В ожидании комиссии

Я собирался на работу, а в соседней комнате отец с матерью на повышенных тонах решали бытовые проблемы.

- Ты когда вынесешь наконец-то новогоднюю ёлку? - кипя от негодования, спрашивала мать.

- А какой смысл её выносить, если до Нового года осталось всего ничего!

- Я тебе дам «всего ничего», если только апрель месяц! - ещё больше злилась мать. - От нашей ёлки одни палки остались, а иголки ещё в феврале осыпались.

- Ну вот и пусть стоит, так сейчас модно, это модерн!

- Я из тебя этот самый модерн сделаю, если ты сегодня эту сухую корягу из дома не вынесешь!

Дальнейшего диалога родителей я слышать не мог, так как спешил на работу.

А во дворе меня ждал новый неприятный сюрприз. На капоте нашей вишнёвой «девятки» какой-то умник мелом написал «Пугайлы — раздолбайлы». «Да вы просто нам завидуете, какую классную машинёнку мы урвали!» - вырвалось у меня и я пошёл дальше.

- Пугайло, ты опять опаздываешь?! - услышал я ещё издалека недовольный голос Саныча.

А подойдя ближе, я увидел возле нашего КПП целую группу работников нашего депо, во главе с начальником.

Но больше всего в этой компании меня удивила Надька-малярша, а точнее её наряд. В красном длинном сарафане, с кокошником на голове, с прикреплённой к её пустой голове косой, она держала в руках поднос с караваем и солью.

- А у нас что сегодня День маляра? - шутканул я. Но моя шутка явно не понравилась Санычу.

- А ну бегом переодеваться, мы ждём с минуты на минуту большую комиссию из Москвы! - грозно прорычал он мне.

Быстро переодевшись, я присоединился к группе встречающих.

- Надьке бы ещё и щёки свеклой натереть, эт самое, тогда бы она точно стала русской красавицей, - услышал я неприятный голос своего напарника Прибрёхина.

- А так я что не красавица? - набивала себе цену глупая малярша.

Но Прибрёхин уже натирал ей щеки свеклой, принесённой кем-то из столовой. «И на кого же теперь эта мымра стала похожа?! - подумал я.

- Это они по мою светлую душеньку едут! Ой, по мою! Ой, не избежать мне проблем! - причитал перепуганный начальник депо.

- Да ви ни волнуйтесь, Антон Сидорович, может ещё всё обойдётся — успокаивал его главный инженер Самат Саматович Ахмедов.

- Ой, чувствую не обойдётся! - тяжело вздыхая, отвечал ему начальник.

Но мой взгляд, полный мужских желаний был устремлён на экономиста депо Ольгу Валентиновну Зюкхаль, которую Прибрёхин за глаза называет «моя прекрасная Лупидора». Её шикарная грудь и осиная талия меня просто сводили с ума.

- Пугайло, скажи я похожа на русскую красавицу? - отвлекла меня своим глупым вопросом от моих приятных мыслей Надька-малярша.

- Ты похожа на снежную бабу, - ответил я ей и поближе протиснулся к Ольге Валентиновне.

- Дурак ты, Пугайло, услышал я недовольный Надькин голос, но он меня уже не волновал.

Я получал наслаждение от созерцания груди Ольги Валентиновны и все столичные комиссии мне были «по боку».

- Почему ты, Федя, так на меня смотришь? - перехватив мой взгляд, спросила Ольга Валентиновна.

- Я вас люблю! - неожиданно для самого себя выпалил я.

Было заметно, как у О.В. перехватило дыхание и пунцовый румянец появился на её щеках.

- Я вас люблю и хочу, чтобы вы стали моей женщиной! Моей и только моей! - меня явно несло, но остановиться я уже не мог. - Вы мне снитесь каждую ночь, я вас ревную к своему напарнику Прибрёхину!

- Тише, тише! Не надо здесь, нас могут услышать и подумать всякое-разное! - волнуясь и учащенно дыша просила она.

- Пусть все знают, Ольга Валентиновна, что я вас люблю! Я никого не боюсь! Я даже готов сказать это вашему мужу!

- Только не это! Только не это! Только не здесь и не сейчас! - лепетала она, ещё больше пробуждая во мне самца.

- Едут! Кажется едут, эт самое! - пробасил неожиданно Прибрёхин, первым увидевший с высоты своего роста машину, движущуюся по направлению к депо.

- Ой, мне конец! Ой, мне конец! - опять закричал наш начальник.