Стояли мы в сумерках неподалеку от спецобъекта и прикидывали положиться ли на удачу. Смущало обилие патрулей на улице и мерзкая собака, которая заливалась лаем, когда только наши головы ныряли под забор.
Из построек надо было найти маленькие, не похожие на оголовки вентиляционных шахт. После непродолжительной возни препятствия устранили и в бетонном полу открылось темное отверстие. Вертикально вниз уходил тесный ствол, как у бомбоубежищ, только не на 2-3 метра, а на 30.
Внизу герма заставила попыхтеть, но серьезного сопротивления не оказала. В тамбуре между герметичными дверями скопилась штукатурка со стен, поверх которой навалились обломки мебели.
Наконец бункер открылся. Мертвая тишина, нигде не гудело электричество, не капала вода, не слышались звуки с поверхности. Виднелись очертания коридоров, сводчатых потолков, воздуховодов и килограммы хлопьев краски.
Не было даже следов людей на полу как будто наверху в здании о бункере уже давно забыли, а о старой деревянной двери в подвале вспоминают только тогда, когда дома рассказывают детям или внукам байки о городских подземельях.
Некоторые помещения от старости навевали уныние и досадные мысли, что мы пришли уже слишком поздно, но так было не везде. По большей части атмосфера завораживала. В тот момент захотелось побывать хотя бы лет на десять раньше, когда фактура объекта не так сильно истлела и вещи стояли на местах.
Оборудование в дизельной выглядит древним. Дату изготовления на двигателе прочитать к сожалению так и не удалось. На полу, что удивило, лежал толстый слой серого песка. Спуск из здания представляет из себя лестницу из трех пролетов. Смотря снизу, первый — короткий, затем средний, и длинный кончается дверью в подвал.
Время близится к рассвету, время вылезать к разгневанной собаке и еще неизвестно каким приключениям.