Одна из главных целей коммунистов, социалистов, леворадикальных и пролетарских сил — мировая революция — часто кажется недостижимым фантомом для тех, кто мало знаком с её концепцией или слышит о ней впервые. «Как же так, — скажет нам какой-нибудь обыватель, — Ведь мир пытался покорить и Наполеон, и Гитлер, и Чингисхан, и даже ваш Ленин… никто из них не покорил нашу планету, и объединить человечество в одно государство, наверное, невозможно или очень сложно. Почему вы решили, что, условно говоря, править миром получится именно у вас?»
На такой вопрос действительно трудно ответить, поэтому давайте обо всём по порядку.
Мировая революция — это не какая-то выдумка и хотелка, «чтобы все народы жили в мире и строили одно светлое будущее». Разумеется, нет. Она не совершается по желанию левой пятки социалистов, и не подразумевает, что бравая армия Ленина / Сталина / Троцкого / кого-то ещё покоряет весь мир, называя завоёванные страны частью нового объединённого человечества. К мировой революции человечество приходит в силу двух обстоятельств — развития производительных сил и классовой борьбы.
Примерно около двух сотен лет назад капиталистическая система начала объединять всё человечество, формируя единое мировое рыночное хозяйство(мировой рынок) и давая начало мировому разделению труда. До этого, на этапе раннего капитализма, когда производительные силы общества были гораздо слабее — капиталистам, как собственникам средств производства, для развития хватало национального рынка — то бишь, экономического пространства в рамках одной страны. Это, кстати, уже было прогрессом в сравнении с феодализмом — поскольку феодальное хозяйство, в силу низкой производительности труда и слабого развития торговли, в своём развитии ограничивалось размерами небольшого княжества, и создания национального рынка на этапе феодализма пока не требовалось.
Со временем мировые хозяйственные связи и мировое разделение труда только расширялось. Мировая торговля охватывала всё больше стран и играла всё большую роль — процессы, аналогичные современной глобализации(экономическая интеграция под эгидой свободной торговли и капитализма), бурно развивались и в начале прошлого века, перед Первой Мировой. Однако со временем крупнейшие корпорации, уже поделившие мировой рынок и исчерпавшие все выгоды от свободной торговли, не нашли никакого другого способа, чтобы ещё больше увеличить свои прибыли (которые им, разумеется, нужны были для собственного развития), кроме как разорить конкурентов, а ещё лучше — их физически уничтожить. Иными словами, как только крупнейшими в мире капиталистическими предприятиями были уже переполнены все рынки сбыта, у них оставалось в арсенале только одно средство, чтобы не стагнировать, а развиваться дальше. Война.
Не секрет, что при капитализме не только собственность, но и власть, принадлежит классу капиталистов. Принадлежала она ему и сто лет назад — всячески лоббируя свои интересы, а то и вовсе входя в состав капиталистических правительств, буржуа взяли курс на мировую войну за передел между собой рынков и колоний — Первую Мировую. И как раз здесь человечество подстерегал важный вывод касательно капитализма.
Катастрофа Первой Мировой Войны — ужасной, кровопролитной, не имеющей себе равных в предшествовавшей ей истории человечества — показала очень многим людям одну вещь: капитализм действительно себя изжил. Он сам оказывался теперь палачом всех тех лучших тенденций, которые сам же до этого и порождал, и по отношению к общественному развитию оказался реакционен — иными словами, лишь препятствовал общественному прогрессу, сам же хороня собственные достижения в погоне за прибылью. Прозорливым людям это было понятно и раньше, но развязанная буржуазией мировая бойня стала настоящей вишенкой на торте развенчания капитализма.
В частности, через развитие мирового рынка капитализм проложил дорогу к объединению человечества. Пусть это был тогда ещё отвратительный, шовинистический колониальный капитализм, в котором миллионы людей оказывались лишёнными даже формальных прав порабощёнными кучкой «цивилизованных народов» «туземными дикарями» — надо отдать ему должное. Он связал в единое хозяйство, заставил сообща трудится над одним производством людей всех континентов, всех рас и национальностей; он распространил технологии в самые дикие до этого края, и положил начало формированию единой мировой цивилизации — строительство которой не может не начинаться с общей экономики. Но что же? Как только это понадобилось капиталистам ради их прибыли, капитализм сам перечеркнул то, что он только что создал — тогдашнюю глобализацию — и разделил мир на два враждующих блока Антанты и Центральных держав. Миллионы людей убивали друг друга на фронтах междоусобной войны, тысячи городов были обращены в руины — и всё это варварство торжествовало под полным покровительством правящей буржуазии, и было порождено противоречиями существовавшей капиталистической системы. Именно тогда стало ясно, что с капитализмом человечеству больше не по пути. И единственная альтернатива мировой капиталистической системе, которая является приемлемой для дальнейшего общественного развития — это мировая социалистическая революция.
Попытка такой революции началась в России в 1917-м году. Стоит отметить, что до революции в России существовало мощное социалистическое движение, а многочисленные общественные противоречия, накопившиеся к моменту октябрьского переворота 1917-го, оказались неразрешимыми ни для царского, ни для капиталистического правительства, тем самым делая Россию слабым звеном мировой капиталистической системы.
Как следствие, капиталистический строй в России, отсталый и зависимый от иностранного капитала, оказался наиболее уязвим для первой в этой (провалившейся) попытке мировой революции революционной атаки на капитал.
Капиталистический строй в крупнейшей в мире стране, в «стране, против которой бесполезна блокада» (как говорят о России в силу полной обеспеченности её ресурсами) пал, и это напугало мировую буржуазию. Вследствие этого, а также желания иностранных капиталистов вернуть себе силой заводы, отобранные у них российским пролетариатом, в Россию произошла интервенция 14-и капиталистических держав, помогавших белогвардейцам. Антанта с Центральными державами, враждовавшие прежде, единым фронтом выступали теперь в России против власти трудящихся, на стороне воюющих за капиталистов белогвардейцев. И, тем не менее, российские трудящиеся смогли отстоять свою власть.
За время гражданской войны в России вооружённые восстания рабочих и даже взятие ими власти происходило в нескольких европейских странах — но в силу ряда причин социалистическая революция смогла закрепиться лишь на части территории бывшей Российской Империи. Несколько социалистических республик, возникших на этой территории, в 1922-м году образовали союз, известный ныне, как СССР. Первоначально СССР задумывался, как новое, единое отечество мирового пролетариата, к которому постепенно будут присоединены всё новые и новые страны, где пролетариат возьмёт власть. К сожалению, этого не случилось — новое государство, быстро развивающееся, осваивающее новые формы общественной жизни — пролетарскую демократию (власть Советов) и плановую экономику, и без того оказалось очень сложным в управлении, и присоединение к нему каких-либо новых стран, с дальнейшей экономической и социальной их интеграцией, вылилось бы только в новые проблемы и нестабильность. А проблем у СССР хватало и без того.
И да, многие любители почившей в бозе Российской Империи могут насмешливо упрекнуть здесь большевиков, что батюшка-царь де управлял точно такой же территорией Советского Союза, да вдобавок ещё Польшей и Финляндией — и посмотрите, мол, какие тогда неумехи большевики. Однако стоит сразу заметить, что царь управлял своей огромной страной крайне реакционно — сдерживая рост грамотности народа, насаждая клерикализм, лишая народ любых прав и свобод (особенно — политических), держа народ в нищете и регулярно угощая его для острастки свинцом всякий раз, когда он вздумает возмущаться. Так действительно можно «управлять» значительно большей территорией, держа её в страхе и отсталости. Попробуйте лучше развивать на ней передовые технологии, высокую культуру и грамотность и стремительно развивать промышленность!
В СССР не была решена одна из проблем, которая ждёт грядущую мировую революцию (и все её неудачные попытки, если таковые тоже ещё будут) — проблема управления большим и бесконечно сложным государством, каким и станет новое единое отечество мирового пролетариата. Капитализм создаёт мировую экономику, но он никогда, ни при каких обстоятельствах не создаст единое мировое государство — капиталистам это невыгодно, взаимные противоречия между ними слишком сильны, чтобы он это сделал. Да и война — слишком хороший (хоть и бесчеловечный — поэтому мы и отвергаем капитализм) способ разрешения противоречий системы, чтобы капитализм от него отказывался — а единое мировое государство сделает войны практически невозможными.
Советский Союз решал проблему управления путём тесного союза и экономического сближения с другими появлявшимися на карте мира социалистическими странами, выстраивания мировой системы социализма — медленной взаимной интеграции всех социалистических стран. Для координации действий между коммунистическими партиями мира первоначально (в 1919-м году) был создан Коминтерн, закрытый в конце Второй Мировой Войны; ему на смену пришёл Коминформ, служащий уже для координации правящих партий социалистических стран. Для сотрудничества социалистических стран в военной и экономической сфере были созданы ОВД и СЭВ соответственно. Однако и с этим не всё было гладко. Как мы помним, социалистический лагерь вовсе не оказался единым и монолитным — напротив, его историю сопровождали расколы (СССР-Югославия, СССР-КНР, Албания-СССР и другие) и даже войны социалистических стран друг с другом (КНР-СССР, Вьетнам-Камбоджа), а уж многообразие «подходов к социализму» в соцлагере и вовсе могло быть поводом для анекдотов. Всё это явно не свидетельствовало о том, что появление на карте мира «единого социалистического отечества мирового пролетариата» было близко.
Другой проблемой, которая так до конца и не была решена, и которую ещё предстоит решать — это проблема построения единого мирового планового хозяйства. Нетрудно заметить, что эта проблема и предыдущая взаимосвязаны. Социалистический проект предполагает уничтожение в нашей, теперь уже единой мировой экономике, элемента, ставшего её вредным паразитом — класса буржуазии — и организации этой единой, не разделённой буржуями и отношениями частной собственности, мировой экономики на плановых началах. Точно так же он предполагает, вслед за экономическим — уже начавшимся — и политическое объединение человечества: после падения власти капиталистов, их интересов наживы и их идеологии шовинизма и вражды между народами у человечества не будет препятствий для политического объединения, создания единой планетарной цивилизации. Подумайте только, какие горизонты это открывает!… Не считая того факта, что никто уже, в силу падения существующего эксплуататорского строя, не будет вынужден жить в нищете, лишён работы, крова, базовой грамотности или просто средств к существованию.
С планированием в СССР не всё было гладко. Централизованно, в масштабах страны, планировалось производство далеко не всех товаров, а явления перепроизводства, либо, напротив, дефицита товаров могли иметь место точно так же, как и при капитализме. Однако надо отметить — даже эта несовершенная система дала стране рывок в развитии, немыслимый при капитализме (особенно — при прочих равных условиях). И, более того. система пятилетних планов развития хозяйства была позаимствована у СССР некоторыми «отстающими» капиталистическими державами, совершившими с её помощью большие скачки в развитии (Республика Корея, Япония).
Но вот мы подошли к сути. СССР, со всеми его достоинствами и недостатками, нерешёнными и решёнными проблемами, пал 26 декабря 1991 года. Вместе с ним была практически полностью уничтожена мировая система социализма — построение которой являлось попыткой мировой революции (со всеми вытекающими). Означает ли это, что такая попытка на деле была преждевременна, и нам надо подождать ещё немного капиталистического развития (вопрос, сколько ждать?)? Или, того хуже — что человечество обречено на капитализм, так как коммунизм — утопия, несущая только кровь?
Пожалуй, если бы все были такими пессимистами — человечество загнулось бы ещё на стадии неолитической революции (куда уж там пролетарской!). Кто ищет, тот всегда найдёт, а неумолимый ход истории и неумолимое движение её по пути прогресса не остановить. Особенно — теперь, когда мы добрались до стадии мирового капиталистического хозяйства, и до просто фантастических перспектив — простите, рукой подать. Мешают лишь устаревшие общественные отношения.
Во-первых, не все революции побеждают — и не все революции, победив, не бывают потом свергнуты реакцией. Любая аналогия здесь будет ложной, но, если сравнивать с буржуазными революциями, то Великая Французская Революция, увенчавшаяся после кровавого лихолетья диктатурой Наполеона, в конце концов была потоплена в крови монархиями Европы, а к власти вместе со старыми порядками вернулись Бурбоны. Неудачной была и следующая буржуазная революция, произошедшая в 1848-м году — республиканское правление во Франции, требуемое буржуазией, просуществовало 4 года. Нынешнее же французское буржуазно-демократическое государство носит название Пятой Республики. Не случайно.
Революция часто сменяется эпохой реакции. Реакция — это не «наломали дров, а теперь приводим страну в порядок и казним буйных», как об этом любят рассуждать разного рода «охранители» и «державники». Реакция — это возвращение старого строя на место нового; контрреволюция, атака старыми, отжившими силами новых устоев, попытка откатить общественное развитие назад. Как правило, реакция может очень сильно преуспеть в своём деле, однако всё же не может до конца уничтожить завоевания революции. Со временем, накопив новые силы, прежде разбитый наголову революционный класс возвращается и совершает новую революцию — уже значительно успешнее предыдущей, приносящую новые завоевания этому классу. Более того, отживающий своё класс, чтобы не потерять власть, собственность, жизнь, нередко идёт на уступки революционному классу, подчиняется его интересам — идёт на «революцию сверху», чтобы не получить «революцию снизу».
Масштаб и глубина преобразований, предлагаемых социализмом, намного выше, чем предлагали прежде буржуазные революции — но вода точит камень. Провалившаяся буржуазная революция может быть всполошившей всех европейских монархов 10-летней наполеоновской диктатурой, а феодальная реакция — вернувшимися на иностранных штыках Бурбонами. Провалившаяся мировая революция может быть продолжающейся 74 года борьбой социалистических стран с капитализмом, а капиталистическая реакция — рыночными реформами, проведёнными в этих странах под давлением и при непосредственном участии стран мирового капитала. И да, скажу сразу — оставшиеся соцстраны не «хороню». Они нам ещё пригодятся.
И давайте спросим — а есть ли сохранившиеся завоевания у этой революции? Да! Активное вмешательство государства в экономику и попытки построить «социальное государство», встречающиеся сегодня почти у каждого из государств мира — прямое следствие многолетней борьбы рабочего класса с капиталистами: в СССР социальное государство было, в кап. странах его ввели, чтобы не получить революции. Оценило человечество и прелести планового хозяйства, элементы которого сегодня существуют в развитых капиталистических странах. Более того — развитие фундаментальной науки и сложных технологий (вроде того же космоса) сегодня организуется государствами, а не частником — как ещё один пример сферы, которую капитализм «сам по себе» уже «не тянет». Фактически, невозможно уже найти капитализм без социалистических элементов — и сами капиталистические страны стали от этого гораздо более привлекательными местами для проживания. А уж об идейном влиянии — которого те же монархи, борясь с республикой, боялись у своих оппонентов, как огня — неловко как-то и говорить. Расизм, шовинизм, сексизм — сто лет назад бывшие (наравне с жаждой наживы) чуть не главными культурными столпами старого буржуазного общества, атакованного марксистами, сегодня в прежнем виде просто неприличны. Антибуржуазные и антикапиталистические мотивы проникли в массовую культуру каждой страны, а красная звезда, серп и молот или «А в круге» стали легко узнаваемыми во всех странах символами. В конце концов, левых интеллектуалов, артистов, писателей — просто замучаешься перечислять. Тут, скорее, за нашу «интеллигенцию» на фоне мировой стыдно, продавшую душу идейному служению капиталу и рассказывающую нам сказки о «противных совках», «тупом злом быдле» и «садистах-революционерах». Пришло время и нашей культуре вспомнить: борцы с капитализмом — не сволочи, а герои.
Но к чему все эти победные реляции, если у нас тут, вообще-то, капитализм и всё такое? А к тому. Наследие социализма не задушишь и не убьёшь — оно не просто воспринято современным капитализмом, а стало теперь органичной и неотъемлемой его частью. Недальновидные леваки скажут здесь, что это просто обидно до боли, не более — вроде того, что чувствуешь, когда торгаши навариваются на майках с Че Геварой. Тем более, скажут мне, что «социально ориентированный» капитализм может спокойно рассказывать сказки про то, что «не надо революций, реформизм — вот путь не мальчика, но мужа» — и в этом преуспевать. Но я скажу по-другому.
В мире всё всегда течёт и изменяется. Нельзя думать, что всегда будет сохраняться хрупкое равновесие в духе «давай, чтоб капитализм, но и рабочим жилось отлично». Так не бывает. Как только один из классов в непрерывной в нашем всемирном капиталистическом обществе классовой борьбе отступает — второй идёт в наступление. Рабочие всего мира узнали это в 1991-м году, с приходом однополярности.
Для Восточной Европы это была «шоковая терапия», разорение промышленных предприятий и рост безработицы. В конечном итоге — начало вымирания этих стран, и нашей в том числе. Обезлюдение мелких городишек, концентрация населения, бегущего от безработицы, в столицах, отмирание социальных функций государства и жестокая конкуренция на рынке труда. Опционально — разгул бандитизма и мафии, наркомании и проституции. Для Западной Европы и вообще стран капиталистического лагеря — это «консервативная революция» в экономике. Массовые приватизации гос. имущества, перенос производств в страны «третьего мира» (и, как следствие, рост безработицы и снижение цены рабочей силы в развитых странах; ослабление профсоюзов из-за распада больших рабочих коллективов, прежде характерных для обанкротившейся промышленности). Словом, капитал «разгулялся». И «гуляет» он по сей день — повышает пенсионный возраст, взвинчивает налоги, «вбомбливает в каменный век» целые страны (и эксплуатирует потом согласных уже на всё работников оттуда), сокращает социалку. А рабочего движения, готового «пояснить» ему за его беспредел, всё нет и нет. Но, чем больше в этой почти что игре в одни ворота выигрывает капитал — тем дальше мы от «прекрасного далёка» и ближе туда, в 19-й век. Готовы ли люди опять очутиться в 19-м веке, с потогонками, без доступного всем школьного образования и с детским трудом? В чём-то уже вернулись, но надеюсь, что не готовы. И, когда капиталистическая реакция, наступление капиталистов на права рабочих дойдёт до критической отметки («Да это ж последнее отбирают! Оставят, почти как до революции было!») — контрнаступление рабочего класса не заставит себя ждать. И радует одно — чем больше наша предыдущая пролетарская революция завоевала, чем к более хорошей жизни привыкли люди — тем труднее будет капиталистам выиграть, а трудящимся — легче их свергнуть. А у нас это было — и по влиянию, и по масштабу преобразований — всё-таки не 10 лет Наполеона.
Впитав в себя часть элементов социализма, капитализм уже подписал себе смертный приговор. Он сам признал таким образом, что не справляется с текущим развитием общества — не может выжить без государственной социалки, государственного спонсирования науки и планового начала в развитии хозяйства. Он устарел, это становится очевидно разумному и вдумчивому человеку — и его начала, вроде рыночной анархии производства, используются скорее по привычке. А, если капитализм уже ни с чем не справляется, и, напротив, тормозит развитие общества — развязывает войны, сеет ненужные враждебность и недоверие между людьми, насаждает ложные ценности конкуренции и вражды и эксплуататорскую мораль, приводит к неоправданному обогащению одних и нищете других — то не легче ли от него избавиться? Ведь можно и без капитализма, без частной собственности на средства производства иметь в нашем обществе всё, что нам нужно. А заодно не иметь паразитирующей прослойки, утратившей ныне свою прогрессивную роль.
Чем больше людей будет это понимать, тем быстрее мы перейдём к новому обществу, разумнее и лучше устроенному.
