О казачестве и его истории написаны сотни, если не тысячи книг и массы статей – от научных до пропагандистских. Но что знает о казаках обычный россиянин, пусть образованный? Не так много: что казачество образовалось из беглых крестьян на окраинах страны, было военно-земледельческим сословием, участвовало во всех дооктябрьских войнах России и подавляло восстания и мятежи. И ещё – казачество было главной силой всех т.н. «крестьянских войн», что уже с ролью «душителей свободы», т.е. подавителей народных движений, вяжется плохо.
Действительно, казачество сыграло огромную роль в обороне России, было ведущей силой внешних завоеваний (Сибирь, Кавказ, Средняя Азия), и важнейшей частью полицейских сил. Однако так было далеко не всегда: казачьи войска прошли длинный и тернистый путь к состоянию XIX – начала XX веков, когда они действительно стали важнейшей частью военных сил и основными защитниками правопорядка в России.
Термин «казак», по-видимому, происходит от вышедшего из употребления в современных языках древнетюркского слова, обозначающего «вольный человек»; распространённая версия происхождения от тюркского же тотема «белый гусь», т.е. лебедь, малодостоверна, т.к. у тюрок прилагательное всегда ставится впереди: получалось бы «ак-каз». Казачество - сложная этносоциальная группа крайне смешанного происхождения, в состав которой изначально входили разноплемённые славяне и тюрки, кавказоязычные зихи и потомки ираноязычных аланов. Более или менее установлено, что прямыми предками казаков были бродники (они же берладники) – славяноязычная полукочевая группа охотников и рыболовов, жившая в XII-XIII веках в низовьях Дона, Днепра, Днестра и Южного Буга – они известны тем, что перед битвой русских князей с монголами на Калке сначала примкнули к русскому войску, а во время битвы перешли на сторону монголов. Это их вождь Плоскиня уговорил русских князей сдаться монголам, обещая неприкосновенность (как известно, князья были жестоко убиты).
Исследовать происхождение и историю казачества в данной работе неуместно, но нужно отметить, что казачество в XV веке обитало в долинах Дона, Днепра и Днестра, на Волге и Каме, никому не подчиняясь и живя, помимо упомянутых охоты и рыболовства, грабежами караванов, а также их охраной за плату. В середине XVI века донские, днепровские (впоследствии – запорожские), волжские, яицкие (уральские) и терские казаки добровольно вошли в состав Московского царства (Вятская республика, которую условно можно считать казачьей, была завоёвана Московским княжеством раньше – в 1489 г.). Казачьи сообщества, управлявшиеся на республиканский манер, сохранили полную автономию: они обязались нести пограничную службу в обмен на сохранение внутренней самостоятельности и выплаты государством денег, а также снабжения казачьих станиц продовольствием и оружием.
Необходимо отметить, что долгое время (с начала существования и приблизительно до конца XVII века) казаки считали себя именно военным, точнее – военно-разбойничьим сословием, а не народностью. Об этом ярко говорят их клички, наводящие на мысль о том, что казачья традиция через века была воспринята уголовниками: Косой, Кривой, Голый, Нечёс, Кривонос, Гугня, Слипый, Драный, Перебейнос, Кулак, Шкура, Шмат, Пугач, Разя, Хохол и т. п.
Изначально казаки вообще не имели семей, захватывая себе наложниц в походах и набегах. Детей они убивали, а часто и «жён»: А.С.Пушкин в «Истории Пугачёва» записал, что, согласно поверью яицких казаков, первым отказался убивать «жену» (пленную ногайскую девушку) атаман Гугня, после чего зверский обычай был оставлен и рядовыми казаками. «Казаки, по примеру атамана, покорились игу семейственной жизни. Доныне, просвещенные и гостеприимные, жители уральских берегов пьют на своих пирах здоровье бабушки Гугнихи». О существовании казачества как мужского братства свидетельствует и тот факт, что в Запорожскую Сечь до самого конца её существования женщин было приводить нельзя под страхом смертной казни (семейные казаки жили в сёлах вне Сечи). Об этом же говорит и история с походом Степана Разина в Персию «за зипунами»: разинцы там захватили в качестве наложниц 800 женщин, которых убили, собравшись домой, на Дон и Волгу.
Даже в 1773 г., во время восстания Пугачёва, эпизод с убийством казаками наложницы атамана Татьяны Харловой – явный отголосок старинных казачьих нравов. Молодая женщина, дочь коменданта Татищевской крепости и жена коменданта Нижнеозёрной крепости попала в руки пугачёвцев. Пугачёв сильно привязался к ней, но во время его отъезда казаки расстреляли её вместе с малолетним братом. А.С.Пушкин в «Истории Пугачева» описывает, как, смертельно раненые, женщина и её брат «сползлись друг с другом и обнялись. Тела их, брошенные в кусты, долго оставались в том же положении». Какой смысл был в этом злодеянии? Только тот же самый, что «ропот и насмешки», в своё время обрушенные разинцами на своего атамана и заставившие его утопить «персидскую княжну»: старинное требование если уже не к простому казаку, а к атаману не зависеть от привязанности к женщине.
Казаки очень долго не считали себя русскими (как, впрочем, и украинцами, вопреки заявлениям украинских националистов). Более того, они не чувствовали общности с русским православным населением, хотя формально и исповедовали православие. Казаки в Московии, Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой были кем-то вроде половцев на Руси: служили Москве, Вильнюсу и Кракову за деньги и за возможность грабить, и неказачье население резали, грабили и продавали в рабство туркам точно так же, как грабили и резали самих турок. Такое отношение к христианскому населению России и Польши продолжалось очень долго: ещё в XIV веке вятские казаки совместно с новгородскими ушкуйниками (те тоже в больших количествах уходили в казачьи станицы) грабили и разоряли Поволжье, продавая в рабство туркам и татарам массы пленных, не разбирая, русские они, татары, чуваши или мордва, христиане, мусульмане или язычники. Кстати, продавать в рабство можно было только христиан и язычников: мусульман мусульманам продать было невозможно – шариат не признаёт возможности рабства последователей Мухаммеда.
Так же они вели себя и в Смутное время (об этом – ниже), и при походе запорожского атамана Сагайдачного на Московию в 1617-18 гг.: «А пришол он, пан Саадачной, с черкасы под украинной город под Ливны, и Ливны приступом взял, и многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных християн поруганья учинил и храмы Божия осквернил и разорил и домы все християнские пограбил и многих жен и детей в плен поимал» (Бельский летописец, с. 266). При этом часть запорожцев предала атамана и перешла на московскую службу – но не из патриотических побуждений, а за деньги; другая же часть перешла на службу австрийскому императору Фердинанду для участия в Тридцатилетней войне, а некоторые ушли служить персидскому шаху Аббасу. Типичное поведение кондотьеров, которым всё равно, кому служить, главное – чтобы платили и не мешали грабить.
Гетман Иван Мазепа жаловался Петру I на своих казаков, выступивших на помощь русской армии под Нарву в 1704 г.: «…Запорожцы, не имея в очах своих ни страху, ни стыда, так буйно и лениво шли, что едва на масленице вышли на смоленский рубеж, и сколько на походе своём причинили неправд, грабежей и обид людям малороссийским и великороссийским, того и пересказать нельзя, едва и неприятель может хуже поступить. <…> Будучи во Пскове и во многих городах в походе, русские сёла и деревни они разоряли, людей побивали, топили и грабили» (Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. Т. 14, От правления царевны Софии до начала царствования Петра Алексеевича, 1682-1703 гг. с. 178-179).
Занимательно, что немногие образованные казаки уже в то время пытались отыскать исторические корни своей идентичности, отличной от русских. Помощник Мазепы Филипп Орлик в 1710 г., возглавляя ту часть казаков-мазепинцев, которая после поражения под Полтавой передалась туркам, в своей знаменитой «Конституции Филиппа Орлика» пишет: «…Воинствующий прадавний казацкий народ, раньше званый хозарским…».
О том, что казаки не считали себя русскими, говорят многие факты: и переход части запорожских казаков на сторону шведов во время Северной войны, и массовые уходы запорожских и донских казаков в Турцию, где были основаны Кубанское казачье войско из донцов-некрасовцев и Задунайская Сечь из запорожцев. «Османские» казаки участвовали в подавлении восстаний против Османской империи единоверных им православных народов Балкан (греки, болгары и сербы).
Причём ушедшие на службу «бусурманам» казаки не были маленькими группами, а значительной частью казачества. Знаменитый поход некрасовцев под турецкими знамёнами на Россию в 1714 г. (т.н. Кубанский погром) разорил огромные русские территории.
В 1775 г. запорожцы вступили в очередной конфликт с царским правительством, начавшим массовое переселение в только что завоёванную у турок Новороссию сербских, болгарских, греческих, румынских и албанских колонистов. Казаки громили колонии поселенцев до тех пор, пока Екатерина II не приняла решение упразднить Запорожскую Сечь. И опять часть казаков ушла в Турцию.
Только в конце XVIII-XIX веках казачество было ассимилировано русскими и стало тем, что всем известно – костяком русской армии и внутренних войск. Однако полностью свои отличия от русских оно так и не забыло. Л.Н.Толстой в повести «Казаки. Кавказская повесть 1852 г.» писал: «Живя между чеченцами, казаки перероднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев; но удержали и там во всей прежней чистоте русский язык и старую веру... Ещё до сих пор казацкие роды считаются родством с чеченскими, и любовь к свободе, праздности, грабежу и войне составляет главные черты их характера. Влияние России выражается только с невыгодной стороны: стеснением в выборах, снятием колоколов и войсками, которые стоят и проходят там. Казак, по влечению, менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него, чтобы защищать его станицу, но который закурил табаком его хату. Он уважает врага-горца, но презирает чужого для него и угнетателя солдата. Собственно, русский мужик для казака есть какое-то чуждое, дикое и презренное существо, которого образчик он видал в заходящих торгашах и переселенцах-малороссиянах, которых казаки презрительно называют шаповалами. Щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются и крадутся у них же. Молодец казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже с своим братом говорит по-татарски. Несмотря на то, этот христианский народец, закинутый в уголок земли, окружённый полудикими магометанскими племенами и солдатами, считает себя на высокой степени развития и признаёт человеком только одного казака; на все же остальное смотрит с презрением».
Даже во время гражданской войны в России (1918-22 гг.) на Дону и Кубани создавались призрачные казачьи «республики», а часть казаков-эмигрантов позже декларировала, что казаки – это отдельная нация, и выступала на независимое государство «Казакия». Но в ХХ веке это уже были искусственные и несерьезные попытки вернуться в далекое прошлое: казачество к тому времени уже прочно вошло в состав русского и украинского народов.
Восстания казаков, преследовавших собственные сословные интересы, в советское время совершенно неправильно выдавались на «крестьянские войны» при том, что казаки в те времена не были не только крестьянами, но, по большому счёту – и русскими.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/voini_krestyanskie_ili_grajdanskie/).