Ах, как часто «перерыв в отношениях» означает, что отношения накрылись навсегда. Бедная Марта!
Начало того лета окрыляло. Я только вырвался на свободу из гимназии. Я больше не учитель! Год назад я был счастлив, что стану учителем, а теперь счастлив, что не стану им! И у меня опять нет ни работы, ни денег. То есть, теоретически они есть, постепенно продолжаю выплачивать зарплату за прошлые месяцы. Но практически это ничтожно мало. Правда мне хватает на дорогу до Черги. Я еду в гости к Юлле. Чувствую себя виноватым за то, что было в прошлом году. И - виноватым вдвойне за то письмо, которое написал в ноябре, о том, что мы никогда не будем вместе. Сколько же теплых, прямо горячих писем я получил от Юлли за этот год. Может быть, она и есть моя судьба? Почему нет? Юлля пригласила меня в гости. И я еду, как прошлым летом, только без Ивана и Инны.
Домик на окраине села. Горы окружают уютную долину Семы. Мы снова гуляем по окрестностям. Мы снова не можем наговориться. Как будто вернулись старые времена. Как будто ветер переменился и вернулось детство.
И тут приезжает Олеся, старшая сестра Юлли. Приезжает не одна, а с маленьким ребенком. А муж? А муж, ну там что-то про фрукты и несварение желудка. По поулнамёкам и обрывкам фраз, я понимаю, что Олеся собирается разводиться. Муж скотина, бабник, пройдоха, и я его не люблю – нужное подчеркнуть.
Теперь мы гуляем втроем. До обеда, послеобеда и вечером. Прямо чеховские персонажи. Ничем больше не занимаемся: гуляем и разговариваем… Всё, дальше рассказывать не буду. Стыдно.
Короче. Дежавю. Ах, если бы Юлля была одна, может быть, всё бы сложилось иначе. И мы бы уже давно и надолго были бы вместе. Но, когда я вижу Олесю… Надо было сесть на автобус, остановить первую машину и уезжать. Настоящий мужик, умный человек поступил бы так. И тут я не кокетничаю и не лукавлю, я действительно так думаю. Но оторваться от красоты этих двух сестер, двух таких разных умов, подходов к жизни, какого-то флера таинственности, недоговоренности, женской мудрости, прелести, непохожести на других, который вился вокруг Олеси и Юлли… оторваться – невозможно.
Разные, какие же они разные: одна само воплощение женственности, в фигуре, лице, взгляде, даже в объеме груди, в свободе с которой говорит, флиртует, смеётся, двигается, другая сама юность, тонкая, воздушная, летящая, хрупкая, почти ещё девчонка, с нежным личиком и легкой картавостью. Даже само колебание между одной и другой, кроме мучений, приносило и некоторое наслаждение неопределенностью, восторг стояния на краю пропасти, когда так хочется сделать шаг вперед, и одновременно понимаешь, что надо отступить, иначе погибнешь.
Думаю, девушки чувствовали все это. Я несколько раз порывался уехать, говорил об этом, собирал вещи, в надежде, что меня остановят. И они останавливали меня. Одна с вызовом: мол, испугался, бежишь от себя, а куда прибежишь от себя? А другая с мольбой: побудь ещё, продли свое присутствие, и пусть оно приносить страдание, но это такое страдание, которое не хочется терять. Хотя, может быть это только мои фантазии. Но почему-то же они меня всякий раз останавливали, и не думаю, что только из вежливость. Может, Олесе просто было скучно и страшно, что вот скоро, возможно, приедет муж возвращать её и ребёнка домой. Или даже свекровь, Людмила, которую она иначе как «тётя Блюда» не называла. А Юлле тоже было скучно жить одной в деревне. И так целый год с мамой. В переписке же мы оставались только друзьями, я ничего не обещал. Кто знает этих женщин? Как не толкуй – всё может оказаться правдой.
Нельзя сказать, что я бездельничал всё время. Я помогал и по хозяйству. Мужские руки требовались. Брат Юлли и Олеси сидел за организацию ОПГ, отец - Геннадий – проживал в городе, там у него художественная мастерская, отношения их с мамой Юлли и Олеси были непонятными: полубрак, полуразвод. Так что перенести тяжести, натаскать воды или что-то подобное, тут я пригодился.
В комнате брата Юлли я нашел его книги, одна из них была про Фредди Меркьюри. Я сразу вспомнил фестиваль на приз газеты «Труд» в Кемерово, и как там три пары танцоров показали классный номер под «The Show Must Go On». Господи, если бы я так умел танцевать! Сидел бы я здесь в Тьмутаракани, мучаясь, может быть несуществующим, выбором. И было мне ещё непонятно, в связи с Меркьюри, как можно любить, желать мужчин. Нет, пусть все делают что хотят, любят, кого хотят в рамках закона и приличий. Но меня поражал сам философский и эстетический выбор в пользу мужчин, а не женщин. Невозможно было представить, что можно любить мужчину так, как можно любить женщину. И тут я имею в виду не физический план, а весь внутренний комплекс переживаний, от восхищения женскими формами, до какого-то нереального соединения двух способов мышления, восприятия мира в одну общую систему в тот момент, когда возникают отношения между мужчиной и женщиной.
Однажды мы отдыхали на берегу реки в небольшом лесочке. Плавать в Семе невозможно, слишком мелкая и быстрая. Зато можно прицепиться за нависший над водой ствол березы и бултыхаться в небольшой заводи. А сзади подскакивает Юлля и цепляется за мою талию, а за Юллю цепляется Олеся. Я пытаюсь забраться на березу, подтягиваюсь, но руки скользят, и мы все трое летим в реку. Брызги до небес, кипение воды, смех и полные уши воды.
Резко погода переменилась. Только что было душно и нещадно палило солнце, а теперь небо полностью закрылось и ползет на нас что-то темное и косматое снизу. Мы всё равно не убежим, а из одежды на нас только купальники и плавки. Да еще покрывало. Страшные раскаты грома заставляют волосы на коже вставать дыбом. Мы падаем на траву. Дождь поливает нещадно. Крупные холодные капли бьют по спине. Девчонки дрожат. Я предлагаю им лечь рядом, а я сверху, а потом накрыться покрывалом. Просто так и теплее и дождь будет меньше раздражать. А то, что он летний и скоро закончиться ясно, вон уже светлеет на Западе небо. Ложимся, как я предложил. Действительно, теплее. Подо мной мокрые тела девушек. Слева под сердцем Олеся, справа – Юлля. Девушки визжали и хохотали после каждого раската грома. Молнии, били, казалось прямо в речку рядом. От наших тел шел пар. Остановись мгновение, я хочу остаться под этой грозой, под этим покрывалом навсегда.
А потом дома так приятно отогреваться чаем с горячим вином. И у Юлли сверкают глаза, и непонятно чего в них больше радости или слёз. И две девушки по очереди подходят ко мне, словно сговорились, и шепчут, так чтобы не слышала другая сестра: «Олеся лучший выбор для тебя. Вы хорошая пара. Ей нужен кто-то сейчас, в такое трудное время» и «Ты дурак, что ли? Ты видишь, как Юллька на тебя смотрит? Она же ждет, когда вы поговорите. А ты всё время пялишься на меня. Мне конечно приятно, но я пока ещё замужем, да и Юлля – моя сестра, я хочу, чтобы она была счастлива, понял?» Да всё я понял, я тоже хочу… А чего я хочу? А я хочу всего и сразу. Почему я должен делать выбор?
Мама с папой развелись – я должен делать выбор с кем я останусь: с папой или с мамой. Выпускной класс – пришла пора выбирать профессию: врач, учитель, писатель. А почему я должен выбирать? Я хочу быть и тем, и другим, и третьим! А потом опять выбирай, на этот раз себе невесту/жену. А я не хочу так. Я хочу пойти по нескольким путям одновременно. И голову потерять, и коня, и женатым быть.
Вот уеду завтра и никого выбирать не буду!
Сергей Решетнев © Фото Александр Гребешков