между 970 и 1162 годом), был известен только один источник ляпис-лазури – шахта, расположенная в горах Бадахшана, в Афганистане. Добываемые там минералы - лазуриты по Великому шелковому пути доставлялись в Италию, где их измельчали и превращали в драгоценную краску – ультрамарин. Название, кстати, говорящее - из-за моря. Оттуда и привозили.
Вот вам еще один гвоздь в крышку гроба мужского шовинизма.
Говорят, что когда Леонардо да Винчи нужен был небесно-синий пигмент он сам толок бадахшанский лазурит в ступке, смешивал его с жиром, проверял тонкость на язык. Так что и у него при желании можно найти на зубном камне следы лазурита из Бадахшана
https://advances.sciencemag.org/content/5/1/eaau7126?fbclid=IwAR05q98eeGHz5Bl4PzVQs4e0PJX0ZpFt_gN5QQomSjEH-I6oxPCyVmhVJsc