В 1968 году режиссер Роман Полански показал миру «Ребенка Розмари» и навсегда изменил представление о фильмах ужасов. Сверхъественное у него стало правдоподобным и близким, будто бы существующим с нами бок о бок, а от того еще более жутким.
Действие эстетского ужастика разворачивается в фешенебельном доме «Дакота» в Манхэттене на пересечении 72-й улицы и Сентрал-Парк-Вест. Здесь хорошенькая Розмари Вудхаус (Миа Фэрроу) оказывается вовлечена в чудовищные планы шабаша ведьм — девушка должна выносить и родить ребенка Сатаны. Тайна раскрывается постепенно, но напряжение возрастает с каждым кадром. Завершается «Ребенок Розмари» оглушительным своей тишиной финалом — мы, словно пленники этой истории, вдруг понимаем, что выхода нет.
Тем не менее, несмотря, а может, и вопреки, эстетическому совершенству картины, производство «Ребенка Розмари» было довольно сложным, а местами даже чудовищным процессом. История создания легендарной картины была описана в книге «Это не сон: создание ребенка Розмари» Джеймса Манна (вышла в издательстве Reel Art Press). Выпущенная к 50-летию фильма, книга рассказывает о том, что осталось за кадром.
«Не было ни одного скучного момента», — замечает фотограф Боб Уиллоуби, чьи фотографии иллюстрируют самые темные моменты кинопроизводства. Хотя Полански во время работы над картиной уже был на пике своей славы, его неорганизованность в работе не раз ставила все под угрозу. Актер Джон Кассаветис, который снялся в роли Гая Вудхауса, в свою очередь, то и дело истово ругался с режиссером из-за творческих разногласий.
Тогдашний муж Фэрроу, Фрэнк Синатра, угрожал ей разводом, если она не бросит карьеру актрисы, чтобы, наконец, стать женой «на полную ставку». Но Фарроу не только не послушала возлюбленного, но и вовсе — зашла в своей работе настолько далеко, что согласилась сырую печень в одной из сцен, хотя и была убежденной вегетарианкой. Напряжение витало в воздухе.
Боб Уиллоуби так вспоминает один из дней во время съемок: «Миа виделась Фрэнком Синатрой в перерыве между съемками... Они вместе обедали, а потом Миа вернулась на съемочную площадку такая счастливая. Она была похожа на хихикающую школьницу, опрокидывающую кресло директора и забирающуюся по нему на шкаф шкаф. Она была в восторге, и я, конечно, фотографировал. А когда ее уводили в гримерку, она наклонилась ко мне и сказала мгновенно запомнившуюся мне фразу: «Старики всегда пытаются меня испортить!».
Фарроу, по мнению Полански, «верила во все причуды психов, популярные в 1960-х годах: от НЛО до астрологии и экстрасенсов». Как-то она покрасила стены своей гримерки радугой, цветами и бабочками. Потом добавила к ним стрекоз, птиц, солнечные лучи, большое сердце, слова «мир», «любовь», «жизнь», желтые и зеленые цветы. Фэрроу пошутила, что могла бы принять участие в выставке Музея искусств Лос-Анджелеса, если бы только она смогла каким-то образом представить им расписанные стены.