— Клара Борисовна, Вы — актриса, утвердившая себя в самом, по-моему, рискованном жанре, в жанре смешного. Вопрос Вам как специалисту, эксперту: «смешное по-женски» чем-нибудь отличается от «смешного по-мужски»?
— Ничем. Юмор не делится на женский и мужской. «В искусстве нет пола». Это не я — это сказал Феллини. Калягин играл тетку Чарлея, Алла Демидова репетировала Гамлета с его особым мужским юмором — где тут граница?
— Тогда спрошу иначе: какая половина человечества лучше понимает юмор?
— По-моему? Конечно, женщина. Она смеется сердцем, реагирует быстрее. Пока мужик шутку через голову пропустит — она уже успела! Выступала я как-то перед очень мужской аудиторией, на большой военной конференции, где и генералы, и маршалы. Военные — они вообще народ сдержанный. Врачи сдержанные, учителя, но военные особо, профессия накладывает. Как ни старалась я их расшевелить, мне из зала только хором короткое «гы-ы-ы!». И тишина. Выхожу после за кулисы, думаю: стыд, позор, провал! Слава Богу, женщины, жены офи- церские-генеральские, за кулисами меня утешили: «Что Вы, Клара?! Они хохотали!» Да, моя публика— женщины, они ко мне на концерты мужчин приводят.
— Есть люди-анекдоты, с ними каждый день случается нечто, пусть не очень веселое, но обязательно смешное. Вы из таких?
— И не говорите. В очереди все кончается на мне; идет по улице человек с мозгами набекрень — врежется в меня; всей компанией куда-то вложили деньги — именно Кларе их не вернут!
А на концертах такое случается: захочешь — не выдумаешь! Как-то раз для отыгрывания одной миниатюры прошу подняться из зала на сцену кого-нибудь из мужчин. И представьте себе: все мужчины сидят, зато между рядами к сцене проходит и поднимается на нее собака. Еще точнее — кобель. Я сказала: «Что? В зале смелее кобелей не нашлось?!» Тишина. Зал не знал, как ему реагировать, зато кобель от таких слов остолбенел, резко повернулся и гордо так, с легким упреком — то ли мне, то ли своим старшим братьям по разуму — удалился.
Или другое — выступала я в Колонном зале Дома союзов. Там по ходу спектакля ко мне на сцену, набравшись храбрости, вышел мужчина из публики. И по моей просьбе лег рядом со мной на сцене — говорить ласковые слова. Ну номер такой. И мало того, что я была осыпана дивными комплиментами, он мне в постели, на первой сцене страны, стихи Цветаевой читал. Здорово читал — оказалось, что он директор одной из московских школ. И вот когда на сцене нам пришла пора прощаться, он возьми да скажи, что это он таким образом делал подарок жене, которая сидит в зале. А я возьми да ответь, что благодаря мне у него тоже теперь подарок, которым очень даже можно гордиться! Отныне он единственный мужчина в стране, который лежал на сцене Колонного зала Дома союзов живым!!!
— Вы родом...
— Из Киева. Еврейка. Уезжать не собираюсь. В Израиле была, мне там хорошо, мне^гам спокойно, меня и главную мою героиню сцены, «тетю Соню», там любят. Но все самое мое — здесь. Плохо другое. Я же мать, дочь, жена, у меня семья. И сейчас мне — и моей «тете Соне» — становится страшно за близких. Впрочем, смеяться и смешить мы не перестанем. Хотя, наверное, будет это уже по-другому. Как? Не знаю, но что-то в моем жанре должно измениться.
А пока я третий год делаю свою труппу. И тут не столько творческие, сколько человеческие причины. Я женщина, мне хочется внимания, заботы, чтобы кучу моих театральных, но не женских проблем — с гостиницей, с машиной и так далее — решал кто-нибудь другой. Мне нужна театральная семья, где я в одном лице мать, глава семейства и первая актриса. А как это будет называться — «Театр Клары Новиковой» или по-другому, —решать зрителю.
— Тогда предположим такое. Вдруг — тысяча извинений Вашему супругу за предположение! — в Вашей жизни появляется Самый Заботливый Мужчина. И говорит: «Клара, не рви себя этим театром! Я за тебя и для тебя все сделаю! Сиди дома, отдыхай!» Как говорят режиссеры на экзаменах: «Ваши действия?»
— Откажусь. Спасибо ему, конечно, но — извините. Да, я женщина, но прежде всего я — актриса. И по-настоящему живу только на сцене. Там я счастлива и свободна. Там все, как в жизни, только гораздо быстрей и острей. За два часа спектакля я ну так наработаюсь, столько раз выкручусь, сымпровизирую — покажите мне такую жизнь вне сцены, где она? Нет ее — для меня, во всяком случае.
Беседовал корреспондент Пельменя: Дмитрий Филатов
