Жизнь достигла отметки сорок.
Так стремительно пронеслась.
Рядом тот, кто не очень дорог.
Дочь и сын, а то б развелась.
Окруженье знакомых давит.
Не нажито друзей, подруг.
Мужа ревность одолевает.
Метостазами, как недуг.
Душу греет малая дочка,
Опекает уж взрослый сын,
Но сознанеье идёт до точки,
Где когда-то был он один
Кто грел зябкие ей ладони,
Целовал и в театр звал.
Не дышал дорогим алкоголем,
И "1С", как мантру не знал.
Не скупал дорогих компаний,
Яхты собственной не имел.
Но при нем не одолевали,
Что свела её жизнь ни с тем.
Выбор сделан не отмотаешь,
Чтоб по жизни не прозябать.
Где придеться упасть не знаешь,
Лучшеб денег бы не считать.
Особняк заменил хрущёвку,
И мужчина мужчину сменил.
Кто-то сзади шепел про сноровку,
Кто-то молча боготворил.
Тусклый свет в пяти метрах кухни,
Стал стираться по ходу дней.
Длились пёстрою лентой будни.
Вороха незнакомых людей.
И теперь через десятилетья,
Он смотрел ей, как прежде в глаза.
Подбирала слова, междаметья,
По щеке бежала слеза.
Рассказала, что виновата.
Как любовь обошла стороной.
За возможности ей расплата.
Без любимого жить семьёй.
Что любовь ею не забыта.
Утиралась. Ломала руки.
А он молча смотрел с гранита.
В барельефно могильной скуке.
Жизнь достигла отметки сорок.
Так стремительно пронеслась.
Рядом тот, кто не очень дорог.
Дочь и сын, а то б развелась.
Окруженье знакомых давит.
Не нажито друзей, подруг.
Мужа ревность одолевает.
Метостазами, как недуг.
Душу греет малая дочка,
Опекает уж взрослый сын,
Но сознанеье идёт до точки,
Где когда-то был он один
Кто грел зябкие ей ладони,
Целовал и в театр звал.
Не дышал дорогим алкоголем,
И "1С", как мантру не знал.
Не скупал дорогих компаний,
Яхты собственной не имел.
Но при нем не одолевали,
Что свела её жизнь ни с тем.
Выбор сделан не отмотаешь,
Чтоб по жизни не прозябать.
Где придеться упасть не знаешь,
Лучшеб денег бы не считать.
Особняк заменил хрущёвку,
И мужчина мужчину сменил.
Кто-то сзади шепел про сноровку,
Кто-то молча боготворил.
Тусклый свет в пяти метрах кухни,
Стал стираться по ходу дней.
Длились пёстрою лентой будни.
Вороха незнакомых людей.
И теперь через десятилетья,
Он смотрел ей, как прежде в глаза.
Подбирала слова, междаметья,
По щеке бежала слеза.
Рассказала, что виновата.
Как любовь обошла стороной.
За возможности ей расплата.
Без любимого жить семьёй.
Что любовь ею не забыта.
Утиралась. Ломала руки.
А он молча смотрел с гранита.
В барельефно могильной скуке.
