Сократ и Главкон и еще несколько афинян сидят в шезлонгах и пьют разбавленное вино на прогулочной палубе круизного лайнера. Сверху открывается вид на другие помещения, рубку корабля и бескрайний океанский простор с редко где встречающимися островами.
— А ведь ты не раз говорил, Сократ, что все наблюдаемое вовне можно уподобить внутреннему, то есть процессам, происходящим в душе человека.
— Это так.
— Но ведь ты не мог предполагать, что мы станем путешествовать на подобном судне? Вот тут-то я тебя и подловлю, как терпеливый охотник ловит свою добычу: клянусь Зевсом, не найти тебе пригодного сравнения в этот раз, ведь ты впервые таким образом добираешься в Афины!
— Не торопись приносить клятвы, Главкон, боги не любят излишне поспешных. Есть и для нашего путешествия вполне пригодная аналогия.
— Так не томи же, начинай говорить...
— Нет, сначала ты, Главкон, скажи мне, как человек рассудительный и наблюдательный: какого типа людей ты видишь сейчас на этом корабле?
— Разных. Мужчин и женщин, молодых и старых, даже цвет кожи, у многих разнится, если это не проделки Диониса, лишающего нас порой верного видения.
— Я не совсем об этом. Скажи, как бы ты разделил людей по роду их деятельности во время путешествия?
— Так сразу и надо было спрашивать, вечно, Сократ, ты ходишь вокруг да около, не раскрывая истинного замысла! Опять же, разных людей я вижу. Большая часть из них — пассажиры. Они оплатили проезд и наслаждаются красотами во время пути. Есть также те, кто их обслуживает. Они тоже путешествуют, но должны при этом еще выполнять какую-то работу на общее благо. Есть экипаж корабля, они все время на службе и управляют судном, направляя его в верную сторону. Еще я видел человека, обманом проникшего на корабль. Он не желал оплачивать проезд, поэтому уже который день скрывается в спасательной шлюпке по левому борту.
— Я так и знал, что кого-то ты точно забудешь...
— Капитан! Еще есть капитан, клянусь собакой, я не хотел бы быть на его месте, ведь именно он отвечает за благополучие всех этих людей и успешный исход путешествия.
— Прекрасно, Главкон, выпитое тобой вино не затуманило еще твой ум, ты всех назвал. А скажи мне теперь, кто, по твоему разумению, из них самый свободный?
— Боги свидетели, даже после обильных возлияний я смогу тебе ответить: пассажиры, само собой! Кто же еще обладает большей свободой на судне и вкушает больше радостей жизни?
— Выходит, Главкон, по-твоему, свобода определяется количеством благ, которые ты получаешь от жизни? Или все же свобода — это те возможности, которые сама жизнь передает в твое распоряжение?
— Ты снова прав!
— А если так, то давай поразмыслим, кто же из всех, кого ты с такой внимательностью перечислил, обладает наибольшей свободой? Разве пассажиры?
— Сейчас я уже начинаю сомневаться, Сократ, как часто бывает, когда ты начинаешь задавать свои вопросы. Пассажирам доступны все блага путешествия, но они не могут управлять кораблем. Значит, не они самые свободные!
— А кто же тогда?
— Экипаж корабля. Они могут свободно перемещаться по судну в любое время, могут посещать все помещения и могут влиять на движение корабля. Я прав?
— Как часто с тобой бывает, ты очень близок к правильному ответу...
— Клянусь Зевсом, Сократ, иногда мне начинает казаться, ты знаешь меня лучше, чем я сам! Неужели это капитан? Неужели ты назовешь капитана самым свободным?!
— По нашему рассуждению именно так и выходит, ведь только он обладает всеми доступными на корабле возможностями. Значит, он самый свободный.
— Но в чем тогда причина его свободы?
— Я как раз и хотел попросить тебя поразмыслить об этом, ведь, найдя правильный ответ, ты ответишь на изначальный вопрос о том, чему может научить нас наблюдаемая нами картина.
— Сократ, иногда мне кажется, что ты никогда не отстанешь и всю жизнь будешь продолжать меня испытывать.
— Ради твоего блага, Главкон.
— Но твою последнюю задачу мне под силу решить, даже не думай ввести меня в замешательство. По нашему с тобой рассуждению выходит, что чем больше ответственности на корабле имеет человек, тем он свободнее. Безбилетный пассажир вовсе ни за что не отвечает, но он и на палубу выйти не может. Тот, кто купил билет, может наслаждаться путешествием. Те, кто работают ради общего блага, могут управлять кораблем. И над всеми — капитан, у которого вся полнота как ответственности, так и свободы. Что ты на это скажешь, Сократ?
— Твой ум проницателен как никогда, Главкон, но все же я приготовил для тебя еще один вопрос. С кораблем и едущими на нем мы вполне успешно разобрались. А теперь ответь мне: а в жизни разве не так? Разве не свободно взятые на себя обязательства определяют степень свободы человека?
— Клянусь Зевсом, ты снова прав, Сократ! Это именно так: чем больше обязательств добровольно берет на себя человек, тем более свободен он в своей жизни.
— Вот мы и дошли до конца аналогии, о которой ты просил меня в самом начале, Главкон: жизнь человека можно уподобить плаванию на корабле. Каждый человек стремится к свободе, значит, задача каждого из пассажира постепенно преобразовываться в кого-то из экипажа корабля.
— Или все-таки в капитана? Я продолжаю ждать какого-то подвоха от тебя даже сейчас, Сократ.
— Быть капитаном дано немногим, тогда как служить в экипаже сможет практически каждый.
— На том и порешим! Тем более, что наш порт уже виден впереди.
***
